а ты вовсе не такой тупой, каким кажешься на первый взгляд.
— Надо же, какое совпадение! То же самое когда-то сказал мой преподаватель математики, — усмехнулся я. — Но он, конечно, ошибался.
— Ребятки, как я рад вас видеть! Мне хочется вам кое-что показать! — взволнованно воскликнул профессор Кастильо, едва мы успели открыть дверь его номера, чтобы передать ему фрукты, которые он просил принести. — Входите, входите.
Мы с Касси переглянулись и, смиренно вздохнув, прошли в номер. Мы оба очень сильно устали после нелегкого дня, да и выпитое за ужином красное вино уже возымело свое действие, а потому единственное, чего мы сейчас хотели, — это побыстрее добраться до своих кроватей и завалиться спать. В общем, приглашение профессора не вызвало у нас особого восторга.
— Присаживайтесь, — сказал нам Кастильо, собирая в одну кучу листы бумаги, разбросанные по стоявшему в его номере небольшому письменному столу.
Поскольку стул в комнате был один и сидел на нем сам профессор, мы с Касси присели на край кровати, лелея надежду, что «лекция», которую нам предстояло послушать, будет не очень долгой. И тут я заметил, что на столе в пепельнице лежит выкуренная наполовину самокрутка, а в воздухе чувствуется знакомый мне специфический запах.
— Вы курите марихуану, профессор? — изумленно спросил я. Кастильо с невозмутимым видом посмотрел на самокрутку и пожал плечами.
— Время от времени, — как ни в чем не бывало ответил он. — Я всегда имею при себе пакетик с травкой. Она помогает мне расслабиться.
Взяв из пепельницы самокрутку и протянув ее нам, Кастильо сказал:
— Не хотите ли сделать по затяжке?
Ошеломленно переглянувшись, мы с Кассандрой отрицательно покачали головами, а затем сказали профессору, что очень устали и поэтому желательно сразу же перейти к делу.
— Видите ли… — начал профессор, откинувшись на спинку стула, — пока вы там преспокойненько набивали себе животы, я напряженно изучал переводы завещания — и на каталанский, и на испанский.
— Вы упрекаете нас за то, что мы позволили себе поужинать? — сердито пробормотал я.
— Нет, извините, я совсем не это хотел сказать. А может, и это, но вы не обращайте на меня внимания. Я тут немного накурился…
— Не переживайте, профессор, мы вас понимаем, — сочувственно произнесла Кассандра.
— Ну что ж, тогда позвольте сообщить вам, что я внимательно перечитал это завещание несколько раз, а особенно его финальную часть… — В глазах профессора загорелся огонек, и его голос зазвучал громче: — Смею вас заверить, что мне удалось уловить в нем определенный смысл!
Профессор, на секунду замолчав, порылся в своих бумагах и достал из них листок, который затем показал нам.
— То, что оставил нам наш друг Хафуда, представляет собой описание некоего путешествия.
— А нельзя ли поподробнее? — попросила Кассандра.
— Можно. Давайте перечитаем последние строки завещания: «Убегая от учителя, ученик…» В этой строке говорится о том, что некий человек убежал от другого человека, и, хотя нам неизвестно, кто они такие и почему один убежал от другого, мы можем сделать вывод, что оба эти персонажа вполне вписываются в общий контекст исследуемых нами событий. Особенно «ученик», который, по всей видимости, является главным действующим лицом всей этой истории. — Профессор на мгновение задумался, а затем, словно для самого себя, добавил: — Когда возвращусь в Барселону, сразу же постараюсь найти в архивах какие-нибудь упоминания о подобного рода событиях, происшедших на острове Мальорка в начале пятнадцатого века, хотя, конечно, отыскать такие упоминания будет нелегко.
— Профессор, именно об этом мы и разговаривали во время ужина, и Улиссу пришло в голову, что эти пять строчек могли быть написаны лет на сто раньше. Возможно, их написал автору завещания его отец, а тому — какой-то третий человек. — Взглянув на меня, Кассандра твердо произнесла: — И мне кажется, что Улисс прав.
— Думаешь, зашифрованная информация о местонахождении сокровищ тамплиеров могла переходить от поколения к поколению, как бабушкино наследство?
— А почему бы и нет? — вспылил я. — В этом есть определенный смысл. Если верить вашему другу Луису, Раймунд Луллий был лучшим картографом Европы, причем как раз в тот период, когда тамплиеры пытались найти убежище в Америке. Вам не приходит в голову, что они могли обратиться к нему за консультацией, а потому он знал, куда именно они скрылись, и впоследствии сообщил об этом Аврааму Крескесу, а тот, в свою очередь, передал секретную информацию сыну Хафуде в виде странных для непосвященного человека строк?
— Секундочку, Улисс, — перебила меня Кассандра, кладя руку на мое колено и не замечая, что ее прикосновение вызвало у меня легкую дрожь. — Ты сказал «скрылись». А если под словом «ученик» подразумевались тамплиеры, а под словом «учитель»… скажем, Папа Римский или французский король?
— Не знаю, не знаю… — задумчиво произнес профессор. — Наверное, такое возможно, однако мне трудно себе представить, чтобы кто-то стал проводить параллели между отношениями ордена Храма с католической церковью или государственной властью и отношениями ученика с учителем. По правде говоря, Дорогая моя, я не верю, что здесь имелось в виду именно это.
— Тогда… тогда я не знаю, за что нам можно зацепиться.
— Немножко терпения, девочка моя, немножко терпения. Я еще не закончил…
Профессор снова посмотрел на листок бумаги, который он держал в руках, и прочитал четыре следующие строки:
— «Прибыл в самый убогий город… и под светом маленького Крескеса… сберег путь Быка… в черной Александрии…»
— Эти слова навели вас на какие-то умозаключения? — не скрывая своего скепсиса, спросил я.
— В общем-то, нет, — признался профессор. — «Самый убогий город» может означать какой угодно населенный пункт. «Свет маленького Крескеса»… Хм, у меня нет даже малейшего представления о том, что же эти слова могут означать. О «черной Александрии» я никогда ничего не слышал. Я знаю, что в Египте есть город Александрия, но вряд ли ее можно назвать черной…
— Проф, — перебил я профессора, поднимая, как школьник, руку. — Вы пропустили фразу о каком-то там «пути Быка».
— Очень хорошо, Улисс. — Профессор выразил свою признательность, слегка склонив голову. — Я вижу, что ты внимательно слушал меня. Однако я пропустил эту фразу умышленно, потому что мне захотелось поговорить о ней в последнюю очередь. Видите ли, самое первое, что привлекло мое внимание, — это наличие в оригинале слова «Brau», то есть «бык», однако написано это слово с большой буквы, как будто речь идет о ком-то или чем-то очень важном. — Профессор встал со стула и, заложив руки за спину, стал ходить взад-вперед по комнате, словно он снова был преподавателем университета и выступал сейчас в привычной для себя манере перед студенческой аудиторией. — Я долго размышлял над этим словом, пока мне не пришло в голову, что «бык» на латинском языке звучит как «taurus» и что это слово можно разбить на две части, а именно на «t» и на «aurus». Буква «t» в тринадцатом веке использовалась в качестве логотипа ордена бедных рыцарей Христа, а «aurus» на латыни означает не что иное, как «золото»… — Опершись руками о край стола, профессор бросил на нас пронзительный взгляд и произнес: — Таким образом, если вдуматься, то получается…
— …получается «путь золота тамплиеров»! — восторженно воскликнула Кассандра, которой и на этот раз удалось превзойти меня в скорости мышления.
21
На часах еще не было девяти, а мы уже, стараясь быть пунктуальными, припарковали взятый напрокат автомобиль перед фасадом здания, в котором находился исторический факультет. Ровно в девять мы постучали в дверь кабинета профессора Луиса Медины.
— Входите! — раздался из-за двери его зычный голос.
— Добрый день, Луис, — сказал профессор Кастильо, входя в кабинет.
— Какие гости! Приветствую вас всех троих, — поздоровался великан, наполовину скрытый от нас лежавшей на столе огромной кучей бумаг.
Он быстро отодвинул бумаги в сторону, извинился за царивший на столе беспорядок, а затем предложил нам присесть. Однако, как и вчера, нам не хватало одного стула, а потому я снова остался стоять.
— Ну и как с вами обошлись в монастыре? Надеюсь, больше никаких проблем там не было?
— Абсолютно никаких, Луис. После твоего звонка все пошло как по маслу.
— Рад это слышать, — удовлетворенно произнес Медина. — А вы… вы нашли то, что искали?
— Вполне возможно, что да, — уклончиво ответил профессор Кастильо. — Хотя, признаться, мы в этом не уверены.
Осознав, что ответ профессора Кастильо на этом и заканчивается, Медина, подняв брови, с нетерпеливым видом посмотрел на нас троих и спросил:
— Может, все-таки расскажете что-нибудь еще? Я не смогу вам ничем помочь, если вы будете отмалчиваться.
Мы переглянулись и, не обменявшись ни единым словом, пришли к общему мнению, что нам, пожалуй, следует ввести профессора Медину в курс наших недавних поисков.
— Мы полагаем, — взяла слово Кассандра, — что завещание Хафуды Крескеса содержит в себе зашифрованную информацию о том, где находятся… э-э… кое-какие сокровища.
— Вы имеете в виду последние пять строчек?
— Именно так.
— И, естественно, — сказал Медина, глядя на профессора Кастильо, — мой дорогой друг Эдуардо предположил, что имеющееся в четвертой строчке слово «Brau» можно рассматривать как ссылку на золото тамплиеров.
— Ты это знал? — ошеломленно уставившись на своего старого товарища, спросил профессор Кастильо.
— Эдуардо… — Медина укоризненно покачал головой. — Я уже многие годы изучаю документы, хранящиеся в монастыре Мирамар, в том числе и это завещание. Я его даже знаю наизусть.
— Значит, мы на правильном пути? — вмешался я. — В этой строке действительно имеется в виду золото тамплиеров?
— Этого я не говорил.
— Но вы ведь только что…
— Я сказал, что, по всей видимости, мой друг Эдуардо сделал такое вот предположение, но я не говорил, что согласен с ним.
— Да ладно тебе, Луис, — буркнул профессор Кастильо. — Перестань нас дурачить.
Великан громко расхохотался.
— Хорошо, — сказал он, наконец успокоившись. — Нет ни малейших оснований утверждать, что данное предположение является правильным… Однако я не исключаю возможности, что Хафуда Крескес в данной строчке завещания имел в виду сокровища ордена Храма.
Увидев, как изменилось выражение лиц профессора и Кассандры, я понял, что не только меня, но и моих спутников охватило волнение, которое значительно усилилось, когда до нас дошло, что прозвучавшие только что слова мы услышали не от кого-нибудь, а от одного из крупнейших специалистов мира по данному вопросу.
— Мы на верном пути! — воскликнула Кассандра, словно бы удивляясь нашей проницательности. — В
