само небо длинными самолетными следами, человек оставлял нетронутыми лишь те районы, где жить невозможно, – подобно этому и одновременно с этим (а также по причине этого) чувство истории заполонило постепенно сердца людей, вытеснив оттуда чувство природы, отняв у творца то, что прежде причиталось ему, и отдав это твари, и движение это было столь могущественно и непреодолимо, что можно вообразить день, когда безобразное творение человеческое – огнедышащее, сопровождающееся грохотом революций и войн, шумом заводов и поездов и ставшее в ходе истории окончательным победителем – полностью вытеснит из мира безмолвное творение природы, и тогда человечество выполнит свое призвание на земле, которое, быть может, в том и заключалось, чтобы доказать, что все грандиозное и ошеломительное, что оно могло свершить за тысячи лет, не стоит ни легкого аромата шиповника, ни оливковой рощи, ни любой собаки.
Как все слабые люди, он принимал решения крайне резкие и отстаивал их с упорством, достойным лучшего применения.
Над верхней губой у него был длинный шрам. Зубы обнажились до самых десен. Казалось, он все время смеется. Но глаза смотрели серьезно.
Чего стоит человек? Что такое человек? После того, что я видел, у меня до конца жизни не исчезнет по отношению к нему недоверие и глубочайшая тревога.
Недоверие к показной добродетели – вот основа нашего мира. У тех, кто испытал это недоверие на себе и распространил его на других, осталась в душе вечная настороженность по отношению к тем, кто добродетелен на словах. Так недолго потерять доверие и к добродетели деятельной. Тогда они решили назвать добродетелью то, что приближает наступление общественного строя, о котором они мечтают. Мотив (это недоверие) благороден. Верна ли логика – вот что неясно. Мне тоже необходимо свести счеты с этой идеей. Все, что я когда бы то ни было думал или писал, связано с этим недоверием (на нем построен «Посторонний»). Но если я не принимаю чистое и простое отрицание (нигилизм или исторический материализм) «добродетельного сознания», о котором говорит Гегель, мне нужно найти последующее звено. Разве возможно, позволительно, пребывая в истории, чтить ценности, лежащие вне истории? Разве самоё понятие невежества не является всего лишь благовидным предлогом? Нет ничего незапятнанного, нет ничего незапятнанного – вот крик, отравивший наш век. Искушение стать на сторону тех, кто отрицает и действует! Среди них есть такие, которые принимают ложь, как постриг. И уж наверняка в том же восторженном порыве. Но что такое порыв? Как, кого, за что станем мы судить?
Если ход истории в самом деле таков, если освобождение невозможно, а возможно только объединение, не принадлежу ли я к числу тех, кто тормозит историю? Освобождения не будет без объединения, говорят они, и если это правда, значит, мы отстаем. Но для того, чтобы идти быстрее, надо предпочесть гипотезу маловероятную, уже вызвавшую однажды страшные исторические опровержения, – предпочесть ее тем реальностям, которые состоят в горе, гибели и изгнании двух или трех поколений. Гипотеза, разумеется, более привлекательна. Не доказано, что освобождению должно предшествовать объединение. Не доказано также и противоположное: что освобождение может свершиться без объединения. Но разве объединение непременно должно быть насильственным? Насилие, как правило, создает лишь видимость единства, под которой скрывается мучительная разобщенность. Вероятно, и объединение, и освобождение необходимы, возможно, что объединение имеет шанс осуществиться с помощью познания и проповеди. Тогда слово сделалось бы поступком. Во всяком случае, этому делу нужно посвятить себя целиком.
О, эти часы сомнения! Кто может снести в одиночку сомнения целого мира.
Самая серьезная проблема, которая встает перед современными умами, – конформизм.
По поводу Лао-Цзы: чем меньше действий, тем больше власти[76Лао-Цзы (VI – V вв. до н.э.) – древнекитайский мыслитель, основатель даосизма.].
В Москве, на которую наступает белая армия, Ленину, решившему мобилизовать заключенных уголовников, возражают:
– Нет, только не вместе с этими.
– Для этих, – отвечает Ленин.
Пьеса о Каляеве: невозможно убить человека во плоти, убивают самодержца. Но не того человека, который утром брился и т.д. и т.п.[77Речь идет о пьесе «Праведники» (1950), главным действующим лицом которой является русский революционер и террорист Иван Платонович Каляев (1877 – 1905), казненный за убийство великого князя Сергея Александровича.]
Великий вопрос жизни – как жить среди людей.
Христианам хорошо. Они взяли себе благодать, а нам оставили милосердие.
Беда нашего века. Еще недавно в оправдании нуждались дурные поступки, теперь в нем нуждаются поступки добрые.
Полное одиночество. В писсуаре большого вокзала в час ночи.
Нас упрекают, что мы фабрикуем абстрактных людей. Но все дело в том, что абстрактен человек, служащий нам моделью.
Упрекают, что мы не знаем любви, но все дело в том, что человек, служащий нам моделью, неспособен любить и т.д.
Лотреамон[78Лотреамон (наст. имя Изидор Дюкас, 1846 – 1870) – французский поэт, автор «Песен Мальдорора», оказавших сильное влияние на поэзию сюрреалистов. Его творчеству посвящено эссе Камю «Лотреамон и заурядность» (в книге «Бунтующий человек»).]: Всей морской воды не хватило бы, чтобы смыть пятно крови, пролитой интеллектуалом.
Старый боец-коммунист, который не может привыкнуть к тому, что видит: «Сердцу не прикажешь».
Как разъяснить, что сын бедняка может испытывать стыд, не испытывая зависти.
Сартр, или ностальгия по всеобщей идиллии.
Сент-Бёв[79Сент-Бёв Шарль Огюстен (1804 – 1869) – французский критик.]: «Я всегда полагал, что если бы люди хоть на минуту перестали лгать и высказали вслух то, что думают, общество бы не устояло».
Б. Констан (пророк!): «Чтобы жить спокойно, нужно затратить не меньше усилий, чем для того, чтобы править миром».
Посвятить себя человечеству: по Сент-Бёву, такие люди хотят до самого конца быть в центре внимания.
Стендаль: «Я ничего не сделаю для своего личного счастья, пока не перестану страдать оттого, что плохо выгляжу в чьих-то глазах».
Есть поступки мессианские, и есть поступки обдуманные.
Смертная казнь. Меня вынуждают заявить, что я противник любого насилия. Это было бы так же умно, как объявить себя противником ветра, дующего в ту или иную сторону.
Но никто не бывает абсолютно виновен, следовательно, никого нельзя приговаривать к абсолютному наказанию. Никто не бывает абсолютно виновен ни 1) в глазах общества, ни 2) в глазах индивида. Каждый в чем-то несчастен. Является ли смерть абсолютным наказанием? Для христиан – нет. Но наш мир – не христианский. Разве каторжные работы не хуже? Не знаю. Но тюрьма оставляет возможность избрать смерть (если только человек из лености не предпочитает, чтобы эту работу выполнили за него другие).
Смерть не оставляет никакой возможности выбрать тюрьму.
Вольтер: «В этом мире люди побеждают только силой и умирают с оружием в руках».
Печерин[80Печерин В.С. (1807 – 1885) – поэт и филолог, профессор Московского университета. Эмигрировав из России в 1836 г., перешел в католичество и стал священником.], русский эмигрант XIX в., на чужбине ставший монахом, восклицает: «Как сладостно отчизну ненавидеть И жадно ждать ее уничтоженья!»
Интеллигенция и тоталитарное видение мира[81Выписки из книги Н.А. Бердяева «Русская идея» (1946).].
Заговорщики-петрашевцы: идиллические люди (освобождение крепостных без революции – влияние Жорж Санд).
Любовь не к ближнему, а к дальнему.
«Не находя ничего достойным своей привязанности – ни из женщин, ни из мужчин, я обрек себя на служение человечеству» (Петрашевский). (За исключением Спешнева, прототипа Ставрогина.)[82Петрашевский Михаил Васильевич (1821 – 1866); Спешнев Николай Александрович (1821 – 1882) – русские революционеры. Ставрогин – герой романа Ф.М.Достоевского «Бесы».]
Индивидуалистический социализм Белинского. Против Гегеля, за личность человека. Ср.: Письма Боткину: «Судьба субъекта, индивидуума, личности важнее судеб всего мира и здравия китайского императора (то есть гегелевской Allgemeinheit[83Всеобщность (нем.).])».
Он же: «Кланяюсь вашему философскому колпаку (Гегелю). Но со всем подобающим вашему философскому филистерству уважением честь имею донести вам, что если бы мне и удалось влезть на верхнюю ступень лестницы развития, – я и там попросил бы вас отдать мне отчет во всех жертвах условий жизни и истории, во всех жертвах случайностей, суеверия, инквизиции, Филиппа II и пр., и пр.: иначе я с верхней ступени бросаюсь вниз головою. Я не хочу счастия и даром, если не буду спокоен насчет каждого из моих братий по крови – костей от костей моих и плоти от плоти моея…»
«Говорят, что дисгармония есть условие гармонии; может быть, это очень выгодно и усладительно для меломанов, но уж, конечно, не для тех, которым суждено выразить своею участью идею дисгармонии»[84Материалы к главе «Отказ от добродетели» книги «Бунтующий человек». Цитата из письма В.Г. Белинского от 1 марта 1841 г., адресованного литератору Василию Петровичу Боткину (1811 – 1869).].
Нечаев и катехизис революционера (централизованная партия, прообраз большевизма).
«Революционер – человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Все в нем поглощено единым исключительным интересом, единою мыслью, единою страстию – революцией».
Все, что служит Революции, нравственно.
Сходство с Дзержинским, создателем ЧК.
Бакунин: «Страсть к разрушению есть творческая страсть».
Он же: Три принципа человеческого развития:
бунт[85Набросок главы «Трое одержимых» книги «Бунтующий человек». «Катехизис революционера» – документ, написанный С.Г. Нечаевым и М.А. Бакуниным в 1869 г., по словам Камю, ставший «образцом того политического цинизма, который с тех пор тяготел над революционным движением».].
70-е годы. Михайловский, индивидуалистический социалист[86Михайловский Николай Константинович (1842 – 1904) – русский публицист.]. «Если бы революционный народ вторгся в мою комнату и пожелал разбить бюст Белинского, то я боролся бы с ним до последней капли крови».
Проблема перехода. Должна ли была Россия пройти стадию буржуазной и капиталистической революции, как того требует логика истории? В этом пункте только Ткачев[87Ткачев Петр Никитич (1844 – 1886) – идеолог радикального народничества. Характеризуя его как предшественника Ленина, Камю имеет в виду такие постулаты политической теории Ткачева, как захват государственной власти, создание централизованной организации, управляющей революционными массами.] (и с ним Нечаев и Бакунин) – предшественник Ленина. Маркс и Энгельс были меньшевиками. Они предвидели только наступление буржуазной революции.
Постоянные разговоры первых марксистов о необходимости развития капитализма в России и их готовность приветствовать это развитие. Тихомиров[88Тихомиров Лев Александрович (1852 – 1923) – в молодости революционер-народник, редактор нелегальной газеты «Народная воля».], старый народоволец, обвиняет их в том, что они превратились в «рыцарей первоначального накопления».
Предсказание Лермонтова:
Когда чума от смрадных, мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел.
Ср. Бердяев, с. 107.
Духовный коммунизм Достоевского – это ответственность всех за всех.
Бердяев: «Не может быть диалектики материи, диалектика предполагает логос, смысл, возможна лишь диалектика мысли и духа. Но Маркс переносил свойства мысли и духа в недра материи».
В конце концов мир преобразует лишь воля пролетариата. Значит, в марксизме действительно содержится экзистенциальная философия, изобличающая ложь объективации и утверждающая победу человеческой активности.
По-русски воля означает и «волеизъявление», и «свобода».
В России существует свобода коллективная, «тотальная», но не личная.
Но что такое тотальная свобода? Люди свободны от чего-то – и по отношению
