радости и громко засмеялся. Мое веселье, как я заметил, было равно моей ясности ума. В этот момент я был охвачен всепоглощающим состоянием огромного осознания. Все вокруг для меня было совершенно ясным. До этого я был сонным или рассеянным из-за своего внутреннего молчания, но затем что-то во внезапном появлении дона Хенаро породило состояние огромной ясности.

Дон Хенаро продолжал тереть ягодицы и прыгать еще некоторое время. Затем он бросился к моей машине, открыл дверцу и забрался на заднее сидение. Я автоматически повернулся, чтобы заговорить с доном Хуаном, но его нигде не было видно. Я начал громко звать его. Дон Хенаро вышел из машины, начал бегать вокруг нее кругами и тоже выкрикивать имя дона Хуана высоким отчаянным голосом. Только увидев это, я сообразил, что он подражает мне. Я так испугался, обнаружив, что оказался наедине с доном Хенаро, что совершенно бессознательно три или четыре раза обежал вокруг машины, выкрикивая имя дона Хуана.

Дон Хенаро сказал, что мы захватим Паблито и Нестора и что дон Хуан будет ждать нас где-нибудь по пути. Оправившись от первоначального испуга, я сказал, что рад его видеть. Дон Хенаро подразнил меня по поводу моей реакции. Он съязвил, что дон Хуан для меня скорее не как отец, а как мать, после чего отпустил несколько забавных шуточек насчет «матерей». Я так смеялся, что даже не заметил, как мы подъехали к дому Паблито. Дон Хенаро велел мне остановиться и выйти из машины. Паблито стоял у двери. Он подбежал и забрался на переднее сидение.

— Поехали к дому Нестора, — сказал он, как если бы мы очень спешили.

Я оглянулся, чтобы взглянуть на дона Хенаро. Его нигде не было. Паблито умоляющим тоном просил меня поторопиться.

Мы подъехали к дому Нестора. Он тоже ждал у дверей. Мы вышли из машины. У меня было ощущение, что они знают, что происходит.

— Куда мы едем? — спросил я.

— Разве Хенаро не сказал тебе? — спросил Паблито с оттенком недоверия.

Я заверил их, что мне никто ничего не говорил.

— Мы едем к месту силы, — сказал Паблито.

— Что мы собираемся там делать? — спросил я.

Они оба в один голос сказали, что не знают. Нестор добавил, что дон Хенаро велел им проводить меня к тому месту.

— Ты едешь из дома Хенаро? — спросил меня Паблито.

Я заметил, что был с доном Хуаном и доном Хенаро и что дон Хуан оставил меня с доном Хенаро на дороге.

— Куда делся дон Хенаро? — спросил я Паблито.

Но Паблито не знал, о чем я говорю. Он не видел дона Хенаро в моей машине.

— Он ехал со мной к твоему дому, — сказал я.

— Я думаю, у тебя в машине был нагуаль, — сказал Нестор испуганно.

Он не захотел сесть сзади и вместе с Паблито втиснулся на переднее сиденье.

Мы ехали в молчании, за исключением нескольких коротких указаний Нестора относительно направления.

Я хотел подумать о событиях сегодняшнего утра, но каким-то образом знал, что любая попытка объяснить их была бы с моей стороны бесплодным индульгированием. Я постарался вовлечь в разговор Паблито и Нестора. Они сказали, что очень нервничают внутри машины и не могут говорить. Я довольствовался этим чистосердечным ответом и больше не трогал их.

После полуторачасовой езды я остановил машину у дороги. Мы взобрались по крутому склону большой горы. Около часа мы шли в молчании с Нестором во главе, а затем остановились у подножия огромного утеса, который был, вероятно, свыше двухсот футов высотой и почти совершенно отвесным. Нестор сканировал землю полуприкрытыми глазами, отыскивая подходящее место для привала. Я болезненно сознавал, что он неуклюж в выполнении этой техники. Паблито, который находился рядом со мной, несколько раз был на грани того, чтобы выступить вперед и поправить его, но удержался и расслабился.

Затем, после минутного колебания Нестор выбрал место. Паблито с облегчением вздохнул. Я тоже знал, что место, выбранное Нестором, было правильным. Но я не мог понять, откуда я знаю это. Таким образом, я вовлек себя в псевдопроблему, воображая, какое бы место я выбрал сам, если бы вел их. Однако я не успел даже начать спекулировать по поводу этой проблемы, так как Паблито явно осознавал мое занятие.

— Ты не можешь этого сделать, — прошептал он мне.

Я засмеялся с некоторым смущением, как будто меня поймали на чем-то неприличном. Паблито засмеялся тоже и сказал, что дон Хенаро всегда ходил с ними обоими по горам, и время от времени давал кому-нибудь из них возможность вести. Поэтому он знал, что нет никакого способа представить то, каким был бы твой собственный выбор.

— Хенаро сказал, что причина того, что это нельзя сделать, состоит в том, что есть или плохой, или хороший выбор, — сказал он. — Когда ты сделал неправильный выбор, твое тело знает это точно так же, как и тело любого другого. Но если ты сделал правильный выбор, то тело это знает и расслабляется, вообще забывая о том, что здесь был выбор. Видишь ли, ты как бы перезаряжаешь свое тело, как ружье, для следующего выбора. Если ты захочешь использовать его вновь, чтобы оно сделало тот же самый выбор, то оно не сработает.

Нестор посмотрел на меня. Он явно любопытствовал насчет моих заметок. Он утвердительно кивнул, как бы соглашаясь с Паблито, а затем впервые за все время улыбнулся. Два его верхних зуба были кривыми. Паблито объяснил, что Нестор не был ни злым, ни мрачным. Он просто стыдился своих зубов, и по этой причине никогда не улыбался. Нестор засмеялся, прикрывая свой рот. Я сказал ему, что могу направить его к дантисту, который выправит ему зубы. Он принял мое предложение за шутку, и они засмеялись, как два ребенка.

— Хенаро говорит, что он должен преодолеть чувство стыда сам, — сказал Паблито. — Кроме того, Хенаро говорит, что ему повезло. Ведь тогда как все кусают одинаково, Нестор может расщеплять кости вдоль своими сильными кривыми зубами, и он может прокусить дырку в твоем пальце, как гвоздем.

Нестор раскрыл рот и показал мне свои зубы. Левый резец и клык росли боком. Он заклацал зубами и завыл по-собачьи, сделав два или три смешных выпада в мою сторону. Паблито смеялся.

Я никогда не видел Нестора таким легким. За те несколько раз, что я бывал с ним в прошлом, он произвел на меня впечатление человека среднего возраста. Когда же сейчас он сидел здесь, улыбаясь своими кривыми зубами, я поразился тому, как молодо он выглядит. Он казался юношей, которому только что за двадцать.

Паблито и на этот раз безошибочно прочел мои мысли.

— Он теряет свою самозначительность, — сказал он. — Вот почему он моложе.

Нестор утвердительно кивнул, не говоря ни слова, и вдруг очень громко выпустил газы. От неожиданности я выронил свой карандаш.

Паблито и Нестор чуть не умерли от смеха. Когда они успокоились, Нестор подошел ко мне и показал самодельную игрушку, которая издавала особый звук, когда ее сдавливали рукой. Он объяснил, что Хенаро показал ему, как ее сделать. Она имела небольшие меха, а вибратор изготавливался из любого листика, который помещался в щелку между двумя кусочками дерева, служившими компрессорами[27 — Compressor — компрессор, уплотнитель.]. Нестор сказал, что звук, который он производит, зависит от типа листа, используемого как вибратор. Предложив мне испытать ее, он показал, как сжимать компрессоры, чтобы производить звук определенного типа, и как открывать их, чтобы менять листик для воспроизведения другого звука.

— Для чего ты это используешь? — спросил я.

Они переглянулись.

— Это ловец духов, дурень, — сказал Паблито отрывисто. Его тон был резким, но улыбка — дружеской. Оба они сочетали в себе очень странную нервирующую смесь дона Хенаро с доном Хуаном.

Мной овладела страшная мысль. А что, если дон Хенаро и дон Хуан разыгрывают меня? Я пережил момент неподдельного ужаса. Но что-то щелкнуло у меня в животе, и я мгновенно успокоился. Я знал, что Паблито и Нестор используют дона Хенаро и дона Хуана как модели поведения. Я также обнаружил, что веду себя во все большей и большей степени подобно им.

Паблито сказал, что Нестору повезло, что у него есть ловец духов. У него самого такого нет.

— Что мы будем здесь сейчас делать? — спросил я Паблито. Ответил Нестор, как если бы я обращался к нему.

— Хенаро сказал, что нам нужно ждать здесь, а пока мы будем ждать, мы должны смеяться и развлекать друг друга.

— Как долго, по-твоему, нам придется здесь ждать? — спросил я.

Он не ответил. Покачав головой, он взглянул на Паблито, как бы спрашивая его.

— Понятия не имею, — ответил Паблито.

Затем мы оживленно заговорили о сестрах Паблито. Нестор дразнил его, что у его старшей сестры такой злой взгляд, что она способна убивать им вшей. Он сказал, что Паблито боится ее: она так сильна, что однажды в порыве злости вырвала клок волос у него на голове, как будто это были куриные перья.

Паблито заключил, что его старшая сестра была зверем, но что «нагуаль» остановил ее и привел в норму. После, того, как он рассказал мне, как ее заставили себя хорошо вести, я сообразил, что Паблито и Нестор ни разу не упомянули имя дона Хуана, упоминая о нем как о «нагуале». Очевидно, дон Хуан вмешался в жизнь Паблито и привел всех его сестер к более гармоничной жизни. Паблито сказал, что после того, как «нагуаль» поработал с ними, они стали как святые.

Нестор пожелал узнать, что я делаю со своими заметками. Я объяснил ему суть своей работы. У меня возникло странное ощущение, что они искренне заинтересовались этим. В конце концов, я стал говорить об антропологии и философии. Я чувствовал себя смешным и хотел остановиться, но обнаружил, что втянулся в свои просветительские речи и не могу оборвать их. У меня было, выбивающее из колеи, ощущение, что оба они вместе каким-то образом заставляли меня давать им все эти длинные объяснения. Их глаза были сфокусированы на мне. Казалось, это их не утомляло и не надоедало им.

Посреди фразы я вдруг услышал слабый звук «зова бабочки». Мое тело напряглось, и я так и не закончил своей фразы.

— Нагуаль здесь, — сказал я автоматически.

Паблито и Нестор обменялись взглядами, которые, как мне показалось, были чистым ужасом. Они прыгнули ко мне, прижавшись с обеих сторон. Их рты были открыты, они казались испуганными детьми.

Затем я испытал невообразимое ощущение. Мое левое ухо начало двигаться. У меня было такое чувство, что оно крутится само по себе. Оно практически повернуло мою голову на пол-оборота до тех пор, пока я не оказался, как мне показалось, лицом к востоку. Голова наклонилась слегка вправо. В этой позе я был способен замечать все богатство трескучего звука