отражает достижения науки и техники262.
16*
Советские спутники земли знамепуют собой один из важных этапов процесса освобождения человека от религиозного преклонения перед «слепыми силами природы». Как справедливо отметил советский исследователь Брюханов, значение запуска искусственного спутника Земли для борьбы с религиозно-идеалистическим мировоззрением видно из следующего положения марксизма: чем более правильно человек будет понимать законы природы и познавать последствия своего вмешательства в ее естественный ход, тем в большей мере люди снова будут не только чувствовать, но и сознавать свое единство с природой я тем невозможнее станет то бессмысленное й противоестественное представление о какой-то противоположности между духом и материей, человеком и природой, душой и телом, которое распространилось в Европе со времени упадка классической древности и получило наивысшее развитие в христианстве263.
Такая перспектива пугает церковников. Они, можно сказать, с сатанинским ожесточением продолжают борьбу с наукой. Теперь эта борьба ведется по методу двойной бухгалтерии: церковные догмы преподносятся под тем пли иным соусом в зависимости от аудитории; наука «уничтожается», в зависимости от обстоятельств, или традиционным ее осуждением, или ее «подчинением» религии, или путем «полюбовного» раздела духовного мира человека между религией и наукой, или путем «примирения» науки с религией.
Но как бы ни изощрялись церковники, они бессильны приостановить неуклонный упадок религиозности в обществе, упадок, которому неизменно сопутствуют великие завоевания человека в области науки. Некоторые «святые отцы» вынуждены сами признать наличие столь прискорбного для них явлепия.
Например, французский клерикал Даниэль Pone пишет: «Статистика… показывает огромные районы земли, где человек живет так, как если бы бог в действительности умер, и даже в странах, где атеизм не превратился еще в официальную догму, целые социальные классы живут так, как будто действительно проблема бога не существует. Атеизм, возникший в эпоху Возрождения (до этого на нашем Западе все (?) верили в бога), развивался почти без перерыва. Появление рационализма, затем философское движение XVIII в., наконец, великая волна технических изобретений XIX в. по очереди придавали ему силу. К гуманизму и натурализму эпохи Рабле прибавились
лаицизм и антиклерикализм Вольтера и энциклопедистов, ученость века техники (XIX в.) и диалектический материализм Маркса. Сегодня атеизм проявляется в массах как могучая идея с сентиментальной окраской, обуславливающая политическую и социальную деятельность, а среди интеллигенции — как сознательная борьба против бога, против всего того, что может быть выше человека» 264.
Церковная идеология, основанная на превратном, антинаучном толковании окружающей человека действительности, в век радио, атомной энергии, искусственных спутников и космических ракет обнаруживает свою несостоятельность в глазах все большего числа людей. Как церковь пи старается завладеть умами молодого поколения, ее усилия остаются в значительной степени тщетными. В этом отношении показательны признания французского прелата Жана Леклера, автора специального исследования об отношении пауки и религии в паше время.
Молодежь, воспитанная духовенством в католических школах, говорит Леклер, попадая в университет, начинает испытывать сомнения в существовании бога. По сравнению с наукой религиозное мировоззрение кажется бывшим воспитанникам духовенства ребячьей фантазиен. Леклер так рисует атмосферу, господствующую в научных кругах: «Многие ученые твердо убеждены, что религиозный вопрос, в традиционном понимании, не интересует больше современного человека. Они считают, что путь прогресса, путь человеческого развития идет в противоположную сторону от религии и только научный дух отвечает чаяниям цивилизованного человека… Молодые люди, происходящие из католических семейств, поступая в университеты, попадают под влияние этой научной атмосферы. Научный метод, практикуемый в лабораториях, им представляется откровением. Начиная с этого момента, на протяжении периода учебы им постоянно повторяют, что они не должны соглашаться с доводом, не проверив его, и что научное образование заключается прежде всего в выработке хороших методов проверки. Тогда они приходят к мысли, что религиозное воспитание, полученное ими в детстве и в юношестве, не имеет под собой твердой основы, что опи восприняли недоказанные формулы, что онп поверили беспочвенным рассуждениям…» 265
Это объясняет, почему церковники относятся с такой враждебностью к науке, стремясь всюду, где только можно, подчинить просвещение своему контролю.
Развитие, успехи наук, облегчающие жизнь человека и открывающие перед ним грандиозные перспективы использования «слепых» сил природы в интересах человеческого общества, вызывают смятение и панику среди церковников также потому, что паучный прогресс с полным основанием отождествляется, связывается многими из них с коммунистической идеологией. Многие церковники считают научный прогресс следствием, результатом влияния коммунистической (материалистической) идеологии на современных ученых; с другой стороны, они считают, что научный прогресс в свою очередь способствует распространению идеи коммунизма в обществе. Некоторые церковники заявляют об этом открыто и скрежещут по этому поводу зубами, другие, опасаясь, что такое признание ничего хорошего им не принесет, с пеною у рта «доказывают», что между прогрессом науки и коммунистической идеологией ппкакой связи нет.
Так, например, ватиканский журналист Пуччи в журнале «Идеа» пишет: «Религия прогресса, утверждающая, что чело-
век в состоянии спасти себя своими собственными силами (без божьей помощи), является грехом современного мира; земной ран невозможен, он — ложь. Марксисты сами повинны в мистификации, которую они приписывают христианам: подлинным опиумом для народа является миф о земном рае» *. И это провозглашается в середине XX в., когда треть человечества освободилась от капиталистического рабства и впервые за свою историю стала пользоваться благами жизни, хотя церковь и учила столетиями, что они недоступны для простых смертных.
Не далеко ушел от Пуччи и немецкий мракобес Р. Кариги, объясняющий в своей книге «Христианин и диалектический материализм» успехи Советского Союза тем, что коммунисты заключили союз с… чертом.
С других позиций выступает по этому вопросу со страниц центрального органа итальянской демохристианской партии Лука Лауриола. В статье, озаглавленной «Коммунизм и наука», Лауриола заверяет своих читателей, что технический и научный прогресс в СССР вовсе не является следствием социалистического строя и коммунистической идеологии, вдохновляющей этот строй. В «доказательство» Лауриола ссылается на некоторых ренегатов и оппортунистов, вышвырнутых в последние годы из рядов коммунистического движения на Западе. Выдавая их своим неосведомленным читателям за ученых, Лауриола на основе такой грубой подтасовки делает вывод, что «подлинные ученые» отвергают коммунизм266 267. Но тогда чем же объясняется гигантский научный и технический прогресс СССР, который вынуждены признать сегодня даже писаки из клерикальных листков? На этот вопрос Лауриола вразумительно ответить не в состоянии.
Никогда наука не казалась церковникам столь опасным врагом, как в век спутников и лунников, в век завоевания человеком необозримого космического пространства. Бороться с наукой в открытую церковники теперь не в состоянии, такая борьба их быстро вывела бы из строя. Нет, они хотят победить, обуздать науку, завладеть ею «любовью», выдавая себя за ревнителей и поборников научного прогресса. Церковники мечтают «задушить» науку в своих объятиях. Чтобы добиться этого, они прибегают к тысячам различных ухищрений, уловок и подтасовок.
Непревзойденным мастером такой фальсификаторской эквилибристики был покойный папа Пий XII.
КАК ПИЙ XII СРАЖАЛСЯ С НАУКОЙ
Официальная современная точка зрения католической церкви на науку была сформулирована Пием XII в его энциклике «Умани генерис», опубликованной в 1950 г. Этот документ заслуживает подробного разбора, ибо он определяет политику католической церкви по отношению к науке на длительное время. Он знаменателен также и в том отношении, что свидетельствует о наличии сопротивления традиционным церковным взглядам на науку среди самого духовенства католической церкви.
Энциклика начинается с излюбленного для церковных теологов утверждения, что «человеческий интеллект не может постичь бога и отношения между богом и человеком, ибо этому мешает его воображение и скверные страсти, порожденные первородным грехом» иначе говоря, сам бог постарался, чтобы человек не понял его. С какой целью бог поставил человека в столь глупое положение, как говорится, «одному богу известно». Но римских пап подобные нелепости не смущают… «Поэтому,— писал Пий XII,— люди готовы принять ложь за правду, ибо правда им не по вкусу». Вот почему необходимо «божественное откровение», то есть следует слепо верить слову теологов и отцов церкви для того, чтобы понять те религиозные истины, которые сами по себе непостижимы. Таков путь теологического «познания», ничего общего не имеющий с логикой и здравым смыслом.
Такие аргументы не убеждают в наше время даже многих теологов и священников. «Некоторые ученые мужи,— жаловался Пий XII,— не соблюдая осторожности и такта, признают и защищают, как источник всех вещей, эволюционную систему, хотя она неполностью (?) доказана в области самого естествознания, и с дерзостью защищают монистическую и пантеистическую гипотезу вселенной, якобы находящейся в непрерывном развитии». И чтобы припугнуть столь мерзко заблуждающихся овечек, папа римский их предупредил, что они льют тем самым воду на коммунистическую мельпицу. Ведь «этими гипотезами пользуются представители коммунизма для защиты и пропаганды своего диалектического материализма и для того, чтобы лишить людей понятия о боге». Не верьте науке, ибо попадете в сети коммунистов — вот наиболее модный аргумент римских пап против науки. 268
Расправившись таким образом со сторонниками эволюционизма, монизма и пантеизма, папа римский обрушился на тех церковников, которые «пали так низко», что «серьезно предлагают не только усовершенствовать, но полностью изменить теологию, преподаваемую в церковных школах и одобренную церковной иерархией, утверждая, что это позволит с большим успехом распространять царство Христово во всем мире среди людей любой культуры и любой политической окраски», то есть для того, чтобы сделать католическую религию приемлемой для современного человека.
Столь опасные для церкви реформаторы требуют, жаловался Пий XII, заменить дословное понимание «священного писания» и комментариев к нему, выработанных иод наблюдением церкви, пониманием символическим, ибо это сделало бы Библию приемлемой для всех. Таким образом, утверждают они, исчезли бы все трудности, с которыми сталкиваются только те, которые придерживаются дословного толкования писания.
Папа римский осудил таких крамольников, ибо они, отвергая дословное понимание Библии, тем самым подрывают самую основу веры в бога. Ведь, идя по этому пути, можно объявить символическими все догматы церкви и прийти в конечном итоге к отрицанию необходимости самой церкви как религиозного института.
Чтобы воспринять Библию текстуально, поучал заблудших овец Пий XII, одного разума недостаточно (еще бы!). Необходима «философия», традиционная католическая философия, наиболее авторитетным представителем которой является Фома Аквинский. Как известно, Фома отрицал идею развития Вселенной, ибо она колеблет основной догмат веры, догмат сотворения мира богом и тем самым «делает менее очевидным бытие бога».
Наряду с другими нелепостями, Аквинат утверждал, что после шести дней творения бог не сделал абсолютно ничего нового. Одно из двух, предупреждал свою паству Пий XII, или следовать Фоме Аквинскому, для которого не только бог, но и черти «реальная сущность», или «скатиться» к диалектическому материализму и стать на точку зрения коммунистов.
Многие, говорил папа римский, требуют, чтобы церковь учитывала достижения науки. «Это похвально, но только в том случае, когда речь идет о фактах, действительно доказанных; когда же речь идет о гипотезах, даже в
