Но эти безумцы безо всяких оснований затемняют подлинное значение слова «Закон».
* Августин. О христианском учении, I, XXX, 32 (MPL, XXXIV. 31) 106.
b Григорий Великий. Гомилии на Евангелие, кн. II, гом. XXVII, 1 (MPL, LXXVI, 1206).
5$. То же самое следует сказать и относительно их утверждений по поводу «простительного греха». Таковым они считают тайное нечестие, оскорбляющее Бога и нарушающее предписания первой Скрижали Закона, а также явное нарушение последней заповеди.
Согласно их определению, простительный грех — это дурное желание, возникающее помимо свободного согласия человека и не удерживаемое в сердце надолго3. Я же, напротив, утверждаю, что любое дурное желание проникает в сердце, только если нарушаются требования Закона. Так, нам запрещено иметь иных богов. Когда душа, движимая неверием, мечется туда и сюда, когда она желает найти счастье в чём-то помимо Бога, то как могут появиться подобные устремления, какими бы мимолетными они ни были, если в душе не находится некоей пустоты, чтобы воспринять соблазны? И чтобы не пускаться в длинные рассуждения, нам заповедано любить Бога всем сердцем, всей душой, всем нашим разумением. И если не все силы и не все части нашей души направлены на любовь к Богу, то мы уклоняемся от послушания Закону. Ибо когда искушения, враждебные Богу и противящиеся его владычеству, оказываются достаточно сильны, чтобы смутить нас, вселить в душу исходящие от мира сомнения в необходимости полного повиновения Богу и беспрекословного подчинения его воле, то это является признаком того, что владычество Бога недостаточно прочно утвердилось в нашей совести и нашем сознании.
а Фома Аквинский. Сумма теологии, I, 2а-е, q. LXXIV, art. 3, 10; Бонавентура. Сент.
II, dist. XLII, art. 2, q. 1.
b Разделы 49-50 настоящей главы.
с Августин. О крещении, против донатистов, II, VI, 9 (MPL, XLIII, 132).
Ранее мы показали, что последняя заповедь имеет к этому самое непосредственное отношение15. Уязвило ли наше сердце какое-то дурное желание? Если да, то мы уже виновны в «пожелании» и являемся преступниками Закона. Ибо Господь запретил не только что-то замышлять или предпринимать во вред нашему ближнему, но и разжигаться подобными желаниями. А там, где преступление Закона, там и проклятие Бога. Так что не следует исключать угрозу смертной кары даже за малейшие злые желания, могущие возникнуть в нашем сердце. «Когда речь заходит об оценке грехов,— говорил св. Августин,— то не станем брать собственных неверных весов, чтобы взвешивать так, как нам хочется и как представляется нашей фантазии, говоря: это тяжёлое, это лёгкое. Но возьмём весы Писания — сокровищницу Господа — и взвесим на них, дабы узнать, что легче, а что тяжелее. Или, лучше, не будем взвешивать вообще и подождём, пока взвесит Бог»с Что же говорит об этом Писание?
Св. Павел, называя грех «залогом смерти» [Рим 6:23]*, обнаруживает, что глупое различение, о котором мы говорили, было ему незнакомо. И в самом деле, поскольку мы и так слишком склонны к притворству, не было никакой необходимости согревать нашу душу или оставлять нас гнить в собственных нечистотах, всячески умасливая нашу леность.
59. Я желал бы заставить этих людей задуматься, что означают слова Христа о том, что нарушивший одну из малейших заповедей и научивший тому людей наречётся малейшим в Царстве Небесном (Мф 5:19)? Не из их ли числа и те, кто осмеливается настолько смягчать вину за нарушение Закона, что она будто бы уже не заслуживает смерти? Но они должны сознавать не только то, что именно заповедано, но и то, Кто это заповедал. Ибо нет такого даже малейшего нарушения, которое бы не посягало на власть Заповедавшего как таковую. Разве это, по их мнению, пустяк, если в чём-либо оскорблено величие Бога?
* Синодальный перевод — «возмездие за грех — смерть».
Кроме того, если Господь объявил в Законе свою волю, то, значит, всё, что не согласно с Законом, Ему неугодно. Или они полагают, что гнев Божий столь слаб и безоружен, что возмездие не неизбежно? В самом деле, об этом Бог объявил вполне ясно — если только они способны слышать его голос и легкомысленные умствования не окончательно затмили для них истину: «Душа согрешающая, она умрёт» (Иез 18:20). Или словами св. Павла, на которые я только что ссылался: «возмездие за грех — смерть» (Рим 6:23). Люди, признающие дурные желания и похоть грехом, поскольку не могут этого отрицать, тем не менее утверждают, что это не смертный грех. Столь долго упорствовавшие в своих безумствах пусть исправятся хотя бы теперь. Если же они захотят упорствовать и дальше, то пусть дети Божьи оставят их и признают, что всякий грех — смертный, потому что это бунт против воли Бога, неизбежно вызывающий его гнев; потому что это преступление Закона, за которое назначена вечная смерть без всякого исключения. Что же касается грехов, совершаемых святыми и верующими, то они простительны, однако не потому, что эти люди святые, а по Божьему милосердию.
Глава IX
О ТОМ, ЧТО ХРИСТОС, ИЗВЕСТНЫЙ ЕВРЕЯМ УЖЕ ВО ВРЕМЕНА ЗАКОНА, БЫЛ ВПОЛНЕ ЯВЛЕН ТОЛЬКО В ЕВАНГЕЛИИ107
i. Так как Бог не зря установил в древности жертвоприношения и очистительные обряды, но дабы засвидетельствовать евреям, что Он — их Отец, и не зря посвятил их Себе в качестве избранного народа, то несомненно, что Он дал им познать Себя в том же образе, в каком ныне предстаёт перед нами во всей полноте. Поэтому Малахия, призвав евреев помнить Закон Моисея и следовать ему (ибо именно после его смерти должна была прерваться пророческая традиция), говорит, что если они не нарушат его, то им будет послано Солнце правды — и взойдёт оно уже вскоре (Мал 4:2,4). Это означает, что соблюдение Закона нужно было для того, чтобы поддержать их в ожидании Христа, пришествие которого близилось. Пока же следовало лишь надеяться на тот более яркий свет, который оно с собой принесёт.
Цит. по Кальвину. Синодальный текст более развёрнут.— Прим. перев.
Поэтому св. Пётр говорит, что пророки тщательно исследовали то спасение, которое ныне объявлено нам в Евангелии (1 Пет 1:10-12). Речь не о том, будто их исследование было бесполезно для древнего народа или будто оно не принесло никакой пользы им самим, но о том, что они не воспользовались вполне тем сокровищем, которое Бог дал нам из их рук. Ибо сейчас Божья милость, свидетелями которой они были, оказалась у нас прямо перед глазами, и то, чего они едва вкусили, мы имеем в изобилии. Хотя Христос говорит, что Моисей писал о Нём (Ин 5:46), Он не устаёт указывать, насколько мы превосходим евреев по степени ниспосланной нам милости. Он говорит своим ученикам: «Блаженны очи, видящие то, что вы видите, и блаженны уши, слышащие то, что вы слышите. Многие пророки и цари желали этого и не получили» (Мф 13:16-17; Лк 10:23-24)*. Это не только хвала откровению, данному нам в Евангелии, в котором Бог предпочёл нас древним отцам, столь совершенным в святости и прочих добродетелях. С этим высказыванием перекликается другой отрывок, где говорится, что Авраам увидел день Христа и возрадовался (Ин 8:56). Ибо, хотя он смотрел
ещё очень издалека и поэтому видел неясно, однако ничуть не поколебался в надежде. Отсюда та радость, которая не оставляла этого святого патриарха до самой смерти.
В словах Иоанна Крестителя: «Бога не видел никто никогда; единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин 1:18)а — имеются в виду и умершие задолго до познания и света, излившихся на нас в Иисусе Христе. Но, сравнивая их состояние с нашим, Иоанн показывает, что тайны, которые они видели издалека и во мраке, явлены нам в ярком сиянии, как это отлично выразил автор Послания к евреям, сказав: «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне» (Евр 1:1-2).
Итак, хотя единородный Сын, в котором теперь для нас открылись торжество славы и живой лик ипостаси Отца, был издревле известен евреям, своему избранному народу, о чём мы уже упоминали, ссылаясь на св. Павла,— это Он избавил евреев из египетского рабстваь,— тем не менее апостол этот был также прав, когда говорил: «Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа» (2 Кор 4:6). Явившись в этом своём образе, Он сделался видимым, тогда как раньше обнаруживал Себя как бы издалека и во мраке. Поэтому тем более гнусна и презренна неблагодарность людей, остающихся слепцами посреди сияющего полдня. Св. Павел говорит, что их умы ослеплены Сатаной, чтобы не видеть славы Христа, изливающейся в Евангелии, когда снято покрывало, мешавшее видеть её въяве (2 Кор 3:14; 4:4).
а Эти слова из Пролога Евангелия от Иоанна Кальвин приписывает Иоанну Крестителю.— Прим. франц. изд.
b Кальвин, несомненно, намекает на 1 Кор 10:1-5,— Прим. франц. изд.
2. Под Евангелием я понимаю открытое явление Иисуса Христа, которое было сокрыто до его явления во плоти. Я знаю, что св. Павел называет Евангелием здравое учение веры, частью которого являются содержащиеся в Законе обетования о прощении грехов, примиряющие людей с Богом. Ибо Павел противопоставляет слово «вера» всем мучениям, страхам и тревогам, которыми терзалась бедная душа, пока искала спасения в делах. Отсюда следует, что в широком смысле
Евангелие означает все когда-либо данные Богом свидетельства его милосердия и отеческой благосклонности к людям. Но я утверждаю, что по особому преимуществу оно означает объявление о милости, которую мы получили в Иисусе Христе. Такое значение слово «Евангелие» приобрело не только в результате его широкого употребления именно в этом понимании — оно основано на авторитете Иисуса Христа и Его апостолов: они придали этому слову качество имени собственного, проповедуя «Евангелие Царствия» (Мф 4:17; 9:35). Его использует в своём введении св. Марк: «Начало Евангелия Иисуса Христа» (Мк 1:1). Нет необходимости приводить другие многочисленные примеры, чтобы доказать столь очевидную вещь.
Итак, своим пришествием Иисус Христос «явил жизнь и бессмертие через Евангелие». Это слова св. Павла (2 Тим 1:10)*. Здесь он имеет в виду, что отцы пребывали под сенью смерти, пока Сын Божий не воспринял нашу плоть. Он воздаёт честь Евангелию как новому и небывалому посланию, в котором Бог исполнил обещанное и явил перед нами всю истинность своих обетовании. И хотя верующие всегда на опыте знали правоту других слов св. Павла: «все обетования Божий в Нём „да» и… „аминь»» (2 Кор 1:20), поскольку они запечатлены в их сердцах, но всё-таки, чтобы совершилась вся полнота нашего спасения во плоти Христа, это новое положение вещей должно было быть представлено
