пути учения и почти без предупреждения он столкнется со своим последним врагом — старостью. Этот враг самый жестокий из всех. Враг, которого он никогда не сможет победить полностью, но лишь сможет заставить его отступить.
Это время, когда человек не имеет больше страхов, не имеет больше нетерпеливой ясности мысли. Время, когда вся его сила находится в подчинении, но также время, когда он имеет неотступное желание отдохнуть. Если он полностью поддается своему желанию лечь и забыться, если он убаюкивает себя в усталости, то он проиграет свою последнюю битву и его враг свалит его старое слабое существо. Его желание отступить пересилит всю ясность.
Но если человек разобьет свою усталость и проживет свою судьбу полностью, то тогда он может быть назван человеком знания, хотя бы на один короткий момент, когда он отгонит своего непобедимого врага. Этого одного момента ясности, силы и знания уже достаточно.
Глава 4
Дон Хуан редко говорил открыто о Мескалито. Каждый раз, когда я его спрашивал об этом, он отказывался разговаривать, но он всегда говорил достаточно, чтобы создать впечатление о Мескалито, впечатление, которое всегда было антропоморфным. Мескалито был мужского рода не только из-за грамматического окончания слова, которое свойственно словам мужского рода в испанском языке, но также из-за постоянного качества быть защитой и учителем. Каждый раз, когда мы разговаривали, дон Хуан заново подтверждал различными способами эти характеристики.
Воскресенье, 24 декабря 1961 года
— «Трава дьявола» никогда никого не защищала. Она служит лишь для того, чтобы давать силу. Мескалито, с другой стороны, благороден, как ребенок.
— Но ты говорил, что Мескалито временами устрашающ.
— Конечно, он устрашающ, но если ты раз его узнал, то он добр и благороден.
— Как он показывает свою доброту?
— Как он защищает?
— Ты всегда можешь держать его при себе, и он будет следить за тем, чтобы с тобой не случилось ничего плохого.
— Как можно держать его все время при себе?
— В маленьком мешочке, привязанном у тебя под рукой или на шее.
— Ты имеешь его с собой?
— Нет, потому что у меня есть олли, но другие люди носят его.
— Чему он учит?
— Он показывает вещи и говорит то, что есть что.
— Как?
— Тебе надо это посмотреть самому.
30 января 1962 года.
— Что ты видишь, когда Мескалито берет тебя с собой, дон Хуан?
— Такие вещи не для простого разговора. Я не могу рассказать тебе это.
— С тобой случится что-либо плохое, если ты расскажешь?
— Мескалито — защитник. Добрый благородный защитник, но это не значит, что над ним можно смеяться. Поскольку он добрый защитник, он может быть также самим ужасом с теми, кого не любит.
— Я не собираюсь над ним смеяться. Я просто хочу узнать, что он заставляет видеть и делать других людей. Я описал тебе все, что Мескалито заставил увидеть меня.
— С тобой все иначе, может быть, потому, что ты не знаешь его путей. Тебя приходится учить его путям, как ребенка учат ходить.
— Как долго я еще должен учиться?
— Пока он сам не будет иметь смысл для тебя.
— А затем?
— Затем ты поймешь сам. Тебе не надо будет больше ничего мне рассказывать.
— Можешь ли ты сказать мне просто, куда Мескалито берет тебя?
— Я не хочу разговаривать об этом.
— Все, что я хочу узнать, так это, есть ли другой мир, куда он берет людей?
— Да, есть.
— Это небеса?
— Я имею в виду то небо, где бог.
— Теперь ты глуп. Я не знаю, где бог.
— Мескалито — это бог? Единственный бог? Или он просто один из богов?
— Он просто защитник и учитель. Он сила.
— Он что, сила внутри нас?
— Нет, Мескалито ничего общего с нами не имеет. Он вне нас.
— Но тогда каждый, кто принимает Мескалито, должен видеть его одинаково.
— Нет, не совсем так. Он не один и тот же для каждого из нас.
12 апреля 1962 года
— Почему ты не расскажешь побольше о Мескалито, дон Хуан?
— Нечего рассказывать.
— Должны быть тысячи вещей, которые мне надо бы узнать прежде, чем я встречусь с ними снова.
— Нет, может быть, для тебя нет ничего, что ты должен был бы узнать. Как я тебе уже говорил, он не одинаков со всеми.
— Я знаю, но все же мне хотелось бы узнать, что чувствует другой по отношению к нему.
— Мнения тех, кто болтает о нем, немного стоят. Ты увидишь. Ты, возможно, будешь говорить о нем до какой-то точки, а затем ты уже никогда не будешь обсуждать этот вопрос.
— Можешь ты рассказать мне о моем собственном первом опыте.
— Для чего?
— Ну, тогда я буду знать, как вести себя с Мескалито.
— Ты уже знаешь больше, чем я. Ты действительно играл с ним. Когда-нибудь ты увидишь, каким добрым был защитник с тобой. В тот первый раз, я уверен, что он сказал тебе много-много вещей, но ты был глух и слеп.
14 апреля 1963 года
— Мескалито может принимать любую форму, когда он показывает себя?
— Да, любую.
— Но тогда, какую форму ты знаешь, как самую обычную?
— Обычных форм нет.
— Ты имеешь в виду, дон Хуан, что он принимает любую форму даже с людьми, которые его хорошо знают?
— Нет. Он принимает любую форму с людьми, которые его знают лишь немного, но для тех, кто его знает хорошо, он всегда постоянен.
— Как он постоянен?
— Он является им тогда, как человек вроде нас, или как совет. Просто совет.
— Мескалито когда-нибудь изменяет форму? Свою форму с теми, кто знает его хорошо?
— Я этого не знаю.
6 июля 1962 года
Мы с доном Хуаном отправились в путешествие в конце дня 28 июня. Он сказал, что мы едем поискать грибы в штате Чихуахуа. Он сказал, что путешествие будет долгим и трудным. Он был прав. Мы прибыли в небольшой шахтерский городок на севере штата Чихуахуа в 10 часов вечера 27 июня. От места, где я поставил машину, мы прошли на окраину, к дому его друзей, индейца из племени Тарахумара и его жены. Там мы спали.
На следующее утро хозяин разбудил нас около пяти часов. Он принес нам бобы и хлеб. Пока мы ели, он говорил с доном Хуаном, но ничего не сказал о нашем путешествии. После завтрака хозяин налил воду в мою флягу и положил пару сладких рулетов в мой рюкзак. Дон Хуан приспособил поудобнее рюкзак у меня на спине. Поблагодарив хозяина за работу и повернувшись ко мне, сказал:
Около мили мы шли по грунтовой дороге. Оттуда мы пересекли поле и через два часа были у подножья холмов на юге города. Мы поднялись по пологому склону в юго-западном направлении. Когда мы достигли крутизны, дон Хуан сменил направление и мы пошли по возвышенности на восток.
Несмотря на свой преклонный возраст, дон Хуан шел все время так невероятно быстро, что к полудню я уже полностью выдохся. Мы сели и он открыл мешок с хлебом.
— Ты можешь есть все это, если хочешь, — сказал он.
— А как же ты?
— Я не голоден, а позднее нам эта пища еще понадобится.
Я был очень усталым и голодным и поймал его на слове. Я чувствовал, что это подходящее время, чтобы поговорить о цели нашего путешествия, и очень осторожно я спросил:
— Ты считаешь, что мы будем здесь находится долго?
— Мы здесь для того, чтобы собрать Мескалито. Мы останемся здесь до завтра.
— Где Мескалито?
— Повсюду вокруг нас.
Вокруг в изобилии росли кактусы различных видов, но я не мог найти среди них пейот.
Мы снова отправились в путь и к трем часам пришли в длинную узкую долину с крутыми склонами. Я чувствовал себя странно возбужденным при мысли о том, что увижу пейот, который никогда не видел в его естественной среде. Мы вошли в долину и прошли около 150 метров, когда я внезапно заметил три определенных растения пейота. Они срослись вместе, выступив над землей примерно на несколько дюймов передо мной слева от тропы. Они выглядели, как круглые мясистые зеленые розы. Я побежал к ним, указывая на них дону Хуану.
Он не обращал на меня внимания и намеренно обращал ко мне спину, уходя дальше. Я понял, что сделал что-то неправильно, и всю вторую половину дня мы шли в молчании, медленно передвигаясь по плоской равнине, которая была покрыта мелкими острыми камнями. Мы двигались среди кактусов, вспугивая полчища ящериц, и время от времени одинокую птицу. Я прошел три дюжины растений пейота, не говоря ни слова.
Мы были в шесть часов у подножия гор, которые ограничивали долину. Мы взобрались на склон. Дон Хуан бросил свой мешок и сел. Я опять был голоден, но пищи у нас не осталось. Я предложил собирать Мескалито и вернуться в город. Дон Хуан выглядел раздраженным и сделал чмокающий звук губами. Он сказал, что мы проведем здесь ночь.
Мы сидели спокойно. Слева была скала, а справа долина, которую мы пересекли. Она тянулась довольно далеко и казалась шире и не такой плоской, как я думал. Рассматриваемая с того места, где я сидел, она казалась полной небольших холмов и скальных останков.
— Завтра мы начнем обратный путь, — сказал дон Хуан, не глядя на меня и указывая на долину. — Мы будем идти назад и собирать его, пересекая долину. То есть мы будем подбирать его только тогда, когда он будет прямо на нашем пути. «Он» будет находить нас и никак иначе. Он найдет нас, если захочет.
Дон Хуан облокотился спиной на скалу и, наклонив голову, продолжал говорить так, как будто кроме меня тут еще кто-то был.
— Еще одна вещь. Только я могу срывать его. Ты, может быть, будешь нести мешок и идти впереди, я еще не знаю. Но завтра ты не будешь указывать на него, как ты сделал сегодня.
— Прости меня, дон Хуан.
— Все в порядке. Ты не знал.
— Твой благодетель учил тебя всему этому о Мескалито.
— Нет. Никто не учил меня об этом. Это был сам защитник, кто был моим учителем.
— Тогда значит Мескалито вроде человека, с которым можно разговаривать?
— Нет.
— Как же тогда он учит?
Некоторое время он молчал.
— Помнишь то время, когда он играл с тобой? Ты понимал его, не так ли?
— Да.
— Вот так он и учит. Только ты этого не знал. Но если бы ты был внимателен к нему, то он бы с тобой говорил.
— Когда?
