скорее способны поколебать и повергнуть в сомнение душу, которая без них пребывала бы в покое,— настолько они легковесны и лживы. Но даже если бы они были так дивны, как только возможно помыслить,— они и тогда никоим образом не могут свидетельствовать против Божьей истины. Ибо имени Божьему подобает святиться всегда и во всём, будь то в чудесах или в естественном порядке вещей.
Требование наших противников могло бы показаться справедливым, если бы Св. Писание не научило нас об истинном назначении чудес. Так, св. Марк говорит, что чудеса, совершаемые апостолами, служили подкреплением их проповеди (Мк 16:20). И св. Лука говорит, что наш Господь желал свидетельствовать чудесами о Слове благодати (Деян 14:3). С этим перекликается сказанное апостолом: спасение, возвещённое Евангелием, тем подтверждается, что Бог засвидетельствовал его знамениями и чудесами (Евр 2:3-4). Когда мы слышим, что чудеса должны быть печатью, удостоверяющей Евангелие, разве обратим мы их на разрушение его авторитета? Когда мы слышим, что они предназначены утвердить истину, разве воспользуемся мы ими для утверждения лжи? Поэтому в первую очередь надлежит рассматривать учение, ибо оно, по слову евангелиста, предшествует чудесам. Если учение признано правильным, оно может быть подтверждено чудесами. По слову Христа, верный признак правильного учения в том, что оно ищет славы не людям, а Богу (Ин 7:18; 8:50). Коль скоро Христос утверждает, что главный признак должен быть именно таковым, то обращаться к чудесам с иной целью, нежели прославление имени Божьего, означает неправедно пользоваться ими. Кроме того, мы должны помнить, что и Сатана совершает чудеса; и хотя эти чудеса являются скорее обманом, чем подлинными чудесами, тем не менее они могут ввести в соблазн простых людей и невежд. Маги и чародеи всегда славились чудесами. Идолопоклонство язычников также питали удивительные чудеса. Однако этих чудес недостаточно для того, чтобы убедить нас в истинности суеверий магов и идолопоклонников.
В древности донатисты поражали невежественную чернь именно тем, что творили множество чудес. Поэтому сегодня мы ответим нашим противникам так же, как св. Августин ответил донатистам: Господь достаточно предостерёг нас против чудотворцев, когда сказал, что восстанут лжепророки и великими знамениями и чудесами прельстят, если возможно, и избранных (Мф 24:24). И св. Павел предупреждал, что царство Антихриста будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными (2 Фес 2:9). Но ведь наши чудеса, возразят нам, совершаются не идолами, не чародеями и лжепророками, а святыми. Как будто мы не понимаем, что уловка Сатаны — принять вид Ангела света (2 Кор 11:14)! Египтяне некогда сделали богом Иеремию, погребённого в их стране. Они приносили ему жертвы и оказывали все прочие почести, которые обыкновенно оказывали своим богам8. Разве они не злоупотребляли пророком Божьим, используя его для идолопоклонства? И дошли до того, что, когда им доводилось исцелиться от укуса змеи, они верили, что это награда за почитание гробницы Иеремии. Что мы на это скажем? Не то ли, что такова всегда была и будет кара справедливейшего Бога — посылать действие заблуждения тем, кто не принял любви к истине, чтобы заставить их верить лжи (2 Фес 2:10-11)? Мы не испытываем недостатка в чудесах. Они у нас есть, и вернейшие, а вовсе не предмет насмешки. Что же касается тех чудес, какими хвалятся наши противники, то они суть обольщения Сатаны, ибо отвлекают народ от почитания Бога и обращают его к суете.
Далее, наши противники неправомерно противопоставляют нам древних отцов9, то есть писателей ранней Церкви, как будто те одобряют их нечестие. Но если бы между нами разгорелся спор о том, на чьей стороне авторитет св. отцов, то победа в большинстве случаев осталась бы за нами.
Древние отцы о многом писали мудро и превосходно. Но, с другой стороны, у нцх, как у всех людей, случались порой ошибки и заблуждения. Наши противники, эти как бы смиренные и благочестивые дети, почитают со всей присущей им прямолинейностью духа, ума и воли именно ошибки и заблуждения св. отцов. Что же касается тех вещей, о которых отцы высказывались правильно, то они либо не замечают их, либо скрывают, либо извращают, так что кажется, будто нет у них иной заботы, кроме как выискивать отбросы среди золота10. А после этого они преследуют нас своими воплями как врагов св. отцов, будто бы презирающих написанное ими.
Насколько мы их презираем, видно из того, что мне не составило бы труда подтвердить свидетельствами отцов Церкви большую часть всего, что я говорю сегодня, если бы сейчас в том состояло моё намерение. Но в суждениях о сочинениях св. отцов мы всегда памятуем слова св. Павла: всё существующее — наше и предназначено для служения нам, а не для господства над нами; мы же — Христовы, и одному Христу должны повиноваться во всём без исключения (1 Кор 3:21-23). Кто не соблюдает этот порядок, тот ни в чём не может быть уверен в делах веры. Св. отцы многого не знали и часто расходились между собою во мнениях, а порой даже противоречили самим себе. Наши противники говорят, что Соломон не напрасно заповедал нам не передвигать межи, проведённой нашими отцами (Прит 22:28). Но это вовсе не значит, что нужно соблюдать одно и то же правило и в проведении межи на поле, и в вере. Вера должна быть такой, чтобы заставлять нас забыть и народ наш, и дом отца нашего (Пс 44/45:11). Кроме того, раз они так любят аллегории, почему бы им не обратиться прежде отцов к апостолам и не согласиться, что именно в отношении апостолов непозволительно передвигать межевые столбы? Ведь именно так полагал св. Иероним, слова которого для них почти каноничны11.
И ещё. Если они хотят, чтобы никто не преступал границ учения св. отцов, как они их понимают, то почему они сами, когда это им угодно, преступают их заветы с такой дерзостью? Это относится ко многим святым отцам. Один из них сказал: что Бог не пьёт и не ест, и поэтому не нужно Ему ни блюд, ни чаш12. Другой утверждал, что для христианских таинств не надобно ни золота, ни серебра и что отнюдь не золотом радуют Бога13. Следовательно, наши противники преступают границы, когда при совершении богослужения наслаждаются золотом, серебром, мрамором, слоновой костью, шелками и драгоценными камнями, полагая, будто Бога можно должным образом почтить лишь при изобилии и преизбытке всех этих вещей. Один из святых отцов говорил также, что легко осмеливался есть в Великий пост мясо, когда другие от него воздерживались, именно потому, что он христианин14. Следовательно, наши противники выходят за пределы дозволенного им, когда подвергают отлучению того, кто в Великий пост пробовал мясо.
Был также отец, сказавший, что монах, не работающий своими руками, должен считаться грабителем15. Другой отец сказал, что монахам не дозволено жить за чужой счёт даже тогда, когда они предаются созерцанию, молитве или учёным занятиям16. Они преступили и эту межу, когда собрали бездельников-монахов в борделях, именуемых монастырями, чтобы те могли до отвала набивать брюхо за чужой счёт.
Был также святой отец, утверждавший, что видеть в христианских храмах образы Христа или святых — гнусная мерзость17. Более того, таково было мнение не отдельного человека, а решение одного из древних Соборов, что живописное изображение или скульптура не может быть предметом поклонения18. Наши противники не соблюдают и этого ограничения, ибо не оставляют в своих храмах ни единого уголка, свободного от изображений.
Другой отец советовал по совершении отпевания и погребения умерших оставлять их в покое19. Наши противники преступают и это, когда требуют вечного поминовения усопших.
Был также отец, который говорил, что субстанция и природа хлеба и вина сохраняются в таинстве причащения подобно тому, как человеческая природа сохраняется в Господе нашем Иисусе Христе, пребывая в соединении с его божественной сущностью20. Они же совершенно выходят за пределы дозволенного, когда заставляют верить, будто после произнесения сакраментальных слов субстанция хлеба и вина уничтожается21. Иные отцы, учившие, что есть только одна Евхаристия для всей Церкви, но последовательно отлучавшие от участия в ней грешников и преступников, суровее всего осуждали тех, кто, присутствуя на ней, не принимает причастия22. Среди отцов был и такой, кто отрицал реальное присутствие тела Христова в хлебе, но полагал, что в нём присутствует лишь таинство тела: именно так, слово в слово, он и говорит. Следовательно, они превышают всякую меру, говоря, что тело Христово содержится в хлебе и заставляя поклоняться хлебу плотским образом, словно тело Христово пространственно заключено в нём. Один из отцов велел вовсе не допускать к причастию тех, кто, принимая один его вид, воздерживался от другого23; а другой отец утверждал, что не следует отказывать христианскому народу в крови Господней, ибо Он сказал, что его крови должно пролиться24. Они же преступают границы, когда строго-настрого требуют именно того, что один из отцов покарал бы отлучением, а другой с полным основанием осудил бы25.
К числу святых отцов относится и тот, кто считал безрассудством в отношении непонятных вещей совершать выбор в пользу той или иной точки зрения, если на то не имеется ясных и очевидных свидетельств Св. Писания26. Но эти люди забыли об этом ограничении, когда принимали множество конституций, канонов и всяческих постановлений вне связи со Словом Божьим. Один из отцов упрекал Монтана, помимо прочих ересей, в том, что он первым ввёл правило поста27. Они пересекли и эту черту, когда установили жёсткие правила соблюдения постов28.
Был отец, полагавший, что брак не должен быть запрещён служителям Церкви и что сожительство с законной супругой целомудренно. И те, кто согласился с его авторитетным мнением, тоже были святыми отцами29. Наши противники и здесь преступают границы, когда требуют от своих священников безбрачия.
И тот, кто написал, что должно слушать одного Христа, ибо о Нём сказал Отец Небесный: «Его слушайте»,—и что не следует принимать во внимание слова и дела других, но лишь заповеданное Христом как первым из всех,— этот человек относился к числу отцов Церкви, причём самых ранних30. Они же отнюдь не придерживаются этого и не позволяют придерживаться другим, когда признают и новых учителей, помимо Христа.
Был отец, говоривший, что Церкви не должно отдавать предпочтение перед Христом, ибо Он всегда судит праведно, а церковные судьи, будучи людьми, способны ошибаться31. Но они преступают эти пределы, претендуя на то, что авторитет Писания зависит от мнения Церкви32. Все отцы в один голос осуждают и клеймят попытки запятнать священное Слово Божье софистическими ухищрениями и использовать его в философских перебранках33. Следуют ли они отцам, если всю жизнь делают
