поднять жизненный уровень этих стран. Эта затея «Союза ради прогресса» предназначалась для разрушения устойчивого стереотипа империалиста-янки в глазах латиноамериканцев.
«Союз ради прогресса» не возник сам собой из воздуха. В своей речи в 1956 году советский премьер Николай Булганин говорил о неудаче попыток Советского Союза завязать прочные торгово-экономические отношения со странами Центральной и Южной Америки. Он уведомил ЦК компартии, что деловые отношения существуют у СССР только с Мексикой, Аргентиной и Уругваем. Другими словами, проникновение коммунистов в правительство Гусмана, что привело к перевороту и свержению его режима, не может быть приписано действиям советских агентов, а было результатом усилий местных коммунистов. Президент Эйзенхауэр уже посылал своего брата Мильтона, президента университета Пенн, для проведения неформальной ознакомительной поездки по странам Латинской Америки — выяснить, как там относятся к Соединенным Штатам. Все отчеты, переданные президенту, имели негативную окраску: во всех странах отрицательно относились к политике США в регионе. И в 1957 году Ростов и Макс Милликан опубликовали книгу «Предложение: Ключ к эффективной внешней политике». Хотя два этих профессионала не упоминали Латинскую Америку, их тезис о том, что щедрая экономическая помощь бедным не даст распространиться коммунизму, мог быть легко приложим не только к странам Латинской Америки, но и к другим государствам мира.
Два не связанных между собой события встряхнули администрацию Эйзенхауэра и вывели ее из блаженного сна в отношении Латинской Америки. Первое произошло в 1958 году, когда президент послал вице-президента Ричарда Никсона в поездку «доброй воли» по странам Южной Америки. Все шло, казалось бы, гладко, пока самолет с Никсоном и его женой не приземлился в аэропорту Каракаса, столицы Венесуэлы. В аэропорту на них напала группа агрессивных студентов, ведомых коммунистическими организаторами, и по дороге из аэропорта до посольства стало ясно, что и американское посольство не обеспечит безопасности. Хотя все это было спланированной и подготовленной акцией, но множество людей на улицах, выкрикивающих сакраментальную фразу «янки, гоу хоум», произвело живейшее впечатление на Никсона, а затем и на Эйзенхауэра. Они поняли, что пришла пора менять американскую политику в регионе. Но появление Фиделя Кастро и экспроприация американской собственности на Кубе без компенсации заставили администрацию Эйзенхауэра действовать. Под руководством Милтона Эйзенхауэра и Дугласа Диллона, тогда заместителя госсекретаря по экономическому развитию, были учреждена панамериканская организация и Межамериканский инвестиционный банк. Через несколько месяцев Акт Богота был одобрен советом Организации американских государств; в документе говорилось о необходимости разработать меры по улучшению экономических и социальных условий в Латинской Америке, в рамках панамериканского договора. Был создан особый интерактивный фонд, на который конгресс США выделил 500 миллионов долларов. Когда Эйзенхауэр перед самым своим уходом с поста совершил прощальный тур по Латинской Америке, его повсюду приветствовали радостные толпы. Именно на этой основе, заложенной администрацией Эйзенхауэра, и была создана расширенная программа «Союз ради прогресса». И Диллон, теперь уже секретарь Казначейства в администрации Кеннеди, и Ростов, заместитель Банди, главы Национального совета безопасности, сыграли важнейшую роль в становлении этого альянса.
В течение первых шестидесяти дней правления администрации Кеннеди президент следовал в рамках риторики, заявленной в его инаугурационной речи. Сразу же он принял предложение Хэмфри по формированию Корпуса мира. Молодые люди, вместо того чтобы служить два года в армии, могли по своему выбору отправиться исполнять свой долг как посланники доброй воли в различных странах третьего мира, живя в тех же условиях, что и местные жители, и обучая их различным практическим вещам, таким как чередование посевных культур, здоровый образ жизни и — там, где это возможно, — давая необходимое образование. Программа предполагала показать миру Америку с ее самых лучших сторон. Американцы всегда щедро раздавали свои деньги, как на помощь иностранным государствам, так и в случае стихийных бедствий; а теперь США готовы были послать свою молодежь для работы рука об руку с обездоленными. Образование Корпуса мира и «Союза ради прогресса» обозначило основу взгляда Кеннеди на мир и его ответственность в нем. Он был первым примером таких молодых людей, которые уезжали на войну, видели ее ужасы и хотели бы навсегда прекратить несчастья, преследовавшие предыдущие поколения. Но его образ и популярность не ограничивались одними Соединенными Штатами. Как он скоро узнает, посетив Париж, Вену и Лондон, мистическое обаяние Кеннеди перешагнуло границы государств. Куда бы он ни приезжал, везде он становился главным источником новостей и объектом общественного внимания.
Но даже при этом полновесном успехе в первый год проблему Кастро и Кубы все равно предстояло затронуть. Бисселл и Даллес обратились в Белый дом с альтернативным планом, после того как Кеннеди отверг первоначальный, который предусматривал высадку в городе Тринидад. Хотя казалось логичным, чтобы местом высадки был крупный город, где можно надеяться на поддержку местного населения, Кеннеди не пошел на это. Выбор в качестве места высадки заметного города немедленно привлек бы внимание к вторжению и к роли в этом Соединенных Штатов. Итак, вместо этого ЦРУ подобрало глухое местечко на юго-восточном побережье Кубы, известное как залив Свиней. Справа от места высадки располагалось большое непроходимое болото. План требовал проведения предварительной бомбардировки аэродромов, где располагалась авиация Кастро, после чего произойдет береговая атака. Все бомбардировщики В-26 должны будут нести опознавательные символы кубинских ВВС с целью маскировать вовлеченность Америки в конфликт (эта мысль с подобным детским обманом представляется совершенно абсурдной и малопригодной для того, чтобы обрести свое место в голове политика мирового уровня. — Прим. пер.). Никто не обращал внимания на негативные стороны плана. Учитывая расстояние от Гватемалы, откуда должны будут стартовать бомбардировщики В-26, и до залива Свиней, у пилотов хватит топлива только примерно на час для произведения рекогносцировки и бомбардировки предполагаемого места высадки. Но план не предусматривал, что в ряды штурмующих уже внедрены агенты режима Кастро, которые могут сообщить точное место высадки. При этом позитивная информация, собранная у недавних беглецов с Кубы, говорила о том, что на острове население разом поднимется и восстанет против режима, как только военизированные группы высадятся на берег и образуют там плацдарм на побережье. Хотя Кеннеди был подавлен необходимостью использования американских ВВС для помощи кубинцам-эмигрантам, его советники твердо настаивали, что в конечном счете, если вторжение потерпит неудачу, самолеты будут нужны для спасения сил десанта (еще одна абсурдная мысль, ведь в районе залива Свиней не существовало взлетно-посадочных полос достаточной длины, чтобы принять тяжелые военно-транспортные самолеты. Спасение сил десанта в подобных условиях либо не производится вообще — политика требует жертв! — либо осуществляется вертолетными эскадрильями, однако в те годы потребовалась бы сотня вертолетов для выполнения такой задачи! Даже значительно более поздняя операция по спасению американских заложников в Иране в 1980 году, с применением комбинированных сил военно-транспортных самолетов и далее — десантных вертолетов, потерпела полное фиаско. — Прим. пер.).
Стремясь замаскировать подготавливаемую атаку, Кеннеди предложил отменить вторую бомбардировку кубинских аэродромов с малой авиацией и сократить количество используемых для огневой подготовки бомбардировщиков с шестнадцати до восьми. Бисселл возражал, что президент готов пожертвовать успехом операции, но Кеннеди было не сдвинуть с места. Конечно, все в Гаване, как и в американской прессе, прекрасно были осведомлены о готовящемся вторжении. Итак, президент в своих попытках скрыть следы американского участия в операции никого не сумел обмануть и в то же время заранее готовил провал вторжения. Кубинские войска готовились к атаке в составе 20 тысяч человек, прикрываемых танками. Информаторы, внедренные в среду кубинских эмигрантов, сообщали Кастро необходимые сведения. Предсказанное кубинскими эмигрантами восстание населения острова так и не материализовалось. В ООН кубинский делегат обвинил США в подготовке нападения. Он вопрошал: откуда кубинские эмигранты взяли корабли для высадки? Откуда они взяли самолеты и средства связи? Вторжение стало катастрофой, но Джону Кеннеди некого было винить, кроме себя самого.
Даже после неудавшегося вторжения рейтинги Кеннеди по опросам оставались довольно высокими. Он обладал редкой способностью излучать оптимизм и надежность. Телевидение словно специально было сделано для него, и он им умело пользовался. А еще важнее для Кеннеди были отношения с другими средствами массовой информации.
Кеннеди подготовил почву для грядущего ракетного кризиса. Когда он встретился с Никсоном вскоре после кубинской катастрофы, то в стремлении выразить свою поддержку Никсон, как сообщалось, посочувствовал Кеннеди, но выразил мнение, что от Кастро нужно избавиться теперь с помощью военной машины США. Конечно, легко говорить, не боясь последствий. Но Никсон считал, что важнее показать Советскому Союзу, что США не намерены пускать его в Западное полушарие, нежели беспокоиться о мировой реакции на атаку против Кубы. Нет сомнений, что в Кремле расценили нежелание Кеннеди напрямую использовать военную мощь США как признак слабости. Когда речь шла о венгерском восстании, Хрущев не колеблясь послал советские танки и артиллерию для полного подавления мятежа.
За время своего пребывания в Белом доме Кеннеди нашел способ обосновать свое нежелание применять силу для противодействия силе тем, что в этом и есть различие между демократическим и тоталитарным правлением. И в то же время он не задумываясь давал санкцию на применение напалма и отравляющих дефолиантов американскими войсками во Вьетнаме (дефолианты — группа химических веществ, вызывающих быстрое опадание лиственного покрова, применялись во Вьетнаме вплоть до начала 1970-х годов с целью расчистки густых джунглей от партизан. Однако не меньше пострадали и американские солдаты — от контакта с печально известным «эйджент орандж» (Agent Orange, или «оранжевое вещество»). — Прим. пер.).
Кеннеди не имел достаточно времени для тщательного изучения этого вопроса. Перед ним все еще стояла проблема Лаоса. На сей раз он решил быть более осмотрительным. Он пришел к выводу, что необходимо выработать некий компромисс, который позволит сохранить в Лаосе статус-кво. Посол по особым поручениям Аверелл Гарриман вошел в контакт с премьер-министром Индии Джавахарлалом Неру, который, в свою очередь, передал послание в Москву. Соединенные Штаты оставляли Лаос с нынешним комбинированным составом правительства из коммунистов и принца Суванны Пумы, если Хрущеву удастся убедить Северный Вьетнам отказаться от открытой поддержки Патет Лао. К приятному удивлению Кеннеди, глава правительства Северного Вьетнама Хо Ши Мин согласился на эти условия! Он побеждал в Южном Вьетнаме, что было необходимо для его исходной цели — добиться окончательного объединения Вьетнама. Лаос в его планы не входил. Введение войск США в Юго-Восточную Азию прямо рядом с границами его страны могло только создать дополнительные препятствия в обозримом будущем. Лаос оставался бы нейтральным. Но если Кеннеди, Хрущев и Хо Ши Мин были удовлетворены новым соглашением, то твердые антикоммунисты в Соединенных Штатах — отнюдь нет. Снова зазвучали старые обвинения в том, что
