соглашений между двумя странами (Кубой и СССР), предусматривающих экономическую и военную помощь Кубе. Самый жуткий кошмар американских политиков стал реальностью: Советский Союз заполучил союзника в Америке, причем всего в 90 милях от побережья Флориды.
Реакция конгресса, прессы и американского общества была гневной. Везде по стране раздавались призывы послать морских пехотинцев, пока не поздно. За несколько дней Объединенный штаб разработал план и сообщил президенту, что флот готов выполнить задачу в самый короткий период времени. Эйзенхауэр все еще колебался — дать или нет приказ идти в бой. Основным недостатком такого решения был эффект подобного вторжения на отношения США с другими латиноамериканскими странами. Все они вечно думали о всесильных империалистах янки. С другой стороны, сохранять спокойствие означало в определенной степени импотенцию американской власти.
Эйзенхауэр принял решение использовать ЦРУ для свержения режима Кастро. Агентство показало свою результативность при действиях в Иране и Гватемале. С применением их тайных служб роль Дяди Сэма будет далеко не столь очевидна. Ричард Бисселл, в то время руководитель секретных операций, был назначен разработать план. Бисселл вытащил из архивов планы, подготовленные в свое время по поводу Ирана и Гватемалы. Они включали: образование правительства в изгнании; наводнение страны антикастровскими листками с пропагандой; установление контакта с антикастровскими элементами на Кубе; подготовка военизированной группировки, готовой вторгнуться на остров. Сразу же возникли две проблемы. Не только среди эмигрантов был конфликт между сторонниками и противниками Батисты, но и внутри группы противников также существовали значительные расхождения. Обучать военизированные группы в предместьях Майами значило рассекретить операцию. В результате первые наемники были отправлены в зону Панамского канала, а оттуда в Гватемалу. Но шило в мешке не утаишь. Кастро уже узнал о готовящемся вторжении на Кубу с участием кубинских эмигрантов. Для его сторонников не составило труда внедриться в группы подготовки вторжения. Главный факт, который не признавал никто, и прежде всего ЦРУ, состоял в том, что подобный план не имел шансов на успех без поддержки регулярных армейских подразделений США. Куба — это не Гватемала. Здесь не было соседнего Гондураса, где можно было собрать армию наемников перед вторжением. Необходима была хорошо продуманная и скоординированная атака с полным господством в воздухе и месте высадки. Человек, в свое время руководивший крупнейшей десантной операцией в истории, вдруг осознал свою ошибку, а именно, что ЦРУ оказалось вовсе не подходящим средством для свержения режима Кастро. Он предвидел катастрофу в том случае, если не будут задействованы регулярные части армии США. Он попался в собой же вырытую яму. В свое время он заявлял, что все военные акции Америка будет предпринимать открыто. Он не мог отступиться от своих слов. И Эйзенхауэр выбрал путь попроще. Сопротивляясь немедленному образованию кубинского правительства в изгнании под эгидой ЦРУ, он сумел затянуть кубинскую проблему до тех пор, чтобы передать ее своему наследнику на посту президента. Его репутация как военного осталась незапятнанной. Его имя никто не связывал с грядущей катастрофой в заливе Свиней (в русской литературе часто используется и другой вариант легендарного названия: бухта Кочинос, от испанского «кочино» — «свинья». — Прим. пер.).
Глава 7.
Расширение «холодной войны» — президентство Кеннеди
В течение сорока пяти лет, пока длилась «холодная война», девять президентов совершенно разного происхождения и разных взглядов пытались совладать с Советским Союзом, с различной степенью успеха. Когда Советский Союз обзавелся технологией производства собственного арсенала ядерного оружия, действия всех этих девяти человек и их противников в России были под напряжением одного простого факта о потенциальной угрозе обеим странам в случае, если ядерное оружие будет использовано снова. В результате в данный промежуток времени все конфликты, в которых участвовали Соединенные Штаты, велись для защиты суррогатных союзников, как Южная Корея и Южный Вьетнам. Во всех случаях Соединенные Штаты не имели ни непосредственного стратегического интереса, ни сиюминутного выигрыша в этих странах. Обе войны велись ожесточенно только с целью предотвратить распространение коммунизма, согласно стратегии, исходно разработанной для спасения Западной Европы.
Джон Фицджеральд Кеннеди, тридцать пятый президент США, происходил из весьма амбициозной и богатой семьи ирландских католиков. Только один из остальных восьми президентов, управлявших страной в период «холодной войны», был также из богатой семьи — это Джордж Герберт Уолкер Буш, и в его случае за ним стояли старые протестантские деньги первых англосаксонских поселенцев. Отношение к деньгам в его семье совершенно отличалось от такового у нуворишей. Так, Джордж Герберт Уолкер Буш (старший), окончив Йельский университет, принял решение заняться потенциально многообещающим нефтяным бизнесом, прежде чем обратить свой взор к политике. Безусловно, он не начинал с грошовых дел. Всегда на помощь приходили старые связи семьи и необходимая финансовая подпитка.
Джон Ф. Кеннеди был самым молодым человеком, избранным президентом США, и единственным «парнем на плакатах» во всей американской истории. Его всегда окружал флер гламурного мира. Будучи избранным в сорок три года, он был высоким, красивым, интеллигентным, броским, женатым на очень красивой женщине, имел двоих прекрасных детей, его природное обаяние одинаково воздействовало и на женщин, и на мужчин. Он был уже автором двух книг в жанре нон-фикшн: Why England Slept («Отчего спала Англия») и Profiles in Courage («Портреты мужества»). За вторую книгу он был удостоен Пулицеровской премии (это самая престижная премия в США для журналистов и писателей-публицистов. — Прим. пер.). Пусть даже оба этих достижения были, по сути, подготовлены его отцом, Джозефом П. Кеннеди. В случае второй книги его отец, взяв за основу свою старую диссертацию в Гарвардском университете, прибег к услугам Артура Крока, ведущего рубрики в престижной газете New York Times, который проделал успешный рерайтинг (существенно переработал текст, как говорится), после чего книга была представлена издателю. А в первом случае написание и выстраивание текста было результатом усилий Теда Соренсена, главного спичрайтера Кеннеди как до его президентства, так и во время. И Артур Крок, который заседал в комитете по присуждению Пулицеровских премий, сумел устроить дела так, что премию присудили Кеннеди. Вероятно, знаменитый колумнист (Крок) был весьма обязан старшему Кеннеди за эти услуги, оказанные его сыну, поэтому после пришествия Джона Кеннеди в Белый дом Крок предоставил новоизбранному президенту своего персонального слугу-негра, в качестве личной обслуги (конечно, такая едкая ирония здесь казалась бы неуместной, если бы примерно те же отношения мы не видели сегодня в кругах российской правящей элиты. — Прим. пер.).
И вот Кеннеди-отец решил сделать своего сына Джона первым в истории Америки президентом-католиком, после безвременной гибели его старшего брата во время Второй мировой войны. С неограниченными финансовыми ресурсами и политическими связями с материнской стороны семьи, второй сын с легкостью продвинулся от конгрессмена до сенатора. Ему помогали в этом личное обаяние и поддержка ближайших родственников. Джон Кеннеди был молодым человеком, который хотел всего сразу. Под руководством отца в 1956 году новоиспеченный сенатор уже решил баллотироваться как вице-президент. Это был продуманный и очевидный ход. Прекрасно понимая, что Адлайа Стивенсон, который выдвигался в президенты второй раз, не имел никаких шансов на победу над популярным Эйзенхауэром, Кеннеди рассчитывал, что в следующий раз, в 1960 году, он сможет уже сам выдвинуть свою кандидатуру в президенты от Демократической партии. Когда он уже подошел совсем близко к достижению этой цели, либеральное крыло демократов все еще видело в нем сына своего архиконсервативного отца, так что те выборы он уступил. Тем не менее теперь, когда Джон Кеннеди стал своего рода знаковой национальной фигурой, он воспользовался возможностью и провел кампанию в двадцати штатах. По совету отца он обрабатывал местных провинциальных политиков в том духе, чтобы они правильно готовились к выборам I960 года. Эта стратегия сработала. Кеннеди стали считать авангардом либерального движения. Его отец, имевший проверенные политические связи с демократическими лидерами крупнейших городов, вовсю убеждал их, что его сын вполне может выиграть выборы.
Стивенсон, празднуя труса, отказался от третьей попытки, был еще Эстес Кефовер, представляющий южные штаты, но главным оппонентом Кеннеди в I960 году стал либеральный сенатор из Миннесоты, Хьюберт Хэмфри. В отличие от Кеннеди Хэмфри считался безупречным либералом. Он находился на переднем крае борьбы за утверждение гражданских прав. Как мэр Миннеаполиса, он развивал прогрессивные программы. Он был ревностным сторонником Нового Курса и трумэновского Честного Курса. Раз Стивенсон выходил из борьбы, то замшелые либералы наверняка отдали бы свои предпочтения Хэмфри. Единственным другим возможным кандидатом для них был Линдон Джонсон, лидер большинства в сенате и представитель южного крыла партии. Поскольку либеральное крыло партии отвергало Джонсона с порога, единственным шансом для него оставалось джентльменское соглашение, когда партия повернется к нему, как к компромиссному кандидату. Основным возражением против кандидатуры Кеннеди была его принадлежность к католической конфессии. Единственный кандидат-католик, которого партия выдвигала на пост президента, был Альфред Смит, мэр Нью-Йорка, и в результате в 1928 году упрямые демократы с Юга покинули партию именно из-за религиозных соображений. Снова стали раздаваться пугающие старые вопли о том, что если в Белом доме окажется президент-католик, то туда же сядет и римский папа. Однако во время Второй мировой люди разных религий бились плечом к плечу против общего врага, и для этих ветеранов подобные пропагандистские хлопушки были уже не страшны. После победы на трех предварительных выборах с большим отрывом своего единственного либерального оппонента, Хэмфри, теперь у Кеннеди мог возникнуть только один сильный соперник — это если бы в последнюю минуту на борьбу решился бы Стивенсон. Но тот продолжал изображать из себя обиженную девочку и старался находиться сбоку, наблюдая за борьбой и ожидая нужного момента, чтобы вступить в нее, — но так и не дождался.
Решение Кеннеди предложить пост вице-президента своему оппоненту Линдону Джонсону из Техаса стало первым примером политической изворотливости, которую ему настойчиво ввинчивал его отец — победа превыше всего остального. Тот факт, что проделки Джонсона ради номинации были подчас зловещими, был оставлен без внимания. Без Джонсона в прицепе Кеннеди не был бы избран. Очень слабая и сомнительная победа Кеннеди на предварительных выборах ничуть не обескуражила его. […] В любом случае Никсон (кандидат от Республиканской партии. — Прим. пер.) не стал бы предъявлять существенных претензий, Кеннеди знал это. Страна не могла месяцами оставаться без президента. Да и Кеннеди снискал себе симпатии простого народа. Победа любой ценой — вот что настойчиво твердил его внутренний голос. Как она достигнута — несущественно.
Выиграв (кое-как) выборы, теперь он оказался перед задачей сформировать свой кабинет помощников в правлении. Его выбор на пост генерального прокурора собственного брата Роберта Кеннеди мог выглядеть неуместным, учитывая отсутствие у
