которые сокращали бы выплаты за некоторые предметы роскоши. Если бы это было принято, то все дело пошло бы насмарку и в палате представителей возникли бы встречные возражения. Джонсон сдержал свое слово Бирду (насчет ограничения бюджета), и в ответ Бирд сделал то же самое. Голосование в комитете по вопросу о поправке Дирксена отклонило поправку девятью голосами против восьми, и тем девятым был сенатор Бирд. Вынесенный на голосование в весь сенат, закон был принят с большим успехом. Знание Джонсоном внутренних пружин работы сената и его личные связи с сенаторами сработали хорошо. По иронии судьбы, как случалось со всеми предыдущими бюджетами, сумма была увеличена до 118 миллиардов долларов. Ни у одной администрации не было способов воздействовать на привычку конгресса раздувать расходы бюджета в преддверии выборов.
Но этот маневр был легкой частью работы Джонсона. Значительно труднее было убедить сенаторов из южных и пограничных штатов одобрить Акт о гражданских правах, который устранял бы всяческую (расовую) дискриминацию в общественных местах, включая рестораны и отели. Это было вызовом. Джонсон понимал, что единственным методом, доступным южанам для блокирования этого закона, было маневрирование на расхождение мнений в сенате и пиратское переманивание голосующих. В то время требовалось две трети голосов для окончания дебатов. Наконец, после голосования, и впервые закон гарантировал черным те же права, что и другим американцам, выдвижение Джонсона на президентский пост в 1964 году было обеспечено. Он добросовестно подтвердил свою репутацию как либерального президента.
Был еще один пункт в его «домашней» программе, предшествующей президентской кампании, — борьба с бедностью. Его советники предложили программу, названную «Офисом экономических возможностей». До сих пор чернокожих американцев не принимали на многие виды работ. Многие профсоюзы брезговали принимать негров в свои ряды. Этнические группы с большим опасением смотрели на негров как на возможную угрозу для их рабочих мест. Но самое главное для Джонсона было то, что данный закон, будь он принят, носил бы именно его имя, а не покойного Кеннеди, как в случае налогового законодательства и Акта о гражданских правах.
Джонсону трудно было бы подобрать в 1964 году более подходящего кандидата с другой стороны, чем сенатор Барри Голдуотер. Сенатор из Аризоны, позже признанный в качестве двигателя, поднявшего Республиканскую партию на уровень ведущей политической силы, он был, помимо прочего, честен до идиотизма. Он выступал за реконструкцию системы соцобеспечения путем ее приватизации, позволяя людям самим выбирать, обращаться к ней или нет; проводя свою кампанию в штате Теннесси, он сказал собравшимся, что выступает за превращение Долины Теннесси в частную собственность. Он взывал и к морали. Он критиковал Джонсона за его связь с Бобби Бейкером. Он протестовал против Акта о гражданских правах, считая его нарушением прав государства. Голдуотер, сам не подозревая, возвращался к фундаментальным положениям отцов-основателей, к республиканской форме правления, где федеративная власть будет сведена к минимуму. Для консерваторов Новый Курс Рузвельта или трумэновский Курс Честного Дела были преданы анафеме. Для Голдуотера и консерваторов, согласных с ним, происходящие в стране изменения вели к социализму, который был для них равнозначен коммунизму. Они не хотели понимать, что депрессия изменила взгляды большинства американцев, которые ожидали помощи от федеральных органов, когда этой помощи не приходилось ждать от частного сектора. Люди ненасытны. Чем больше государство заботилось о них, тем большего они хотели.
В 1965 году Джонсон одержал сокрушительную победу над Голдуотером, собрав 61 процент голосов избирателей. Имея за собой эту силу народного волеизъявления, он привел подавляющее большинство в палату представителей и в сенат, что позволило ему провести через конгресс законы, предназначенные создать его мечту о «Великом обществе». Его главным пунктом стала забота о медицинской помощи для людей старше 65 лет, по социальному страхованию. Некоторые наблюдатели усмотрели в этом движение в сторону социальной медицины. Богатая и влиятельная Американская медицинская ассоциация (АМА) пыталась лоббировать против этого билля, потратив немало денег, однако все впустую. Тогда АМА применила иную стратегию. Поскольку первоначально предложенный билль затрагивал только госпитальную медпомощь, медицинское сообщество предложило включить в билль медицинские услуги на добровольной основе. Это заполняло пробел, существующий в первоначальной редакции билля. Большинство демократов видело в таком предложении попытку убить всю идею медицинского социального страхования. […]
Как оказалось, закон о медицинской страховой помощи стал золотой жилой для врачей. Количество людей, обратившихся за этой формой страхования, резко возрастало, по мере того как люди стали обращать внимание на небольшие боли и дискомфорт, которых ранее попросту не замечали, и тем самым стали пополнять доход множества врачей. Вдобавок эта программа вызвала необходимость создания новых больниц и клиник, которым нужны были дополнительные кадры не только врачей, но и медсестер и технического персонала. Но важнее всего была задача привлечь внимание общества к необходимости обеспечения здравоохранения. Либералы, естественно, требовали улучшения жизненных условий для всего населения. Работодатели теперь должны были в той или иной мере обеспечивать лечение своих наемных работников. Количество сотрудников организаций медицинского обеспечения взлетело, как птица. Здоровье стало частью большого бизнеса, не только для частнопрактикующей медицины, но и для органов власти на уровне федерации и штатов. Чтобы справиться с потоком обращений за медпомощью, необходимо было около 9 тысяч постоянных медицинских сотрудников только на федеральном уровне. Влияние этого законодательства далеко зашло — вплоть до маркировки на сигаретных пачках и введения соответствующих курсов в школах. Джонсон со своей концепцией «Великого общества» ввел в систему администрации государств такое понятие, как судьи, кому положено решать — что хорошо или плохо для общества.
Следующей ступенью «Великого общества» было образование. Это было своего рода его пропуском к успеху, и Джонсон расценивал образование как необходимый компонент в его борьбе против бедности. Как «образованцы» и либералы сегодня, он верил, что главные проблемы системы образования могут быть решены путем предоставления большего финансирования сельским и поселковым школам. Во всяком случае, так выглядит картина его понимания образования, если верить его биографам.
Акт о начальном и полном среднем школьном образовании от 1965 года предусматривал распределение фондов но колледжам и университетам, чтобы дать возможность обучаться бедным и инвалидам. Конечно, этот закон был принят демократическим большинством, как ранее им была принята общая демократическая платформа на съезде Демократической партии в I960 году. Кеннеди пытался поставить ребром вопросы принятия данных законодательных актов, но столкнулся с проблемой, которую в конечном счете разрешил Джонсон: призыв к разделению церкви и государства. Католики, которых было больше, чем традиционных методистов, настаивали на том, чтобы церковные школы получали часть финансирования, выделенного для общественных школ. Конгресс обошел это препятствие, выделив средства каждому студенту лично, а не школе. Несмотря на усилия конгрессменов внести те или иные изменения в билль, он был принят по настоянию Джонсона в своем первозданном виде.
Когда результаты голосования по Акту о Гражданских правах от 1965 года были наконец признаны и одобрены, после долгой и сложной кампании Мартина Лютера Кинга-младшего, в телепередачах которого открыто транслировались страшные видеофакты подавления и унижения негров белыми американцами, Джонсон достиг своей цели. Теперь он мог с гордостью считать себя президентом всех граждан Соединенных Штатов. Только президент родом с Юга мог совершить то, что удалось ему. Теперь, с двумя частями закона о гражданских правах, негры легально и официально стали наравне с любым другим американским гражданином. Джонсон знал также, как и предупреждал его сенатор Ричард Рассел от штата Джорджия, что дни прежнего Юга сочтены. Юг никогда не простил бы и не забыл бы предательство «белого» Севера.
С политической точки зрения Рассел был прав. А с экономической и социальной точек зрения новое законодательство объединяло Юг со всей страной. Разделение нации на два региона было оформлено в Филадельфии еще при ратификации конституции. При составлении и принятии этого священного документа отцы-основатели вынужденно пришли к мнению, что нет иного способа сохранить рабовладельческие штаты на Юге в составе общего государства, как сохранить институт рабства. В тот момент рабство в той или иной степени существовало во всех 13 штатах. Разница, конечно, состояла в том, что на Юге рабы были интегрированы в хозяйственную жизнь значительно больше, чем только в одном этом отношении (рабство). Они были не только полевыми рабочими и домашними слугами, но также ремесленниками и рабочими. Они были плотниками и каменщиками, которые дали возможность Джефферсону постоянно достраивать свое поместье Монтичелло.
Краткая справка: Томас Джефферсон (1743–1826; президент США в 1801–1809 годах). В иерархии активных и популярных президентов, о которых американские историки и политологи спорят полушутя-полусерьезно, до 1900 года Томас Джефферсон (1801–1809) стоит на третьем месте после Отца страны Джорджа Вашингтона (1789–1797) и «освободителя рабов» Авраама Линкольна (1861–1865). Национально-исторический эпос представляет портрет Джефферсона прежде всего как главного автора Декларации независимости 1776 года и Закона о свободе религии в Виргинии 1786 года. Его имя стало привычным определением в американской политической риторике: демократия Джефферсона или республиканизм Джефферсона и джефферсонианство обозначают сегодня соединение прав отдельных штатов и местного самоуправления, строгого соблюдения предписаний конституции (ограничивающих федеральное правительство), поощрения сельского хозяйства и сельской жизни, а не торговли и промышленности в городах, и, прежде всего, большой веры в умственные способности большинства избирателей (простых людей).
Он отвергал общественный строй Европы с его привилегиями царствующих фамилий и аристократов и государственной церковью как господство произвола во вред большинству населения. Но его собственное материальное существование покоилось до конца жизни на 200 рабах, работающих на унаследованной им плантации табака в Виргинии. Его противоречивость проявлялась в том, что, с одной стороны, он как вождь оппозиции предостерегал от опасности «монархических» и «аристократических» тенденций всесильного президента, а с другой стороны, полностью использовал заложенные в конституции компетенции президента, когда, например, в 1803 году, благодаря покупке Луизианы, увеличил территорию США раза в полтора. И в 1807 году законом эмбарго так урезал экономическую свободу отдельных штатов и отдельных граждан, как это не смог бы сделать ни один одержимый властью федералист. В 1785 году Джефферсон писал: «Те, кто обрабатывают землю, являются народом, избранным Богом, если таковой когда-либо существовал». Как президент он, однако, не препятствовал ранней индустриализации, а его политика эмбарго даже стимулировала ее. Признание норм и ценностей в конкретных случаях расходилось с его политическими решениями.
Выборы президента и конгресса в 1800 году Джефферсон с удовольствием назвал «революцией», потому что сменил в Белом доме федералиста Джона Адамса, а его друзья по партии утвердили большинство в палате представителей и в сенате. Правильно то, что Джефферсон как первый партийный вождь, почти в современном смысле этого слова, провел мирным путем смену власти на федеральном уровне. При этом были
