со столетними привилегиями и затронула интересы самых богатых и влиятельных слоев кубинского общества; в то же время затронула интересы крупных сельскохозяйственных, горнодобывающих, промышленных, коммерческих и сервисных предприятий, созданных Соединенными Штатами на Кубе. Мы пережили грязные войны, вторжения наемников, угрозы прямых военных нападений и были на грани ядерной войны.

Руководителем этой колоссальной контрреволюционной деятельности и всего, что было потом — экономической, политической и идеологической войны, — было и остается до сегодняшнего дня правительство Соединенных Штатов. Остальное — чистая фикция, искусственно созданная и всегда хорошо финансируемая сверхдержавой, ее союзниками и лакеями, в обертке из лжи и клеветы, составляющей спинной хребет системы без идей и без этики, которая противостоит Революции, уже пережившей, выдержавшей и преодолевшей свои самые суровые испытания, и объединенному, боевому и политически более сильному народу.

Большинство наших министров еще не родилось, когда победила Революция. Это свидетельствует, что они молоды, и нашей Революции конца еще не видать…

Раньше каждый мечтал о счастье для себя, а сегодня все мечтают о счастье для всех».

Ф. М.: «Не хотели бы вы теснее привлечь население к принятию политических решений?»

Ф. К.: «Неужто вы думаете, что Куба и Революция могли бы существовать без максимального и тесного участия народа?

О тех, кто покинул страну. До Революции кубинцы получали незначительное число виз. После ее победы двери раскрылись настежь. Из 6 тысяч врачей уехала половина, то же произошло с университетскими преподавателями и учителями. Это было колоссальной потерей людских ресурсов. Но мы стойко перенесли этот удар. Никому не было запрещено эмигрировать. Не мы, а они не раз закрывали двери и устанавливали квоты на получение виз законным путем. Их худшим преступлением было поощрение к незаконному выезду посредством чудовищного и смертоносного закона, в силу которого любой человек, каким бы ни было его поведение в прошлом и настоящем, нелегально выехав с Кубы любым способом и достигнув территории Соединенных Штатов, получает — без единого исключения — право на проживание в этой стране. Таким образом они приняли многих преступников, хотя не только преступников, немало людей погибло. Если бы Мексике и остальным латиноамериканским и карибским странам на протяжении почти 35 лет предоставлялись такие привилегии, более половины населения Соединенных Штатов было бы латиноамериканским и карибским. Сегодня не стояла бы между Мексикой и Соединенными Штатами стена намного большая, чем Берлинская, где каждый год погибает больше эмигрантов, чем за все годы существования той стены. Предложите в Европе такие привилегии для жителей стран к северу и к югу от Сахары, и посмотрим, сколько их эмигрирует.

Мы никогда не запрещали эмигрировать с Кубы в Соединенные Штаты. 90 процентов уехавших сделали это по экономическим соображениям».

Ф. М.: «Как вы откликнулись на осуждение Кубы в Комиссии по правам человека ООН 18 апреля 2000 года в результате инициативы Чешской Республики и Польши? Кубу упрекают в жестоком подавлении деятельности политических диссидентов и религиозных групп…»

Ф.К.: «В январе 1998 года Гавану посетил Папа Иоанн Павел II. Мы приняли его со всем гостеприимством и уважением, какого заслуживает столь выдающаяся личность, обладающая особым талантом и яркой индивидуальностью. Мы оба говорили публично при его приезде и отъезде, и оба высказали с уважением и достоинством свои идеи. Мы показали ему страну; предоставили возможность выступить на главных исторических площадях, выбранных организаторами визита; наши телеканалы были отданы в его распоряжение, как и транспорт, о котором нас попросили для проведения массовых мероприятий, — весь, которым располагала наша живущая в условиях блокады страна; мы пригласили членов нашей Партии, Союза молодых коммунистов и массовых организаций присутствовать на мессах, дав строгие указания уважительно слушать все высказывания, без единого плаката, лозунга и революционных выкриков. Сто десять иностранных телеканалов и 5 тысяч журналистов получили разрешение транслировать это на весь мир. На улицах не было ни единого солдата, ни одного полицейского с оружием. Ни в одной стране не было чего-либо подобного.

В конце организаторы визита Папы заявили, что это был самый организованный визит из всех, им совершенных. Не было ни единого дорожно-транспортного происшествия. Я думаю, что он увез с собой теплые воспоминания о нашей стране; в свою очередь, он оставил теплые впечатления на Кубе. У меня была возможность восхищаться его работоспособностью и самоотверженностью, с какой он строго следовал трудной программе, подготовленной его сотрудниками. Кто потерпел полное фиаско, так это те, за рубежом, — а их было немало, — которые вообразили себе, будто Революция рухнет, как стены Иерихона, от простого присутствия Папы. Визит привел к тому, что как Революция, так и он убедились в собственных силах.

Нужно ли мне готовить себе преемника? Когда мятежный характер побудил меня заняться рискованным делом борца-революционера, к чему меня никто не принуждал, я знал: весьма маловероятно, чтобы я долго оставался в живых. Я был не главой государства, а совершенно обычным человеком. Я не унаследовал никакой должности, я не король, поэтому мне нет нужды готовить себе преемника, и во всяком случае, это не с целью избежать травм хаотического перехода. Не будет травм, и не будет необходим какой-либо «переход».

Переход от одной общественной системы к другой совершается уже более 40 лет. Речь идет не о замене одного человека другим.

Теперь, когда настоящая Революция укрепилась и посеянные идеи и сознательность начали давать плоды, ни один человек, каким бы важным ни был его личный вклад, не является незаменимым. На Кубе не существует культа личности. Нигде не увидишь официальных фотографий, нет улиц, скверов или школ, носящих имя живых руководителей. Обязанности в большой степени разделены, работа распределена между многими. Многочисленные молодые и уже опытные люди вместе с менее многочисленной группой революционеров-ветеранов, с которыми у них нет никаких разногласий, — вот те, кто приводит в действие страну. И не надо забывать: существует партия, пользующаяся большим престижем и моральным авторитетом. О чем же беспокоиться?

Смена не только подготовлена, но и работает уже довольно давно».

* * *

Один западный журналист напомнил: «когда-то, выступая перед судом режима Батисты после неудачного штурма военных казарм в городе Сантьяго, молодой адвокат Кастро сказал, что история его оправдает. Он имел в виду свои революционные идеалы. Эти идеалы давно испарились, остались лишь яхты, многочисленные резиденции, тысячная охрана и непрекращающиеся репризы престарелого команданте. Действительно ли история будет к нему милосердной?»

На Западе часто называют Кастро «Последним «динозавром» уходящей коммунистической эпохи».

А самые авторитетные знатоки Латинской Америки говорят: «Фидель и после своей смерти будет самым популярным лидером за всю историю Кубы».

Глава 13

Евронацизм под флагом христианства

Континент диких «цивилизаторов»

«Русские должны умереть, чтобы мы жили», — этот лозунг нацистов лишь выражает отношение европейцев в России, формировавшееся веками.

Когда на Юге Европы — в Италии, Испании и Португалии складывались корпоративные государства, оплотами «демократии» в Европе оставались Великобритания и Франция, в какой-то мере также Бельгия и Голландия. Все они представляли собой колониальные империи. Более половины мира находились под их управлением.

Если бы эти государства были единой метрополией, то она с её колониальными владениями образовала бы самую большую империю в истории.

Европейцы были убеждены в том, что они господствуют над народами своих колоний не просто по праву завоевания, а в силу той цивилизаторской миссии, которая была возложена на этих культутрегеров, «носителей культуры». («Несите бремя белых!» — восклицал певец английских колонизаторов Джозеф Редьярд Киплинг, удостоенный Нобелевской премии.) Поэтому они могли пользоваться трудовыми и природными ресурсами «недочеловеков».

Жестокость обращения колонизаторов с жителями колоний общеизвестна. Негров, захваченных в Африке и продаваемых в рабство в Америку, везли в трюмах судов, набитых битком, и нередко более половины «живого товара» погибало во время перевозки. Но это считалось неизбежными издержками производства. Голод, нищета, болезни, высокая смертность, низкая продолжительность жизни, бесправие — были уделом простого народа колоний. А примеры повышения его жизненного и культурного уровня практически отсутствуют. Как писал классик американской литературы Вашингтон Ирвинг, «цивилизаторы» лишь научили туземцев обманывать, пить ром, сквернословить и т. д.

Правда, до Первой мировой войны капиталисты европейских стран и к своим рабочим относились чуть лучше, чем к населению колоний. Ведь Маркс не выдумывал факты чудовищной эксплуатации труда, в том числе женского и детского. Об этом писали Диккенс (который сам мальчиком на фабрике сапожной ваксы должен был целыми днями наклеивать этикетки на коробки с готовым товаром), Золя и другие европейские писатели XIX века. И трудящимся добивались улучшения условий труда и быта упорной стачечной борьбой, отучали «хозяев жизни» от взгляда на работников как на «низшую расу», на «белых негров». По словам профессора С.Г.Кара-Мурзы, именно из колоний этот взгляд перекочевал в европейские метрополии.

Октябрьская революция в России напугала капиталистов всего мира и заставила их пойти навстречу требованиям трудящихся. А главное — делали своё дело незримо идущий процесс социализации мирового хозяйства и теория Кейнса, согласно которой для класса капиталистов в целом стало необходимостью повышение покупательной способности трудящихся. Но вплоть до Второй мировой войны, жизнь трудящихся даже в развитых странах Европы была далёкой от благосостояния, что также засвидетельствовано литературой.

Западные европейцы, в первую очередь англичане, — это жестокие колонизаторы, индивидуалисты, ревнители «прав человека» и частного образа жизни, самые упорные сторонники частной собственности и рынка, носители духа стяжательства. Для них «права человека» — это их права, включая право навязывать своё понимание мира всему остальному человечеству. Только они, европейцы, живут правильно, а все те, кто иначе понимает смысл и желательный образ жизни, — это дикари, которых надо «цивилизовать».

Страны, обращённые европейцами в колонии, ко времени встречи с захватчиками ещё не имели промышленности и огнестрельного оружия, то есть, по понятиям европейцев, находились в состоянии дикости. (Хотя, например, на Мадагаскаре уже существовала академия.) Ещё организатор колонизации англичанами Африки Сесил Джон Родс (в его честь была названа колония Родезия) писал: цель Англии — «… распространение британского владычества во всём мире… колонизация британцами всех тех стран, где условия существования благоприятствуют их энергии, труду и предприимчивости».

Даже для других стран Европы, например, для довоенной Германии, «права человека» в их британском понимании были неприемлемы. Гитлер сплотил нацию на идее расового превосходства немцев над всеми остальными народами. Идеология «прав человека» там не привилась бы, если бы страна не потерпела поражения во Второй мировой войне. Тем более была она чужда Японии («японцы — сыны богини неба Аматэрасу»). Французский социолог Г.Лебон показал, что разные народы «воспринимают внешний мир совершенно различно». Но победители навязали своё понимание побеждённым, а затем и остальному миру. ООН принимает «Всеобщую декларацию прав человека», которые не совпадают с правами народов. СССР мог противостоять этому натиску, но после его распада Россия и весь остальной мир, не входящий в «золотой миллиард», оказались