в рамках «неформального» сектора, то есть незаконно. В результате они лишаются юридической защиты и опасаются вкладывать деньги в долгосрочное развитие предприятия, даже если у них есть для этого свободные средства. Их недвижимость не включена в единую систему регистрации собственности, которая позволяет учитывать осуществляемые трансакции и получать сведения об официальных владельцах. А отсутствие ясности по этому важнейшему вопросу затрудняет ведение деловых операций: непонятно, к примеру, кто именно отвечает за платежи и услуги по данному адресу. Собственность остается «омертвленным капиталом». Такую недвижимость нельзя заложить, в результате чего ее фактический владелец лишается потенциального источника средств на образовательные нужды или расширение своего бизнеса. Таким образом, для граждан в развивающихся странах недоступен самый распространенный способ получения необходимых капиталов, которым пользуются мелкие предприниматели в богатых странах. Из-за отсутствия официально зарегистрированного адреса и возможности проверить кредитоспособность владельца на таких малых предприятиях часто нельзя установить телефон, провести воду и электричество, а недвижимость невозможно даже продать. Предприниматели лишены такого источника расширения своего бизнеса, как выпуск акций.Владельцы микропредприятий, вынужденные действовать в неформальном секторе, постоянно опасаются чиновников и полицейских или платят им немалые взятки. Это означает, что они должны скрывать свой бизнес, не могут его расширить, а значит – повысить эффективность за счет экономии на масштабе. Они опасаются рекламировать свой бизнес, а также существенно увеличивать клиентскую базу. Их торговые операции распространяются лишь на ближайшие окрестности – не дальше. Крупные сделки могут заключаться лишь с родственниками или другими людьми, пользующимися личным доверием бизнесмена.Де Сото утверждает, что от 50 до 75 % граждан развивающихся стран работают, не имея правовой защиты, а около 80 % земельных участков и домов не зарегистрированы на имя их нынешних владельцев. В одной из стран, которые посетил де Сото, городская администрация сама создала незаконное поселение на общественной земле, чтобы ее служащим было где жить. Таким образом, в странах, где отсутствует эффективно действующая система прав собственности, подавляющее большинство населения владеет активами, которыми оно не имеет права полноценно распоряжаться. Лишенные официальных прав на свою собственность, люди не могут использовать ее в качестве основы для расширения деятельности – а ведь именно таким путем западный мир пришел к процветанию. В развивающихся странах лишь представители элиты обладают связями, позволяющими заниматься экономической деятельностью в современном смысле этого понятия. Капитализм без прав собственности превращается в капитализм для элиты. Миллионы способных, инициативных людей, потенциальных предпринимателей, не имеют возможности вырваться из нищеты20.В этом состоит одна из причин, почему в России экономический рост начался лишь через десятилетие после крушения коммунизма. Именно столько времени понадобилось российским властям, чтобы хотя бы приступить к введению единой системы частной собственности на землю. Большая часть земли в России считается государственной собственностью, и фермеры получают ее только в аренду, что лишает их стимула вкладывать в нее капитал и не дает права продавать или закладывать свои земельные участки. К началу XXI века менее 300 тысяч из 10 миллионов российских крестьян обладали чем-то вроде официального правового титула на свою землю. Правительство жестко регламентирует использование гражданами земли, принадлежащей им по праву. Этот «земельный социализм» не только закрывает возможности для выгодных инвестиций, но и препятствует созданию современной системы кредитования, поскольку залог земли – один из распространенных способов получения займов. В результате сделки с землей осуществляются в рамках неформального сектора. Сегодня Россию порой изображают как страну необузданного, «дикого» капитализма. С точки зрения любого определения капитализма подобные утверждения – просто абсурд. Из-за «земельного социализма», сохраняющегося в России, а также множества ограничений в области бизнеса и торговли Heritage Foundation поставил эту страну на 135-е место в своем рейтинге экономической свободы, охватывающем 161 государство. А в докладе канадского Института Фрейзера «Экономическая свобода в мире» Россия помещена на 116-е место в списке из 123 стран, даже после Сирии и Руанды21. Государственное регулирование в сфере сельского хозяйства – еще одна важная причина неравенства. За счет регулируемых цен, обязательных поставок и целого ряда других мер многие развивающиеся страны пытаются создать преимущества для городского населения за счет крестьян. Подобные действия являются одним из проявлений стремления ускорить индустриализацию за счет высокого налогообложения и жесткого регулирования аграрного сектора: полученные средства направляются на нужды промышленности.Рисунок 18. Экономическая свобода приводит к сокращению бедностиИсточник: Economic Freedom of the World 2001 / Ed. by J. Gwartney, R. Lawson. Vancouver: Fraser Institute, 2001.Проблема заключается в разрушительных последствиях такой политики для сельского хозяйства – оно лишается ресурсов, необходимых для увеличения объемов и модернизации производства продуктов питания. Во многих африканских и латиноамериканских странах в результате сложилась ситуация заколдованного круга: обнищавшие селяне массами мигрируют в города. При этом, поскольку деревня остается бедной, спрос на промышленную продукцию не растет, что приводит к усилению безработицы и нищеты в городах со всеми сопутствующими явлениями – преступностью, проституцией, бездомными. Та собственность, которую беднякам удается приобрести на собственные сбережения, не признается официально и не регистрируется. В результате спрос на сельхозпродукцию не увеличивается и урбанизация продолжается. Не приходится рассчитывать на компенсацию недостатка спроса на внутреннем рынке за счет экспорта, поскольку богатые государства, отгородившись тарифными барьерами, не допускают на свои рынки сельхозпродукцию из развивающихся стран22. Особенно сильно страдают бедняки от нескольких следствий антилиберальной экономической политики. Одно из них– инфляция, из-за которой деньги постоянно обесцениваются. Ускоренно наращивая денежную массу, правительство фактически лишает бедняков их небольших накоплений, в то время как богачи, имеющие официально зарегистрированную земельную собственность, недвижимость и собственный бизнес, страдают от этого значительно меньше. По мнению Доллара и Краая, сокращение инфляции и в особенности предотвращение гиперинфляции, столь часто поражающей страны третьего мира, – одна из самых важных мер, позволяющих улучшить положение небогатых слоев населения. Одним из классических примеров является Германия 1920-х годов, где гиперинфляция привела к разрушению среднего класса и сделала людей более восприимчивыми к лозунгам Гитлера. Столь же наглядный пример развития ситуации в противоположном направлении – Аргентина в конце 1989 года: власти страны быстро снизили инфляцию, и менее чем через год доля бедняков среди жителей Большого Буэнос-Айреса сократилась с 35 до 23 %.Еще один вывод Доллара и Краая заключается в том, что увеличение государственных расходов опасно не только для экономического роста, но и для положения беднейших слоев населения. В это трудно поверить тем, кто считает, что государство отбирает деньги у богатых и раздает их бедным. Но на самом деле часто происходит обратное – особенно в бедных, недемократических странах. Там в государственный карман запускает руки прежде всего элита – сам лидер страны, его родственники и друзья, могущественные корпорации, а счет приходится оплачивать тем, кто не имеет связей в коридорах власти. Львиная доля средств достается непомерно раздутым военным структурам государства. Правители предпочитают вкладывать деньги в «престижные» проекты – строительство международных аэропортов, университетов, городских больниц, а не в прокладку дорог, развитие школьного образования и здравоохранения на местах, что было бы действительно полезно большинству населения. Более того, нередко в недемократических странах услугами государственного здравоохранения и образования пользуются главным образом лояльные сторонники режима. Это показывает, насколько ошибались левые интеллектуалы в 1960-1970-х годах, утверждая, что для развивающихся стран демократические права и свободы не так уж важны, поскольку им в первую очередь следует развивать систему соцобеспечения. В отсутствие демократии любые меры в области социального обеспечения не приносят пользы большинству граждан.Неэффективная система управления не в состоянии найти государственным средствам наилучшее применение: да что там наилучшее – даже сколько-нибудь удовлетворительное! Один бедный индонезиец отозвался о политике соцобеспечения в своей стране следующим образом: «До меня доходили слухи, что беднякам оказывают помощь, но куда эта помощь девается, никто не знает». Очевидно, выделенные деньги осели в карманах местного начальства. Та же проблема существует в Индии, где из-за бюрократизма и коррупции программы помощи бедным превращаются в «черные дыры», в которых бесследно исчезают деньги налогоплательщиков. В этой стране государство тратит 4 доллара 30 центов на то, чтобы передать адресату один доллар, ассигнованный в рамках субсидий на питание. В результате бедняки терпят прямые убытки, поскольку производимая ими продукция облагается высокими налогами, для того чтобы затем правительство «щедро» вернуло им куда меньшую сумму в виде помощи23.Капитализм – не идеальная система: он не может приносить благо абсолютно всем в каждый конкретный момент. Критики глобализации поднаторели в выявлении отдельных негативных проявлений: здесь закрылся завод, там сократили зарплату. Подобные вещи, конечно, происходят, но важно за отдельными случаями не потерять из виду общую картину того, как действует политическая или экономическая система в целом и какие громадные выгоды она приносит подавляющему большинству населения по сравнению с альтернативными формами общественного устройства. У каждой политико-экономической системы есть свои проблемы, но нельзя же из-за этого отвергнуть их все. Найти негативные примеры, связанные с функционированием рыночной экономики, нетрудно. Но тем же методом легко доказать, скажем, что вода или огонь – это плохо: ведь люди тонут и гибнут при пожарах. Однако это не полная картина.Те, кто обращает внимание исключительно на несовершенство капитализма, игнорируют тот факт, что он приносит свободу и независимость людям, не знавшим ничего, кроме угнетения. Они также не учитывают постепенный и неуклонный прогресс, характерный для любого общества с рыночной экономикой. Выявлять проблемы и недостатки, присущие удачной в целом системе, – дело абсолютно нормальное, если при этом поставить конструктивную цель их смягчения или устранения. Но тот, кто осуждает всю систему целиком, должен ответить на следующий вопрос: при каком политико-экономическом устройстве дела идут лучше? Никогда еще в истории человечества благосостояние не росло так быстро, а бедность не сокращалась в таких масштабах. Найдется ли в истории или в современном мире пример системы с такими же достижениями?
Восточноазиатское «чудо»
Чтобы проследить связь между экономической политикой и развитием, полезно сравнить послевоенную историю двух континентов, представляющих собой наиболее контрастные примеры: «экономическое чудо» в Восточной Азии и катастрофическую ситуацию в Африке. В 1960 году Замбия по жизненному уровню почти не отличалась от Южной Кореи. Сегодня Южная Корея по уровню жизни сравнима с Португалией и превосходит по этому показателю Замбию примерно в 20 раз. В свое время жители Тайваня были беднее конголезцев. Сегодня по благосостоянию они догнали испанцев, а ситуация в Конго не улучшилась нисколько. Почему в Азии дела идут так хорошо, а в Африке – так плохо?В конце Второй мировой войны экономика Японии лежала в руинах, а в странах, которые она перед этим оккупировала, царили нужда, голод и лишения. Зарубежным наблюдателям казалось, что эти государства рухнут из-за коррупции, преступности и партизанских
