антикоммунистом, который повел поход против Советского Союза и всего социалистического лагеря. А в то же время потери американцев во Вьетнаме все возрастали, хотя их подразделения уже выводились оттуда. Вскоре стало ясно, что решающий и жестокий шаг просто необходим. Если бы он не сумел разрешить проблему вьетнамской войны, которая разделила американское общество напополам, весь груз продолжения этой бойни лег бы на плечи Никсона.
Трудно в точности определить тот момент, когда Никсон решил вступить в переговоры с Председателем Китайской Народной Республики. Военные действия велись на границе между Китаем и Советским Союзом. И была еще история с командой игроков в пинг-понг, когда они приехали в Токио, а затем были приглашены посетить Китай с целью провести турнир, — это была первая подвижка в замороженных отношениях между двумя странами (США и Китай). Намного более содержательными были намеки лидеров Пакистана, что Мао Цзэдун не прочь установить официальные отношения с Соединенными Штатами. Никсон, верный своему принципу mefiance, по-прежнему видел в этом потенциальном диалоге с Китаем необходимый первый шаг для ухода Соединенных Штатов из Вьетнама и в то же время весомый инструмент давления на Советский Союз с целью заключить договор о сокращении вооружений.
Он считал веру Киссинджера в «реальную политику» вполне соответствующей его собственным воззрениям. Единственный человек, которому Никсон доверился в деле доведения этого первоначального контакта до осязаемых результатов, был именно Киссинджер. Секретная командировка Киссинджера в Китай сейчас хорошо известна. Доверие Никсона оправдалось в полной мере. Триумфальный визит Никсона в Пекин в 1972 году, переданный телевидением но всему миру, стал блистательной вершиной его президентства. Никсону удалось то, на что не отваживался ни один президент США на протяжении 18 лет разрыва между США и Китаем. Хотя консерваторы, поддерживающие его, были обескуражены и многие из них обвиняли во всем происки Киссинджера, большинство американцев видело в Никсоне настоящего героя. Более того, этот первый шаг Никсона был тревожным сигналом для советского руководства. Впервые с начала «холодной войны» Советский Союз столкнулся с угрозой возникновения альянса между Соединенными Штатами и крупнейшей коммунистической державой мира. Позже в том же году Никсон и Брежнев подписали существенное соглашение о сокращении вооружений, ОСВ-1.
Никсон, презираемый демократами и либералами, совершил то, что не рискнул бы даже предположить ни один демократ. Путем признания коммунистического Китая он вынудил Советский Союз к серьезным переговорам с Соединенными Штатами. Гораздо более важным для Никсона было то, что путем воздействия на разные интересы двух союзников ему удастся положить конец войне во Вьетнаме. Обе страны (СССР и Китай) по различным собственным причинам были заинтересованы в укреплении отношений с США. И именно их давление привело лидеров Северного Вьетнама за стол переговоров для прекращения конфликта. Когда в последнюю минуту Северный Вьетнам взбунтовался и отказался подписывать финальные соглашения, Никсон не остановился перед тем, чтобы нанести бомбовый удар по Хайфону, зная, что бомбы могут попасть и в советские суда, стоящие на рейде. Хотя Советский Союз и выразил гневный протест, но ничего в ответ не предпринял. К Рождеству 1972 года, после триумфальной победы Никсона на выборах, Киссинджер сообщил, что северовьетнамцы готовы подписать соглашение, которое включает возвращение на родину американских военнопленных, окончание конфликта и разделение Вьетнама на две суверенных страны. Никсон был убежден, что сумеет поддерживать стабильность южновьетнамского правительства, когда последние американские военные покинут страну, и он — возможно — смог бы, если бы не Уотергейт и его вынужденная отставка. Киссинджер испытывал значительно большие сомнения и полагал, что правительство Тхьеу рухнет из-за своей полной коррумпированности и нежелания заниматься проблемами большинства населения страны — безземельных крестьян.
В рамках внутренней политики Никсон в качестве кандидата в президенты придерживался линии республиканцев, ведомых сенатором Тафтом, и ожидалось, что такой же подход сохранится и при его президентстве. Это был результат изображения прессой миротворца Никсона замшелым реакционером. Точно так же, как он шокировал консервативное крыло республиканцев и либералов (да и прессу) своим признанием коммунистического Китая, теперь он неприятно удивил всех еще раз, уже в вопросах внутренней политики. У Никсона не было иной цели, как создать блестящий образ президента в своем лице. Пока он работал в конгрессе — два срока конгрессменом и два года сенатором, — прежде чем стал вице-президентом, он усвоил философию Республиканской партии, которая подразумевала достижение сбалансированного бюджета. Как и Эйзенхауэр, он полагал, что ответственность Америки в мире состоит в предотвращении советской агрессии в некоммунистических странах. Но в отличие от Эйзенхауэра он понимал популярность и привлекательность социальных программ Джонсона для американского народа. И потому многие члены «демократического» конгресса ожидали, что он свернет программы «Великого общества» Джонсона, как только станет президентом. Но, заняв Белый дом в январе 1969 года, Никсон всех удивил — и сторонников и оппонентов, как удивлял и на протяжении всей своей политической карьеры.
Приход Никсона в политику был совершенной случайностью. Уволившись из флота в чине лейтенанта-коммандора (аналогично капитану второго ранга или подполковнику. — Прим. пер.), он вернулся в Калифорнию, чтобы возобновить свою юридическую практику в маленькой фирме. И в поисках оппонента популярного демократического кандидата республиканская верхушка неожиданно выдернула на эту роль Никсона. После разоблачения Альгера Хисса как советского агента новенький конгрессмен Никсон вдруг вырос в глазах публики до масштабов национального героя. И при последующих выборах он прошел в конгресс беспрепятственно. И все же он вел свою кампанию так яростно, как будто бежал за уходящим поездом. Никсон нашел свое призвание. Внутренне пожиравшее его пламя стремления к славе и успеху, которое двигало его и в академической карьере, теперь оказалось востребовано на политической арене.
В деле Альгера Хисса Никсон еще до суда выразил верное мнение о его деятельности. После этого заявление демократического сенатора от Калифорнии, Шеридана Дауни, о своем отказе от перевыборов открывало Никсону широкие двери в сенат. Для республиканцев Никсон был очевидным кандидатом. Его соперницей стала Элен Гахаган Дуглас, протеже Элеоноры Рузвельт и жена звездного киноактера Мелвина Дугласа. В свое время она была избрана в конгресс от округа, куда входил и Голливуд. Дауни отказался соревноваться с ней (в рамках выдвижения от одной партии). Это не Никсон впервые обвинил ее в симпатиях к коммунистам, но скорее сами ее однопартийцы-демократы на первичных выборах. И это именно лос-анджелесская газета впервые окрестила ее «розовой леди» (понятное дело, то означало намек на лесбийские наклонности. — Прим. пер.). Несмотря на все эти нападки, она сумела одолеть своих оппонентов на первичных выборах (от партии). Но теперь перед ней предстала значительно более серьезная задача, а именно победить Никсона. Для либерального крыла Демократической партии, все еще убежденного в невиновности Хисса, Никсон уже стал первым объектом для возмездия. Даже когда сенатор Маккарти заменил Никсона как главного bete noire («предмета ненависти» [фр.]) для Демократической партии, Никсон все равно рассматривался демократами как человек, породивший представление о том, будто демократы все питают слабость к коммунизму и коммунистам. В результате обычные выборы сенатора от Калифорнии превратились в шумный шабаш, чуть ли не в крестовый поход против Никсона. Либералы с Западного и Восточного побережья США жертвовали крупные суммы во имя поражения Никсона. Но он одержал победу с большим перевесом. Это была последняя его самостоятельная победа до тех пор, пока он не был переизбран повторно президентом в 1972 году.
Избирательная кампания Никсона в 1968 году во многом связана с участием в ней кандидата от третьей стороны, губернатора Джорджа Уоллейса, расистские взгляды которого на сегрегацию (с неграми) широко поощрялись не только южанами, но и теми на Севере, кто обычно поддерживал демократов. Но Никсон был не из тех, кто стал бы утруждать себя подобными скользкими вопросами. Он дежурно делал реверансы в сторону консерваторов из своей партии, но, придя к власти, он намерен был поступать по собственному разумению. Он был не только прагматиком, он был еще и оппортунистом. Он понимал, что, хотя наследие президента Джонсона подпорчено его развертыванием войны во Вьетнаме, его всегда будут почитать как создателя программ «Великого общества», которые очень изменили Америку за счет социальной направленности, а также как президента, окончательно освободившего негров и давшего им равные права при своем первом президентском сроке, путем продавливания нового законодательства. Ведя инициативу Джонсона еще дальше, Никсон назначил Артура Флетчера помощником министра по труду. Флетчер, чернокожий американец и убежденный республиканец, намеревался разрушить барьеры для поступления негров на работу, созданные келейными соглашениями индустриальных профсоюзов. Он разработал правила, согласно которым федеральные фонды воздерживались от работы с подрядчиками (выполняющими федеральные проекты), не соблюдавшими справедливого равенства при приеме на работу и не выполнявшими некоторых особых условий для приема на работу меньшинств. Так называемый обновленный филадельфийский план Флетчера был первым случаем, когда подобные действия предпринимались на федеральном уровне.
Это был только первый шаг, предпринятый Никсоном для того, чтобы перехватить у демократов образ единственной партии, которая продвигает прогрессивное законодательство для большинства американцев. В ответ на угрозу инфляции из-за растущих доходов пожилых американцев, живущих на средства от программ социального страхования, он предложил — а конгресс одобрил — первое законодательство, привязывавшее индексированием уровень соцобеспечения к стоимости жизни, которая высчитывалась министерством коммерции. Эти стандарты прилагались не только к получателям средств по социальному страхованию, но и к военным и к прочим получателям государственных пенсий. Никсон пошел еще дальше. Он запросил конгресс о принятии Закона о дополнительном доходе обеспечения (SSI, Supplemental Security Income). Средства для обеспечения этого закона должны были выделяться трастовым фондом социального обеспечения, но поступали туда из федерального бюджета. Целью SSI было предоставление фондов на еду, одежду и жилище для пожилых и инвалидов, которые не могли прожить на ежемесячные чеки, предоставляемые органами соцобеспечения.
Но и на этом реформы социального законодательства Никсона не остановились. Его самым амбициозным мероприятием стало создание Агентства по защите окружающей среды. Хотя цели этого начинания были благородны, возникли непредвиденные последствия: возросла стоимость ведения бизнеса в США, что находилось в полном противоречии с философией Республиканской партии. Никсон, однако, больше беспокоился о своем президентском наследии, чем о партийных догмах. Как ни странно это казалось многим либералам, именно Никсон первым предложил ввести контроль за продажей оружия и установить уровень минимального дохода для всех американцев. Это был также первый президент, начавший разрабатывать федеральную политику по наркотикам.
В то время как Никсон воспроизводил образ Джонсона, все добавляя и добавляя нового к программам «Великого общества», и был во многом погружен в достойное завершение вьетнамской войны, ни он, ни его помощники не оказались столь же успешны в управлении американской экономикой в
