Сайт продается, подробности: whatsapp telegram
Скачать:TXTPDF
Записные книжки (Март 1951 — декабрь 1959)

ветра, бешено раскручивая и распыляя; второй, менее напитанный влагой, скорее похожий на тонкое кружево пара, поднимается легким туманом.

Чайки с крыльями, переломленными точно посередине, как двускатные крыши.

Солдаты на палубе, на ветру — кто забился в щель между снастями, кто накрутил на голову несколько платков, кто завернулся в бесформенную шинель. Те минуты, когда человек отбрасывает все показное и съеживается, чтобы что-то переждать, — это и есть история.

Неподвижно стою на верхней палубе, а чайки спускаются все ниже и продолжают терпеливый свой полет совсем рядом со мной. Упрямые чайки глаза-бусинки, клюв, как нос у колдуньи, мышцы, не знающие усталости. Морской птице сесть некуда. Разве что в качающуюся впадину между волн или на крестовину мачты.

* * *

Власть неотделима от несправедливости. Хорошая власть — это здоровье и осторожное управление несправедливостью.

* * *

Никогда не говорить о своей работе.

* * *

Для меня: если бы любое из моих чувств было единственным, я подчинился бы ему. Мною всегда владеют одновременно два противоположных чувства.

* * *

Алжирцы. Их жизнь, в тепле и тесноте друзей, родных. В центре всего тело, его достоинства — и глубокая печаль, когда оно дряхлеет. Жизнь без иных горизонтов, кроме ближайшего, очерчивающего круг того, что принадлежит плоти. Гордые своей мужественностью, способностями по части выпивки и еды, своей силой и храбростью. Уязвимые.

* * *

Поэтапное выздоровление.

Усыпить волю. Прочь разные «надо».

Полная деполитизация ума и затем гуманизация.

Описать клаустрофоба — и еще комедии.

Уладить отношения со смертью, т. е. принять ее.

Согласиться выставлять себя напоказ. Умирать от этой тоски не буду. Если умру, все кончено. Если нет, все равно не избежать опрометчивых поступков. Нужно всего лишь соглашаться с чужими мнениями. Смирение и приятие — чисто медицинские средства от тоски.

Мир движется к язычеству, но пока отвергает языческие ценности. Их нужно восстановить, сделать веру языческой, Христа сделать греком, и тогда придет равновесие.

Не от избытка ли ответственности все мои страдания?

Раз уж я и так завял, точно в пустыне, нужно довести это иссушение до конца, достичь предела и перейти его, так или иначе. Либо безумие, либо большее самообладание.

Метод: при первых признаках тоски ускорять дыхание, когда тревога замедлять. Сочетать с этим немедленную приостановку любых действий и любых жестов.

К этому добавить: полное расслабление.

На будущее: перенос и накапливание энергетического заряда, содержащегося в любом хотении или желании, путем кратковременного пресечения этого хотения или желания.

В отношении общества признать, что я от него ничего не жду. Любое участие станет тогда просто даром, за который ничего не ожидаешь взамен. Хула и похвала станут тогда тем, чем они и являются: ничем. В конце концов упразднение стадного чувства.

Отбросить пережеванную мораль абстрактной справедливости.

По отношению к людям и вещам держаться реальности. Как можно чаще возвращаться к личному счастью. Не отказываться признавать то, что есть на самом деле, даже когда это противоречит желаемому. Напр.: Признать, что и сила тоже — и даже больше, чем все остальное, — убеждает. Правда стоит любых мучений. Только на ней зиждется радость, венчающая затраченные усилия.

Собрать энергию — в центре.

Признать необходимость врагов. Любить их за то, что они есть.

Избавляться от всех автоматизмов, начиная с самых ничтожных и кончая самыми высокими. Табак, еда, секс, защитные реакции (или нападающие — одно и то же) и даже творчество. Аскеза не по отношению к желанию, как таковому оно должно быть неприкосновенно, — но к его удовлетворению.

* * *

Обрести огромную мощь, но не для того, чтобы подавлять, а чтобы отдавать.

* * *

3 мая.

Почти полностью восстановился, надеюсь, сил даже прибавилось. Лучше осознаю теперь то, что знал всегда: тот, кто влачит свою жизнь, сгибается под ее тяжестью, не сможет помочь никому, какие бы обязанности он на себя не взвалил. Тот же, кто владеет собой и владеет жизнью, в состоянии быть по-настоящему щедрым и отдавать без усилий. Ничего не ждать и не требовать, лишь бы хватало сил, чтобы отдавать и работать.

Дневник.

* * *

Конец апреля 1958 г. Канны.

Целыми днями в море. Поплавки сетей (бутылка со свинцовым язычком внутри, укрепленная на пробковом кружке) вечерами позвякивают, словно колокольчики пасущегося в море стада. Ночью яхты в порту поскрипывают и постанывают мачтами и сходнями.

Светсвет — и тревога отступает, хотя не исчезает совсем, а только глухо ворчит, сморенная жарой и солнцем.

* * *

30 апреля.

Мартен дю Гар. Ницца. Он еле ползает со своим ревматизмом в суставах. 77 лет. «Над смертью ничто не властно, даже то, что я создал. Ничто, ничто…» «Да, это хорошо, когда не чувствуешь себя одиноким» (и на глазах у него появляются слезы). Уславливаемся встретиться в июле в Тертре. «Если доживу». А сердце-то прежнее — до всего ему есть дело.

* * *

29 мая 1958 г.

Моя профессия заключается в том, чтобы писать книги и сражаться, когда возникает угроза свободе дорогих мне людей и моего народа. Вот и все.

* * *

Художник — как Дельфийское божество: «Ни открывает, ни скрывает — лишь означает».

* * *

Музиль: великий замысел, предполагающий применение всевозможных приемов искусства, которыми он владеет. Отсюда и такое произведение — трогательное благодаря тому, что оно не удалось, а не благодаря своему содержанию. Бесконечный авторский монолог, в котором местами видны проблески гения, но который в целом не озарен светом искусства.

Музиль. «У каждого из нас есть вторая натура, для которой любой наш поступок оправдан».

«Обыкновенная жизнь есть составляющая всех наших возможных преступлений».

* * *

Мама. Если бы в нас было достаточно любви к тем, кого мы любим, мы помешали бы им умереть.

* * *

9 июня 1958 г.

Вновь еду в Грецию.

* * *

10 июня.

Акрополь. Впечатление менее сильное, чем в первый раз. Я был не один и был занят своими спутниками. К тому же встреча с О., с которым я чувствую себя неуютно. Акрополь не то место, где можно лгать. В два часа самолет на Родос. Под крылом проплывают острова, скалы, торчащие из моря. Распыление континента. В Родосе приземляемся посреди полей низкой цветущей пшеницы, которую ветер гонит волнами к голубому морю. Роскошный, цветущий остров. Ночная прогулка среди франкской архитектуры. Встреча с пр. о. Брюкбергом, который сообщает мне о своем намерении порвать с Церковью, но сохранить сан. Я по-прежнему очень к нему расположен. На яхте с Мишелем Г. и Прассиносом с женой.

* * *

11 июня.

Рано утром, один, покидаю яхту и иду купаться на пляж Родоса, в двадцати минутах отсюда. Вода светлая, ласковая. Солнце еще невысоко, греет, но не печет. Восхитительные мгновения, которые возвращают меня на двадцать лет назад, в те утра в Мадраге, когда я, еще сонный, вылезал из палатки и, пройдя несколько шагов, нырял в дремлющую утреннюю воду. Увы, плавать я разучился. Точнее, не могу дышать так, как раньше. Но все равно хочется не уходить с этого пляжа, где я только что был счастлив.

В десять часов покидаем Родос, огибаем северную оконечность острова и подходим к Линдосу.

* * *

12 ч. 30 мин. Линдос.

Небольшой естественный порт, почти закрытый. Превосходная бухта. Бросаем якорь в абсолютно прозрачную воду. Вверх по склону от бухты поднимаются белые деревенские домики, а на вершине виден Акрополь, обнесенный средневековыми укреплениями, из-за которых возвышаются стволы дорических колонн.

До пляжа добираемся на ялике. Купаемся. Ближе к вечеру поднимаемся на Акрополь. Наверху широкая лестница с высокими ступенями выводит нас на просторную площадь под открытым небом, с одной стороны которой внизу виден порт, где мы причалили, а с другой, под отвесной скалой — еще одна бухточка, куда некогда пристал Св. Павел. Над этим простором, опьяненным светом, кружат ласточки, бесстрашно ныряют в пустоту и вновь взмывают ввысь с пронзительными криками. Вечер спускается на эти колонны, на обе бухты, на острые скалы, виднеющиеся там и тут до самого горизонта, и на огромное море перед нами. Чувство бессилия оттого, что невозможно передать, выразить эту красоту. И одновременно признательность перед тем совершенством, которое царит в мире. Возвращаемся в город; ослики, вечером прогулка на лодке… Ночью истошный ослиный рев.

* * *

12 июня.

В шесть часов выхожу на палубу, чтобы в последний раз взглянуть на полюбившуюся мне бухту. На борту все, кроме капитана, спят. В утренней легкости запах Линдоса — запах пены, тепла, ослов, трав, дыма…

* * *

Родос, 8 ч. 30 мин.

Идем в ущелье поглядеть на только что вылетевших бабочек. Они повсюду в траве, на деревьях, в пещерах, вылетают прямо из-под ног тихими дрожащими облачками. Страшное пекло. Возвращаемся. В 15 часов выходим в Мармарис, турецкий порт. Прибываем в 17 часов. Бросаем якорь посреди довольно красивой, но темноватой бухты. Городок издалека кажется весьма невзрачным. Приближаясь, видим, что на причале понемногу сгрудилось все население. На борт поднимаются турецкие полицейские и таможенники. Бесконечные выяснения всякого рода формальностей. Затем сходим на берег, где нас сразу же окружает и повсюду сопровождает толпа ребятишек в лохмотьях. Нищета, запустение на улицах и в домах производят тягостное впечатление, так что мы очень скоро поворачиваем назад. После ужина вновь визит местных властей. Опять выяснения (они не говорят ни на одном из западных языков), бесконечные. Забрали паспорта и пр. Отдадут завтра в шесть утра. Капитан протестует… В самом деле, заберем их завтра утром.

* * *

13 июня.

Отплываем в семь. В одиннадцатьостров Сими. Восхитительная греческая чистота. Даже самые бедные дома свежевыбелены известью, украшены и т. д. Просто невероятно и возмутительно, что турки смогли так надолго поработить этот народ. Купание. Клаустрофобия все-таки усиливается. Но в целом состояние превосходное. В 15 часов отправляемся в Кос.

* * *

1 июля.

Афины. Жара. Пыль. Дурацкая гостиница. Усталость. 2. Дельфины. Вновь этот необыкновенный подъем по световым площадкам. Иду по своим собственным следам. Запах вечера на маленьком стадионе. 3. Обратно в Коринф. До Патраса. Один, купание, вода… Патрас — большой пыльный Оран, неприглядный и полный жизни. 4. Олимпия. 5. Микены, Аргос. Треск цикад на высоких пиниях Олимпии. Греция — это эхо далеко разносящихся криков в долинах, на склонах островов.

* * *

Павезе. Насчет того, что единственная

Скачать:TXTPDF

Записные книжки (Март 1951 - декабрь 1959) Камю читать, Записные книжки (Март 1951 - декабрь 1959) Камю читать бесплатно, Записные книжки (Март 1951 - декабрь 1959) Камю читать онлайн