Главное же поучительное значение Франциска Ассизского заключается в том, что он проясняет смысл «Царства Божия». Служение Франциска было неразрывно связано с Церковью; вместе с тем именно через таких подвижников Церковь прорастает в будущее, достигая грядущей цели уже здесь и сейчас в ознаменование того, что близится Царство Божие…
Опустим пока вторую заповедь Евангелия от Матфея и перейдем к третьей заповеди, которая тесно связана с первой: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (Мф 5:5). В экуменическом переводе Священного Писания на немецкий язык используемое здесь греческое слово «praeis» (от «praus») передано как «те, кто не применяет насилия». Это существенно сужает значение греческого слова с его богатством оттенков, за которыми стоит многовековая традиция усвоения. Данная заповедь представляет собой почти точную цитату из псалма: «А кроткие наследуют землю и насладятся множеством мира» (Пс 36:11). Слово «praeis» — «кроткие» — в греческой Библии является переводом древнееврейского «anawim», обозначающего Божиих нищих, о которых мы говорили в связи с первой заповедью. Таким образом, первая и третья заповеди переплетаются друг с другом; третья заповедь выявляет важный аспект того, что понимается под нищетой от Бога и во имя Бога.
Спектр значений этого понятия может быть существенно расширен, если привлечь к рассмотрению некоторые другие тексты, в которых оно встречается. Так, например, в Книге Чисел говорится: «Моисей же был человек кротчайший из всех людей на земле» (Чис 12:3). Нельзя не вспомнить в этой связи и о словах Иисуса: «Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф 11:29). Христос — новый, истинный Моисей, этой мыслью пронизана насквозь вся Нагорная проповедь; в Нем претворяется та чистая доброта, благость, каковая и подобает великому Владыке.
Еще более глубокий смысл открывается, если мы обратим внимание на одно из тех мест, в котором Ветхий Завет перекликается с Новым и в центре которого снова стоит слово «praus» («мягкий», «кроткий»). В Книге пророка Захарии содержится следующее обетование Спасителя: «Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной. Тогда истреблю колесницы у Ефрема и коней в Иерусалиме, и сокрушен будет бранный лук; и Он возвестит мир народам, и владычество Его будет от моря до моря и от реки до концов земли» (Зах 9:9—10). Здесь возвещается приход бедного царя, который будет править, не прибегая к военной и политической силе. Его сущность составляют смирение и кротость в отношении Бога и людей. Это свойство, отличающее его от всех прочих царей мира, наглядно явлено в том, что он прибывает на осле, то есть выбирает для себя способ передвижения бедняков: осел противопоставляется здесь колесницам, которые он истребляет. Он — царь-мироносец, и власть Его — от Бога.
И еще один важный момент: его царство — всеохватно, оно обнимает собою землю «от моря до моря». Этот образ поверхности земли, окаймленной со всех сторон водой, вызывает в нашем сознании аналогию со вселенским характером его владычества. И в этом смысле прав Карл Эллигер, когда говорит о том, что «сквозь любой туман удивительно ясно проступают очертания Того, Кто действительно принес мир всему миру, Кто выше всех разумных существ, — ибо Он, в Своем Сыновнем послушании, отказался от всякого применения силы и страдал до тех пор, пока Отец не избавил Его от страданий, — очертания Того, Кто строит Свое царство одною лишь силой слова мира» (Elliger, 151). Этот контекст позволяет нам увидеть всю глубину смысла рассказа о Входе Господнем в Иерусалим и понять, что имеется в виду, когда Матфей, которому вторят Лука и Иоанн, сообщает нам о том, как Иисус повелел Своим ученикам привести ослицу и молодого осла: «Всё же сие было, да сбудется реченное через пророка, который говорит: Скажите дщери Сионовой: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной» (Мф 21:4–5; ср. Лк 19:30; Ин 12:15).
К сожалению, немецкий перевод не позволяет ясно увидеть взаимосвязанность всех этих граней единого образа, поскольку слово «praus» всякий раз переводится по-разному.[22] А между тем во всех этих текстах, достаточно удаленных друг от друга, — от Книги Чисел (Чис 12) и Книги пророка Захарии (Зах 9) до заповедей блаженств и рассказа о Входе Господнем в Иерусалим, — во всех этих текстах обнаруживается один и тот же образ Иисуса — Царя-мироносца, Который стирает границы, разделяющие народы, и создает единое пространство мирного бытия «от моря до моря». Своим послушанием Он указывает нам путь в Царство мира, Он поселяет мир в наших душах. Слово «кроткий, мягкий» входит в словарный запас богоизбранного народа, вселенского Израиля во Христе, и одновременно оно же является словом «царя», то есть словом, раскрывающим сущность нового Царства Христова. Вот почему, наверное, правомерно было бы сказать, что слово это включает в себя и христологическнй аспект, и экклесиологический; но главное — оно зовет нас последовать за Тем, Чей въезд в Иерусалим на осле зримо раскрывает всю сущность Его «царской» власти.
Третья заповедь неразрывно связана в тексте Евангелия от Матфея с обетованием земли: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (Мф 5:5). Что здесь имеется в виду? Чаяние земли составляет основу обетований Аврааму. Во время странствий народа Израиля по пустыне Земля обетованная является той самой заветной целью, о которой постоянно помнится. Находясь в изгнании, Израиль живет в ожидании возвращения на родную землю. При этом, однако, нельзя упускать из виду, что обетование земли со всею очевидностью содержит в себе не одну лишь мысль о владении куском земли или же некой национальной территорией, необходимой всякому народу.
В борьбе за освобождение Израиля из египетского плена речь в первую очередь шла о праве на свободу вероисповедания, о праве на собственное богослужение, а смысл обетования земли, как это постепенно прояснилось в ходе истории, заключается в том, что будет дана земля для того, чтобы она стала местом послушания, для того, чтобы там было пространство, открытое для Бога, земля, очищенная от мерзости идолопоклонства. В понятие свободы и земли входит и понятие послушания Богу, а также связанное с этим представление о правильном обустройстве земли. Под этим углом зрения изгнание, утрата земли получают свое объяснение: та земля стала местом идолопоклонства, местом неповиновения, и потому само владение ею уже несло в себе разлад.
Это позволяет по-новому взглянуть на рассеяние народа Израиля и увидеть в этом положительный момент: народ Израиля был рассеян по миру для того, чтобы создать повсеместно пространство для Бога и тем самым исполнить смысл Творения, обозначенный в первом сообщении о Сотворении мира (Быт 1:1–2:4): цель Творения — суббота, именно она отвечает на вопрос «для чего»; Творение существует потому, что Бог хотел сотворить пространство ответа на Свою любовь, пространство послушания и свободы. Так в ходе истории народа Израиля, истории жизни и страдания во имя Бога, идея земли постепенно углублялась и расширялась в сторону большей универсальности, уходя от узкого значения национального владения и приближаясь к значению вселенского владычества Бога на земле.
Конечно, в этой взаимосвязи «кротости» и обетования земли можно увидеть и выражение простой исторической мудрости: завоеватели приходят и уходят, простые люди остаются — остаются те, кто смиренно продолжает и в радости и в горести обрабатывать свою землю, сеять и жать. С чисто исторической точки зрения простые, смиренные люди оказываются гораздо более устойчивым «элементом», нежели те, кто насаждает насилие. Однако речь в данном случае идет не только и не столько об этом. Постепенное расширение понятия «земля», которое приобретает в общем контексте обетования более универсальный смысл, соответствует в полной мере тому универсальному смыслу, который мы обнаружили в пророчестве Захарии: земля Царя-мироносца не соотносима ни с каким национальным государством — она простирается «от моря до моря» (Зах 9:10). Установление общего мира предполагает снятие границ и обновление земли, и произойдет это благодаря миру, ниспосланному Богом. Земля принадлежит в конечном счете «кротким», миролюбивым, говорит нам Господь. Она и должна стать «Царством Царя-мироносца». Третья заповедь призывает нас помнить в нашей жизни об этой цели.
Любое евхаристическое собрание является для нас, христиан, местом владычества Царя-мироносца. Вселенская Церковь Иисуса Христа представляет собой в этом смысле прообраз будущей земли, которой предстоит стать Царством мира Иисуса Христа. Здесь мы видим, как третья заповедь снова перекликается с первой: понятие «Царство Божие» дополняется еще одним оттенком, хотя оно само по себе гораздо шире обетования земли.
Все сказанное выше имеет самое прямое отношение к седьмой заповеди: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Мф 5:9). Вот почему мы можем ограничиться здесь лишь несколькими дополнительными замечаниями, касающимися этих основополагающих слов Иисуса. В первую очередь обратим внимание на общий исторический контекст. Лука, повествуя о детстве Иисуса, косвенно противопоставляет этого Младенца всемогущественному императору Августу, который почитался всеми как «спаситель рода человеческого» и великий миротворец. До Августа славу «вселенского миротворца» снискал Цезарь. Для верующих в Израиле понятие «миротворец» связывается с Соломоном, в имени которого содержится слово «мир» («шалом»). Это о нем говорит Господь, возвещая Давиду: «И мир и покой дам Израилю во дни его. <…> и он будет Мне сыном, а Я ему отцом» (1 Пар 22:9—10). Здесь устанавливается прямая связь между Богосыновством и царством мира: Иисус — Сын Божий, сын в истинном смысле этого слова. Вот почему Он и есть подлинный «Соломон», то есть тот, кто приносит мир. Миролюбие составляет неотъемлемую часть Сыновства. Это значит, что данная заповедь призывает нас жить и поступать так, как это делал Сын, дабы мы сами могли стать «сынами Божиими».
И начинать нужно с малого, со своего собственного жизненного пространства. Первым же шагом на этом пути должно быть принятие основополагающего решения, к чему так страстно взывает Павел во имя Господа: «от имени Христова просим: примиритесь с Богом» (2 Кор 5:20). Разлад с Богом лежит в основе всех неурядиц в жизни человека, преодоление этого разлада — основное условие установления мира на земле. Только человек, примиренный с Богом, может быть в ладу с самим собой, и только тот, кто в ладу с Богом и самим собой, может создавать мир вокруг себя и нести его дальше. Политический контекст, который звучит в рассказе Луки о детстве Иисуса и в изложении заповедей у Матфея, расширяет диапазон охвата этих слов. Он говорит нам о том, что установление мира на земле (Лк 2:14) есть воля
