злых и осквернённых, не почитающих родителей, убийц, развратников, воров, лжецов и клятвопреступников, для запятнанных пороками, противными здравому учению (1 Тим 1:9-10). Тем самым апостол показывает, что Закон — это узда для укрощения плотских похотей, которые иначе снесли бы все преграды.
11. К обоим действиям Закона применимы и такие слова: для евреев Закон был учителем, который вёл их ко Христу (Гал 3:24). Есть два рода людей, ведомых ко Христу через это начальное обучение. О первых мы говорили ранее: преисполненные уверенности в своей добродетели и праведности, они неспособны принять милость Христа, если сперва не откажутся от этой уверенности. Закон показывает ничтожество этих людей, приводит их к смирению и таким образом заставляет желать того, в чём они, как им казалось, не имели нужды.
Второй род людей — это те, кому необходима узда, чтобы не следовать похотям плоти. Ведь там, где ещё не царит Божий Дух, похоти порою так сильны и неудержимы, что угрожают умертвить душу забвением и презрением к Богу. Так бы и случилось, если бы Бог не предусмотрел узды Закона для тех, в ком ещё господствует плоть. Поэтому, если Бог сразу не обновляет человека, избранного им для призвания к спасению, Он до времени своего посещения удерживает его в страхе посредством Закона. Это ещё не тот чистый и целомудренный страх, какой должен быть у детей Божьих, но он тем не менее полезен на время человеку, которого изначально нужно было привести к более совершенному учению. Тому есть так много примеров, что здесь излишне говорить о них. Все, кто какое-то время жил, не зная Бога, подтвердят, что удерживались в страхе Божьем как таковом, пока не были возрождены к новой жизни Божьим Духом, чтобы любить Бога с отвагой и нежностью.
12. Третье — основное — действие Закона относится к цели, ради которой он нам был дан, и адресовано верующим, в чьих сердцах уже утвердил своё царство Божий Дух. Хотя Закон написан в их сердцах Божьим перстом, хотя они готовы под водительством Св. Духа исполнять его и повиноваться Богу, Закон им всё ещё необходим, причём двояким образом.
Во-первых, это превосходный инструмент, чтобы день ото дня всё лучше и надёжнее понимать волю Бога, исполнять которую они стремятся, и углублять знание о ней. Так, слуге, добровольно и всем сердцем принявшему решение преданно служить господину и во всём ему угождать, нужно хорошо знать и постоянно учитывать его нрав и потребности, чтобы идти им навстречу. Нас тоже никто не избавит от этой необходимости. Ибо никто ещё не достиг такой мудрости, чтобы каждодневное изучение Закона не продвигало его вперёд и не вело к более ясному осознанию воли Бога.
Во-вторых, поскольку мы нуждаемся не только в учении, но также в увещании и принуждении, служитель Бога получит ещё и иную пользу от Закона: благодаря частым размышлениям над ним он будет подвигнут на неукоснительное послушание Богу и удалён от греха. К этим размышлениям прибегали даже святые люди, ибо, как бы они ни были расположены к добрым делам, леность и тяжесть плоти постоянно им мешала и они никогда не исполняли свой долг идеальным образом. Закон для плоти — как кнут для осла, который не сдвинется с места, если усердно его не стегать. Или, выражаясь яснее, поскольку духовный человек ещё не свободен от бремени плоти, Закон для него — словно стрекало, не дающее уснуть и отяжелеть. Именно к этого рода действию Закона относятся слова Давида: «Закон Господа совершен, укрепляет душу… Повеления Господа праведны, веселят сердце» (Пс 18/19:8-9). А также: «Слово Твоё светильник ноге моей и свет стезе моей» (Пс 118/119:105) и все последующие стихи этого псалма.
Это ничуть не противоречит приведённым выше высказываниям св. Павла; в них говорится не о пользе Закона для человека верующего и уже рождённого к новой жизни, а о том, что может дать человеку Закон как таковой. Тогда как пророк показывает, с какой большой пользой преподаёт Господь своим служителям учение Закона, возбуждая в их душах мужественное стремление жить по нему. Он не только даёт предписания, но прибавляет к ним обещание милости, которая, будучи для верующих неотделима от Закона, делает горькое сладким. Ибо, если бы Закон, требуя от нас исполнения долга и угрожая за неисполнение, привлекал наши души только страхом, то не было бы ничего менее желанного. Но Давид свидетельствует, что в Законе он распознал и принял Посредника, без которого не может быть ни сердечности, ни услады.
13. Иные невежды3, не понимающие этого различия, безрассудно отвергают всё учение Моисея целиком и отказываются от обеих скрижалей, так как полагают, что христианам не подходит учение, содержащее угрозу смерти. Эта точка зрения далека от наших взглядов: Моисей прямо объявил, что, хотя в грешном человеке Закон производит смерть, для верующих он весьма полезен. Уже на пороге смерти Моисей предупреждал народ: «Положите на сердце ваше все слова, которые я объявил вам сегодня, и завещевайте их детям своим, чтоб они старались исполнять все слова закона сего. Ибо это не пустое для вас; но это жизнь ваша» (Втор 32:46-47). Поэтому, раз никто не может отрицать, что в Законе человеку дан точный образ совершенной праведности, то либо следует признать, что нам вообще не нужно правило доброй жизни, либо следовать Закону. Ибо нет нескольких разных правил доброй жизни — есть только одно, вечное и неизменное. Слова Давида о том, что праведник размышляет над Законом день и ночь (Пс 1:2), относятся не только к его времени, а ко всем временам до скончания мира.
То, что Закон требует совершенной святости, на которую мы неспособны, пока пребываем в темнице тела, не должно страшить нас до такой степени, чтобы отказаться от него. Ибо, когда на нас снисходит милость Бога, Закон не действует с неумолимой суровостью в том смысле, что мы считаемся исполняющими его, только если следуем всем его предписаниям без исключения. Но, призывая и побуждая нас продвигаться к совершенству, он показывает нам цель, к которой нужно стремиться всю свою жизнь и тем самым исполнить свой долг. И если только мы не перестаём стремиться — этого достаточно. Ибо вся здешняя жизнь — это бег. Когда мы его завершим, Господь сделает так, что мы достигнем цели, к которой теперь стремимся, хотя сами по себе мы будем ещё далеки от неё.
14. Некоторые-люди, ссылаясь на то, что Закон не связывает совесть верующих проклятием, а пробуждает их от лени, вдохновляет и наказывает за ошибки, и желая подчеркнуть факт освобождения от проклятия Закона, утверждают, что в отношении верующих Закон отменён и скрижали разбиты (я постоянно имею в виду нравственный закон)82. Не в том смысле, что Закон более не указывает им, как прежде,
а Намёк на либертинов. См. соч. Кальвина’. Contre la secte phantastique et furieuse des Libertins (ОС, VII, гл. XIX, 206 p.)—Прим. франц. изд.81
на доброе и святое, но в том смысле, что для них он уже не таков, как в давние времена: он не отягощает их сознания ужасом смерти.
И действительно, св. Павел ясно указывает, что в этом смысле Закон отменён. Более того, он подтверждает, что это было возвещено Иисусом Христом, поскольку Иисус защищается от обвинений в желании нарушить и отвергнуть Закон (Мф 5:17). Он не стал бы защищаться, если бы не было обвинений. Так что это заявление имело под собой какие-то основания. Вероятно, ему предшествовало искажённое толкование учения Иисуса — ведь почти все заблуждения проистекают из истинных положений. Итак, чтобы не впасть в заблуждение, нам следует чётко различать, что в Законе отменено и что остаётся незыблемым. Господь Иисус, говоря, что Он пришёл не нарушить Закон, но исполнить, что, доколе не прейдут небо и земля, ни одна буква не прейдёт из Закона, пока не исполнится всё, указывает, что с его пришествием необходимость почитания Закона и послушания ему нисколько не уменьшилась. И это вполне естественно, ибо Он пришёл дать целебное средство от нарушений Закона. Так что Иисус Христос ни в чём не нарушил его: научая, увещевая, укоряя и исправляя, Закон нацеливает нас на добрые дела.
15. Сказанное св. Павлом о проклятии относится не к наставлениям Закона, а к ограничениям и запретам, налагаемым на совесть человека. Ибо по самой своей природе Закон не только учит, но и требует строгого исполнения предписаний. Если этого не делают или даже если не исполняют в мельчайших деталях, он немедленно выносит суровый приговор и проклинает. Поэтому апостол говорит, что прокляты все, кто под Законом: «проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона» (Гал 3:10; Втор 27:26). Далее он поясняет, что под Законом находятся те, кто не полагает своей праведности в прощении грехов, освобождающем нас от строгостей Закона. Значит, если мы не хотим позорно погибнуть в рабстве, нам нужно разорвать его узы. Но какие узы? Узы злодеяний, за которые Закон нас преследует, ничего не прощая и не оставляя ни одной вины не наказанной.
Дабы искупить нас из этого несчастного состояния, Иисус Христос был проклят за нас, ибо написано: «проклят всяк, висящий на древе» [Гал 3:13; Втор 21:23]. В следующей главе св. Павел пишет, что Иисус Христос подчинился Закону, чтобы искупить находящихся в рабстве у Закона. Но в то же время апостол добавляет: «дабы нам получить усыновление». Что это означает? То, что мы не должны вечно быть в рабстве, отягощающем наше сознание страхом смерти. Тем не менее остаётся истиной, что авторитет Закона ничем не поколеблен и мы всегда должны принимать его с почтением и послушанием.
16. Иначе обстоит дело с обрядами и церемониями. Отменено было их исполнение, но не действие. То, что Иисус Христос прекратил их самим своим пришествием, не ставит под сомнение их святость, но, напротив, делает их ещё чудеснее и драгоценнее. Они были бы игрой и глупой забавой (так говорят), если бы не заключали в себе прообраза смерти и воскресения Иисуса Христа. С другой стороны, если бы они не прекратились, мы не могли бы сейчас понять, для чего они были установлены. По этой причине св. Павел, желая показать, что их соблюдение не только излишне, но и вредно, говорит, что обряды были лишь тенью, а тело явилось нам в Иисусе Христе (Кол 2:17). Мы видим, что после их упразднения истина засияла ярче, нежели если бы завеса всё ещё оставалась, а Иисус Христос, явленный вблизи, пребывал бы в них как
