только одно — замутняют и губят простоту Писания бесконечными спорами и вопросами хуже софистических? Если бы отцы могли восстать из гроба и услышать, с каким искусством эти люди ведут сражение на поле, именуемом спекулятивной теологией, то решили бы, что предметом споров и сомнений является не более и не менее как сам Бог.
Однако слишком далеко увело бы меня дальнейшее перечисление примеров того, с какой готовностью отбрасывают они наставления отцов Церкви, желая выглядеть при этом их послушными детьми. Для осуществления такого намерения потребовались бы месяцы и годы. И при всём этом у них хватает бесстыдства упрекать нас в нарушении древних установлений!
Что касается ссылок на обычай и традицию, то они безосновательны. Уступать традиции по принуждению — нечестиво. Конечно, если взгляды предков верны, традицию следует принять. Но очень часто дело обстоит иначе. Действительно, то, что делают многие, получает статус традиции. Но человеческая жизнь никогда не была устроена так хорошо, чтобы самые лучшие вещи нравились большинству. Поэтому пороки отдельных людей, повторяясь множество раз, привели к общему заблуждению или, вернее, к общему попустительству пороку, который теперь подобные благочестивые мудрецы хотят утвердить в качестве закона. Кто не слеп, тот видит, что землю затопили потоки зла и что весь мир заражён смертельной чумой. Короче, всё рушится, так что нужно либо окончательно отчаяться во всём человеческом, либо установить порядок, способный избавить нас от этих зол, в том числе насильственными средствами. Тем не менее они отвергают целебное средство на том простом основании, что мы давно привыкли к болезни. Но, хотя в людских установлениях царит всеобщее заблуждение, в отношении Царства Божьего должно внимать и следовать вечной божественной истине, против которой не устоит ни старое предписание, ни древний обычай, ни заговор. Так, Исайя некогда наставлял избранников Божьих не называть заговором всё то, что называет таковым народ, и не разделять его страхов, но свято чтить Господа воинств, чтобы Он один был их страхом и трепетом (Ис 8:12-13). Так что пусть теперь наши противники приводят сколько угодно примеров из прошлого и из настоящего с целью опровергнуть наши доводы. Если мы будем чтить Господа сил, они не испугают нас. Ведь даже если люди целые века живут в согласии с одним и тем же нечестием, Господь силён, чтобы обрушить своё мщение вплоть до третьего и четвёртого поколений. И даже если весь мир объединится в злоумышлении, Бог на опыте научил нас, какой конец ждёт согрешающих вместе со всеми остальными: Он погубил людей потопом, но сохранил Ноя с малым семейством, осудившего своею верой весь мир (Быт 7:1; Евр 11:7). Короче, дурной обычай — это не что иное, как общественная зараза, от которой одинаково гибнут как в толпе, так и в одиночестве. Кроме того, надлежит помнить слова св. Киприана: гибнущие по невежеству, хотя и виновны, всё же имеют некоторое оправдание, но не имеют оправдания те, кто упорно отвергает истину, открытую им милостью Божьей34.
Не слишком силён и следующий их довод. Они вынуждают нас признать либо то, что Церковь уже долгие годы мертва, либо то, что мы ныне ведём борьбу против Церкви. Разумеется, Церковь Христова жила и будет жить, пока будет царствовать Христос, сидя одесную Отца, ибо его рука хранит её, его забота вооружает, его сила укрепляет. Христос несомненно исполнит обещанное: Он будет с верными Ему до скончания века (Мф 28:20)35. Против этой Церкви мы не ведём никакой войны, ибо в согласии со всем народом верных поклоняемся единому Богу и единому Господу Иисусу Христу, как всегда поклонялись его служители. Наши противники очень далеки от истины, когда не желают признавать Церкви, если она не находится вполне зримо у них перед глазами, и хотят заключить её в определённые рамки, в которые она не вмещается. Именно здесь коренится наше разногласие.
Во-первых, они требуют, чтобы у Церкви была видимая форма. Во-вторых, они видят эту форму в Римской церкви и её иерархии36. Мы же, напротив, утверждаем, что Церковь может существовать, не имея видимой формы, и что тем более нельзя считать её видимой формой ту внешнюю роскошь, которой они столь неразумно восхищаются. Церковь отличает совсем другой признак: чистая проповедь слова Божьего и правильное совершение таинств. Они недовольны, если на Церковь нельзя указать пальцем. Но сколько раз она подвергалась такому же искажению в иудейском народе, так что от неё не оставалось никакого следа? Какой видимой формой должна была, по их мнению, блистать Церковь, когда Илия жаловался, что он остался один (3 Цар 19:10)? Сколько раз уже после пришествия Христа Церковь оказывалась сокрытой, не имела внешней формы? Как часто подвергалась она такому жестокому угнетению от войн, соблазнов и ересей, что её вовсе не было видно? Значит, если бы эти люди жили в те времена, они бы вообще не поверили, что существует какая-то Церковь. Но ведь Илии было сказано, что Господь оставил ещё семь тысяч мужей, не преклонявших колен перед Ваалом. И для нас не должно быть никакого сомнения в том, что Иисус Христос, вознесшись на небо, неизменно царствовал на земле. Но если бы посреди стольких бедствий верующие пожелали иметь тому явные, видимые знаки, то не утратили бы они мужества? Уже св. Иларий считал великим пороком своего времени то, что люди, ослеплённые неразумным почитанием достоинства епископов, не задумывались, какая нечисть скрывалась порой под епископской личиной. Вот как он об этом говорит: «Предупреждаю вас: остерегайтесь Антихриста. Вы слишком цепляетесь за стены, ищете Церковь Божью в красоте зданий, полагая, что в них заключено единство верующих. Но усомнимся ли, что именно в них должен иметь свой престол Антихрист? Гора, леса, озёра, тюрьмы, пустыни, пещеры кажутся мне более надёжными и заслуживающими доверия, ибо пророки, скрываясь в таких местах, пророчествовали»21. Но что же сегодня почитают люди в рогатых37 епископах? Не считают ли они более совершенными тех из них, кто стоит во главе крупных городов? Отбросим же столь нелепое мнение и примем за истину, что Господь,
а Иларий Пиктавийский. Против ариан, а также против Авксентия Медиоланского, с. 12 (MPL, X, 616).
который один знает своих (2 Тим 2:19), может порой лишать людей внешнего, зрительного восприятия Церкви. Я согласен, что это жестокая Божья кара. Но если люди заслужили её своим нечестием, к чему противоречить Божьему суду? Таким способом несколько веков назад Господь уже покарал людей за неблагодарность. Они не пожелали подчиниться его истине и дали угаснуть её свету, и тогда Он попустил, что в ослеплении чувств они приняли за правду грубую ложь и погрузились в глубокий мрак, так что истинной Церкви вовсе не было видно. И тем не менее Господь сохранил верных Ему среди этого мрака и заблуждений, хотя они и были рассеяны и сокрыты. Это неудивительно: ведь Он сумел сохранить верных Ему людей и в Вавилонском плену, и в огненной печи.
Что же касается почитания нашими противниками всяческой пышности во внешней форме Церкви, то я без долгих рассуждений выскажу лишь несколько замечаний об опасности этого. Они говорят: папа римский, наместник апостольского престола, и прочие епископы представляют Церковь и должны считаться Церковью; следовательно, они не могут ошибаться. Но почему же? Потому, отвечают нам, что они суть пастыри Церкви и посвящены Богу. Но ведь Аарон и другие предводители израильского народа тоже были пастырями. Аарон и его сыновья тоже были избраны священниками Божьими. И тем не менее они ошиблись, когда сделали литого тельца (Исх 32:4). А разве четыре сотни пророков, ложно вещавших Ахаву, не представляли Церковь (3 Цар 22:12)? Церковь была на стороне Михея — одинокого и гонимого, но единственного, чьи уста возвестили правду. А пророки, поднявшиеся против Иеремии и похвалявшиеся тем, что не может закон исчезнуть у священника, и совет у мудрого, и слово у пророка,— они разве не назывались Церковью (Иер 18:18)? И вот навстречу этой толпе был послан Иеремия, чтобы возвестить от Бога, что Закон погибнет среди священников, и совет будет отнят у мудрых, и слово учения у пророков (Иер 4:9). И разве не являли видимость Церкви первосвященники, книжники и фарисеи, положившие в совете убить Иисуса Христа (Ин 12:10)? Пусть теперь наши противники кичатся своими личинами, изображая Христа и пророков живого Бога еретиками, а посланцев Сатаны — орудиями Святого Духа!
Далее, если они говорят от чистого сердца, то пусть скажут, в какой стране и в каком народе пребывает, по их мнению, Церковь после того, как решением Базельского собора папа римский Евгений* был низложен, а на его место избран Амедей, герцог Савойский? Как бы они ни пыжились, им придётся признать, что собор с точки зрения торжественного внешнего устроения был правильным и законным и освящён даже не одним, а двумя папами. Евгений был осуждён как мятежный еретик вместе с целым сонмом кардиналов и епископов, замышлявших, как и он, распустить собор. Однако он получил благосклонность и поддержку князей и остался на папском престоле. А что касается избрания Амедея, совершившегося властью священного вселенского собора, оно обратилось в дым и вышеназванного Амедея пришлось умиротворить кардинальской шапкой, как лающего пса — куском хлеба38. От таких вот непокорных и мятежных еретиков пошли все последующие папы, кардиналы, епископы, аббаты и священники, которых мы упоминаем лишь вскользь.
Так какую же из сторон наши противники готовы признать Церковью? Могут ли они отрицать вселенский характер собора, если он не имел изъянов с точки зрения внешнего великолепия? Собор был торжественно созван двойной буллой, освящён легатами святого апостольского престола, соответствовал процедурным правилам и сохранил свой изначальный статус до его окончания. Тогда признают ли еретиками Евгения и всю его компанию те, кто был посвящен ими в сан? Итак, либо они должны дать другое определение форме Церкви, либо в согласии с их собственным учением придётся считать их еретиками, ибо они сознательно и добровольно приняли рукоположение от еретиков. И если бы мы до сих пор не знали, что Церковь не связана с внешним блеском, они достаточно убедительно показали бы нам это на живом примере, когда от имени и под видимостью Церкви наполняются гордыней и заставляют всех бояться себя, хотя на самом деле такие люди — смертельная чума для Церкви. Я не говорю уже об их нравах и отвратительных поступках, которыми полна вся их жизнь: эти нравы и поступки свидетельствуют о наших противниках как о фарисеях, которых надо слушать, но которым не надо подражать [Мф 23:3]39. Но если Вы,
