нравственное решение, а больше всего он хочет автоматически утвердить себя (хотя бы и без оснований).
Приписывая достоинства человека его происхождению, мы фактически расписываемся в полном незнании того, как этих достоинств достигают, а весьма нередко — и в том, что мы сами их не достигли. Подавляющее большинство расистов — это те, кто так и не смог стать полноценной личностью; у них нет личных достижений или заслуг, и они стремятся к иллюзорному «самоуважению члена племени», утверждая неполноценность каких-нибудь других племен. Достаточно вспомнить истеричную ярость американских южан или то, что расизмом гораздо чаще страдают опустившиеся люди, а не лучшие из интеллектуалов.
В историческом плане уровень расизма всегда возрастал или падал вместе с ростом или падением коллективизма. Коллективизм утверждает, что у отдельного человека нет прав, что его жизнь и труд принадлежат определенной группе («обществу», племени, государству, стране, народу) и что группа по своей прихоти может принести его в жертву. Воплотить подобную теорию можно лишь грубой силой, и государственность всегда была политическим следствием коллективизма.
Абсолютное государство — лишь узаконенная форма бандитского правления, независимо от того, какая именно банда захватит власть. Поскольку подобному правлению не было, нет и никогда не будет разумного оправдания, мистика расы играет ключевую роль во всех абсолютистских государствах. Связь здесь взаимная: государственность вырастает из первобытной межплеменной вражды, основанной на том, что члены одного племени — естественная добыча другого, и устанавливает собственные подкатегории, систему каст, определяемых рождением человека, — например, дворянские титулы или потомственное рабство.
У расизма нацистской Германии, где люди должны были заполнять анкеты о целых поколениях предков, чтобы доказать их арийское происхождение, был двойник в Советском Союзе, где люди заполняли такие же анкеты, чтобы доказать, что у их предков не было собственности и тем самым они — потомственные пролетарии. Советская идеология основана на постулате, согласно которому людей можно генетически подготовить к коммунизму; иначе говоря, подготовленные диктатурой поколения передадут коммунистическую идеологию своим потомкам, которые с самого рождения будут коммунистами. Преследование национальных меньшинств в Советском Союзе по прихоти того или иного комиссара — зарегистрированный факт. Особенно свирепствует антисемитизм; правда, официальные погромы теперь называют «проработкой».
От расизма есть только одно противоядие — философия индивидуализма и ее политико-экономическое следствие, свободный капитализм.
Индивидуализм рассматривает человека — каждого человека — как независимую, самостоятельную личность, обладающую неотъемлемым правом на жизнь, исходящим из самой его природы как разумного существа. Индивидуализм утверждает, что цивилизованное общество либо иную форму ассоциации, сотрудничества или мирного сосуществования людей можно построить только в том случае, если мы признаем личные права, и что у группы как таковой нет иных прав, кроме личных прав ее членов.
В условиях свободного рынка не имеют значения ни происхождение человека, ни его родственники, ни гены, ни телесные особенности. Важно лишь одно человеческое свойство — способность производительно трудиться. Капитализм оценивает (и соответственно вознаграждает) человека только по его личным способностям и устремлениям.
Ни одна политическая система не может установить повсеместную разумность простым законом (или силой). Однако капитализм — это единственная система, в которой разум вознаграждается, а все виды внеразумного, включая расизм, наказываются.
Подлинно свободной капиталистической системы пока еще нигде не было. Однако в полусвободной экономике XIX века связь расизма и политических рычагов управления значила очень много. Преследования национальных и/или религиозных меньшинств были обратно пропорциональны степени свободы в стране. Расизм был заметнее всего в странах с самой регулируемой экономикой, например — в России и Германии, и слабее всего в Англии, самой свободной европейской стране того времени.
Именно капитализм впервые подтолкнул человечество на путь свободы и разумной жизни. Именно капитализм с помощью свободной торговли разрушил национальные и расовые барьеры. Именно капитализм избавил все цивилизованные страны мира от крепостного права и рабства. Именно капиталистический Север уничтожил рабство аграрно-феодального Юга в США.
В таком направлении человечество развивалось недолго, около ста пятидесяти лет. Красноречивые итоги и достижения не требуют доказательств.
Подъем коллективизма обратил это движение вспять.
Когда людям снова стали внушать, что у отдельной личности нет прав; что верховенство, выработка нравственных принципов и неограниченная власть — прерогативы группы; что вне группы человек ничего не значит, то, естественно, люди стали тянуться к той или иной группе из самосохранения, растерянности и подсознательного страха. Проще всего присоединиться и легче всего себя отнести (особенно людям ограниченным) к наименее требовательной форме «общности» и «коллектива» — нации или расе.
Так теоретики коллективизма, «человеколюбивые» защитники «благожелательного» и всесильного государства в XX веке, способствовали возрождению и новому, стремительному росту расизма.
В свою великую капиталистическую эпоху Соединенные Штаты Америки были самой свободной страной в мире и самым лучшим опровержением расистских теорий. В Америку прибывали люди всех рас и национальностей, часто — из захудалых, слаборазвитых стран, и добивались поразительных успехов, которых никогда не добились бы на своей несвободной родине. Представители разных народов, веками убивавших друг друга, научились жить вместе, в согласии, мирно сотрудничая. Америку не напрасно называли «плавильным котлом». Однако мало кто понимал, что люди отнюдь не переплавлялись в серую массу коллектива. Страна объединяла их тем, что защищала их право на индивидуальность.
Главными жертвами расовых предрассудков, существовавших в Америке, были негры. Эта проблема родилась на некапиталистическом Юге и подпитывалась им, хотя и не ограничивалась его пределами. Дискриминация негров на Юге была и осталась истинным позором Америки. Однако на остальной территории страны, где люди были свободны, даже эта проблема постепенно отступала под напором просвещения и экономических интересов белых граждан.
Сегодня она, как и любая форма расизма, обретает угрожающие масштабы. Америка стала относиться к расовым проблемам так, как в XIX веке к ним относились в худшие свои времена самые отсталые европейские страны. Причина все та же — рост коллективизма и государственности.
Вопреки шумным требованиям равноправия наций и рас, которые уже несколько десятилетий выдвигают «либералы», Бюро переписей сообщило недавно о том, что «экономическое положение темнокожего населения в сравнении с положением белых за последние 20 лет не улучшилось». Оно улучшалось в более свободные годы нашей «смешанной экономики» и ухудшалось по мере расширения государства «либералов», «государства всеобщего благосостояния».
Рост расизма в стране со «смешанной экономикой» идет нога в ногу с ростом правительственного контроля. «Смешанная экономика» делит страну, ввергая ее в оформившуюся гражданскую войну агрессивных групп, каждая из которых борется за законодательные поблажки и особые привилегии за счет других.
Сегодня открыто и цинично признается существование таких групп и их политических лобби. С общественно-политической сцены стремительно исчезают даже намеки на какую-либо политическую философию, принципы, идеалы или долгосрочные цели; мы фактически признаем, что страна плывет без руля и ветрил, отдавшись на милость тех, кто играет вслепую. Она поддалась недолгой демонстрации силы, этим разнообразным кланам статистов, каждый из которых стремится получить законодательное оружие ради сиюминутного преимущества.
Когда нет последовательной политической философии, каждая экономическая группа разрушает себя, разменивая собственное будущее на мелкие сиюминутные выгоды. В этом смысле самой самоубийственной некоторое время была политика деловых кругов, однако ее превзошла современная политика негритянских лидеров.
Пока они боролись с официально насаждаемой дискриминацией, справедливость и нравственное превосходство были на их стороне. Но теперь борьба стала иной. Недоразумения и противоречия вокруг проблемы расизма достигли небывалого размаха.
Настало время прояснить связанные с этим принципы.
Политика южных штатов по отношению к неграм нарушала и нарушает основополагающие принципы
США. Законодательно оформленная и законно осуществляемая расовая дискриминация так явно и беспардонно попирает права личности, что расистские законодательные акты южных штатов уже давно следовало бы объявить антиконституционными.
Заявления расистов Юга о «правах штатов» являют собой терминологическое противоречие: «право» одних людей нарушать права других — это абсурд. Конституционное понятие «права штатов» относится к разделению власти между местными и федеральными органами власти и призвано защищать штаты от федерального правительства; но никак не наделяет правительство штата неограниченной, произвольной властью над гражданами или правом аннулировать их личные права.
Известно, что федеральное правительство использовало расовую проблему, чтобы расширить свою власть и создать прецедент вторжения в законные права штатов, действуя без необходимости и антиконституционно. Однако это означает лишь то, что не правы оба правительства, и никак не оправдывает политику расистов.
Одно из худших противоречий в данном контексте — позиция многих «консерваторов» (отнюдь не только южан), считающих себя защитниками свободы, капитализма, права на частную собственность и Конституции и при этом проповедующих расизм. По-видимому, их не слишком заботят принципы, иначе они бы осознали, что рубят сук, на котором сидят. Тот, кто отрицает права личности, не может утверждать, защищать или поддерживать какие-либо права вообще. Именно такие «сторонники капитализма» способствуют его дискредитации и разрушению.
«Либералы» страдают тем же, но в иной форме. Они считают, что права личности нужно принести в жертву неограниченному праву большинства, но при этом защищают права меньшинств. Однако самое малочисленное меньшинство на свете — отдельный человек. Тот, кто отрицает права личности, права меньшинств защищать не может.
Эта гремучая смесь противоречий, недальновидного прагматизма, циничного презрения к принципам и неслыханной неразумности достигла пика в новых требованиях негритянских лидеров.
Вместо того чтобы бороться с расовой дискриминацией, они требуют ее узаконить и осуществлять. Вместо того чтобы бороться с расизмом, они требуют установить расовые квоты. Вместо того чтобы бороться за равноправие рас в социальных и экономических вопросах, они заявляют, что равноправие — это зло и что цвет кожи должен стать определяющим фактором. Вместо того чтобы бороться за равные права, они требуют особых расовых привилегий.
Они требуют установления расовых квот при приеме на работу и распределения рабочих мест на расовой основе, пропорционально процентному представительству данной расы среди местного населения. Например, негры составляют четверть населения Нью-Йорка, а потому негритянские лидеры требуют отдать им четверть рабочих мест на каждом предприятии и в каждой организации.
Расовые квоты всегда были одним из самых отвратительных проявлений расизма в странах с соответствующим режимом. Они существовали в университетах царской России, в крупных российских городах. Среди прочего, американских расистов обвиняют в том, что в некоторых школах есть тайная система этих квот. Когда из анкет для приема на работу исключили вопросы о национальной принадлежности или вероисповедании, это считалось победой поборников справедливости.
Однако сейчас установления расовых квот требуют не угнетатели, а само угнетаемое меньшинство!
Это требование переполнило чашу терпения даже «либералов». Многие из них возмутились и, вполне справедливо, гневно осудили его.
Вот что 23 июля 1963 года писала «Нью-Йорк Таймс»: «Манипулируя цифрами, демонстранты следуют поистине недостойному принципу. Требование предоставить 25% (как и любой другой процент) рабочих мест неграм (как и любой другой группе населения) несправедливо по одной простой причине: оно связано с «системой квот», которая по сути своей дискриминационна… Наша газета долгое время боролась против религиозных квот
