с перераспределением. На данном этапе нас интересует лишь распределение до уплаты налогов[224].
Неравенство в труде: смягчение неравенства?
Вернемся к анализу количественных показателей неравенства. В какой мере неравенство в трудовых доходах является умеренным, разумным или даже смягченным? Конечно, неравенство в труде всегда менее выражено, чем неравенство в капитале. Тем не менее было бы ошибкой пренебрегать им — с одной стороны, потому, что трудовые доходы, как правило, составляют от двух третей до трех четвертей национального дохода, а с другой стороны, потому, что расхождение в распределении трудовых доходах в различных странах довольно существенно, что позволяет предположить, что проводимая политика и национальные различия могут оказывать значительное влияние на это неравенство и на условия жизни широких групп населения.
В самых эгалитарных, с точки зрения трудовых доходов, странах, таких как государства Скандинавии в 1970-1980-е годы, 10 % лучше всего оплачиваемых получают около 20 % от общего объема трудовых доходов, а 50 % хуже всего оплачиваемых — 35 %. В странах со средним уровнем неравенства, к числу которых сегодня относится большинство европейских стран (например, Франция или Германия), первая группа получает 25–30 % от общего объема трудовых доходов, а вторая — около 30 %. В странах с сильным неравенством, таких как Соединенные Штаты в начале 2010-х годов (где, как мы увидим далее, достигнут один из самых высоких когда-либо наблюдавшихся уровней неравенства в трудовых доходах), на верхнюю дециль приходится 35 % трудовых доходов, а на нижнюю половину — всего 25 %. Иными словами, соотношение между этими двумя группами оказывается полностью противоположным. Доля 50 % хуже всего оплачиваемых в общем зарплатном фонде в два раза выше, чем доля 10 % лучше всего оплачиваемых, в самых эгалитарных странах (что не так уж много, скажут некоторые, если учесть, что их в пять раз больше), и на треть меньше в странах с самым высоким уровнем неравенства. Если тенденция ко все большей концентрации трудовых доходов, наблюдавшаяся в Соединенных Штатах в последние десятилетия, сохранится, то к 2030 году доля 50 % хуже всего оплачиваемых там будет наполовину меньше, чем доля 10 % лучше всего оплачиваемых (см. таблицу 7.1). Разумеется, ничто не указывает на то, что развитие пойдет именно по этому пути, но эта тенденция тем не менее показывает, что текущие изменения далеко не безобидны.
Если точнее, то при все той же средней зарплате в две тысячи евро более эгалитарное скандинавское распределение предусматривает, что 10 % лучше всего оплачиваемых будут получать четыре тысячи евро (а 1 % лучше всего оплачиваемых — 10 тысяч евро), промежуточные 40 % — 2 250 евро в месяц, а 50 % хуже всего оплачиваемых — 1 400 евро; тогда как американское распределение, приводящее к самому высокому на сегодня неравенству, предполагает более ярко выраженную иерархию: семь тысяч евро для верхних 10 % (а самый верхний 1 % будет получать 24 тысячи евро), две тысячи евро для промежуточных 40 % и всего одна тысяча евро для низших 50 %.
Для наименее обеспеченной половины населения расхождение между различными видами распределения оказывается весьма существенным: если на протяжении всей жизни человек располагает дополнительным доходом в размере 40 % — 1 400 евро вместо тысячи, даже без учета влияния системы налогообложения и трансфертов, это значительно влияет на образ жизни, который этот человек может себе позволить, на жилищные условия, на формы проведения отпуска, на расходы, которые можно выделить на осуществление своих проектов, на детей и т. д. Также следует подчеркнуть, что в большинстве стран доля женщин среди тех 50 %, которые получают более низкую зарплату, заметно выше, вследствие чего сильные различия между странами отчасти отражают и различную степень расхождения между зарплатами мужчин и женщин, которая в Северной Европе ниже, чем где бы то ни было еще.
Для наиболее обеспеченных слоев населения расхождение между различными видами распределения также оказывается очень значительным: у человека, который в течение всей своей жизни располагает семью тысячами евро, а не четырьмя тысячами (или даже 24 тысячами вместо 10 тысяч), расходы будут иными, и он будет располагать большей свободой не только в собственных покупках, но и в отношении других: например, ему будет проще нанимать себе на службу хуже оплачиваемых людей. Если нынешняя тенденция в Соединенных Штатах сохранится, то, при все той же средней зарплате в две тысячи евро в месяц, к 2030 году ежемесячные доходы верхних 10 % могут достичь девяти тысяч евро (и 34 тысяч для 1 %), промежуточных 40 % — 1 750 евро, а нижних 50 % — всего 800 евро. Иными словами, 10 % самых богатых смогут нанимать в качестве прислуги значительную часть нижних 50 %[225].
Таким образом, очевидно, что при одинаковой средней зарплате различия в распределении трудовых доходов могут приводить к складыванию совершенно разных социальных и экономических реалий для тех или иных социальных групп, а в некоторых случаях и к далеко не безмятежному неравенству. Ввиду всех этих причин крайне важно понять, какие экономические, социальные и политические силы определяют степень неравенства в трудовых доходах в различных обществах.
Неравенство в капитале: крайнее неравенство
Неравенство в трудовых доходах может казаться умеренным и спокойным — хотя это и не так, прежде всего если его сравнивать с распределением собственности на капитал, которое во всех странах приводит к крайнему неравенству (см. таблицу 7.2).
В самых эгалитарных в имущественном отношении странах, которыми также являлись Скандинавские страны в 1970-1980-е годы, на 10 % самых крупных состояний приходилось около 50 % национального имущества, а то и немного больше — от 50 до 60 %, если правильно подсчитывать самые большие состояния. В настоящее время, т. е. в начале 2010-х годов, доля 10 % самых крупных состояний составляет около 60 % национального имущества в большинстве европейских стран, особенно во Франции, Германии, Великобритании и Италии.
Самым поразительным, безусловно, является то, что во всех этих обществах беднейшая половина населения не владеет практически ничем: 50 % самых бедных с имущественной точки зрения повсюду располагают менее 10 % национального дохода, а чаще всего — менее 5 %. Согласно последним имеющимся данным, касающимся 2010–2011 годов, во Франции доля 10 % самых богатых в национальном имуществе составляет 62 %, а на 50 % самых бедных приходится всего 4 %. В Соединенных Штатах последнее исследование, проведенное Федеральной резервной системой и касающееся тех же лет, показывает, что верхняя дециль владеет 72 % американского имущества, а нижняя половина — всего 2 %. Стоит уточнить, что этот источник, как и большинство исследований, построенных на ответах респондентов, недооценивает самые крупные состояния[226]. Как мы уже отмечали, также важно учитывать, что очень сильная концентрация имущества наблюдается внутри каждой возрастной группы[227].
Наконец, имущественное неравенство в наиболее эгалитарных с имущественной точки зрения странах — например, в Скандинавских странах в 1970-1980-е годы — намного сильнее, чем неравенство в зарплатах в странах, где неравенство в трудовых доходах сильнее всего, — например, в Соединенных Штатах в начале 2010-х годов (см. таблицы 7.1–7.2). Насколько мне известно, ни в одном обществе ни в одну эпоху не наблюдалось такого неравенства в распределении собственности на капитал, которое можно было бы охарактеризовать как «слабое», т. е. неравенства, при котором самая бедная половина общества владела бы значительной долей, скажем пятой частью или четвертью, в общем имуществе[228]. Тем не менее ничто не мешает нам быть оптимистами, поэтому в таблице 7.2 мы привели пример возможного распределения имущества, при котором неравенство является «слабым», или, по крайней мере, оно слабее, чем в распределении скандинавского типа (охарактеризованном как «среднее» неравенство), европейского («умеренно-сильное») и американского («сильное»). Разумеется, методы построения такого «идеального общества» — если признать, что такая цель действительно желательна, — предстоит разрабатывать с нуля (к этому ключевому вопросу мы вернемся в четвертой части книги)[229].
Как и в случае неравенства в зарплатах, важно понимать, чему соответствуют эти цифры. Представим себе общество, в котором чистое среднее имущество составляет 200 тысяч евро на одного взрослого[230], — это более или менее отражает ситуацию в самых богатых европейских странах[231]. Во второй части книги мы видели, что в первом приближении среднее частное имущество делится на две сравнимые по размеру части: с одной стороны, недвижимое имущество, а с другой — финансовые и профессиональные активы (банковские вклады, планы сбережений, портфели акций и облигаций, контракты по страхованию жизни, пенсионные накопления и т. д., очищенные от долгов). Разумеется, имеются существенные вариации между странами и огромные вариации от одного человека к другому.
Если 50 % самых бедных владеют 5 % общего имущества, это по определению означает, что в среднем они обладают имуществом в размере 10 % от среднего уровня, характерного для данного общества. В рассматриваемом случае это означает, что 50 % самых бедных в среднем владеют чистым имуществом на сумму 20 тысяч евро. Это больше, чем ничего, но представляет собой незначительную величину по сравнению с богатствами, которыми обладает остальная часть страны.
В таком обществе в число беднейшей половины населения входит множество тех, кто не располагает никаким или почти никаким имуществом (несколько тысяч евро), — как правило, четверть населения — и значительное количество тех, чье имущество измеряется слабоотрицательными величинами (т. е. их долги превышают активы), — зачастую от одной двадцатой до одной десятой населения. Оставшиеся состояния этой группы могут достигать 60–70 тысяч евро и даже немного больше. Столь различные ситуации и наличие большого количества людей, чье имущество стремится к нулю, приводят к тому, что средняя стоимость имущества беднейшей части населения составляет около 20 тысяч евро. В некоторых случаях речь может идти о людях, которые получили доступ к недвижимой собственности, но пока еще отягощены долгами, в результате чего их чистое имущество очень мало. Однако чаще всего речь идет о квартиросъемщиках, чье имущество ограничено несколькими тысячами евро сбережений — иногда несколькими десятками тысяч евро — на банковском счете и на сберегательной книжке. Если включить в их имущество принадлежащие им предметы длительного пользования — автомобили, мебель, бытовую технику и т. д., то средний размер имущества 50 % самых бедных возрастет максимум до 30–40 тысяч евро[232].
Для этой половины населения само понятие имущества и капитала довольно абстрактно. Для миллионов человек имущество ограничивается зарплатой, выплаченной за несколько недель — или задержанной — и хранящейся на лицевом счете, старой сберегательной книжкой серии А, которую в свое время открыла какая-нибудь тетушка и на которой мало что осталось, автомобилем и несколькими предметами мебели. Эти реалии, когда
