бы не тревога по поводу того, что в этих спокойных водах могут водиться кайманы, путешествие по этому участку Усумасинты можно было бы даже назвать приятным.

Не говоря ни слова, мы плыли посередине реки, внимательно присматриваясь к прибрежной воде, потому что именно у берегов и предпочитают находиться симпатичные рептилии под названием «кайманы». И вдруг Кассандра, вскрикнув у самого моего уха, заставила меня вздрогнуть:

— Улисс! Смотри! — Она показала куда-то вперед.

Я испуганно проследил за рукой Кассандры, ожидая увидеть там кровожадное чудовище с разинутой пастью, из которой торчат несколько десятков огромных острых зубов.

Однако Кассандра увидела нечто совсем иное.

Из-за деревьев на правом берегу реки поднимался столб чер-ного дыма, уходящий высоко в небо.

— Может, это повстанцы? — с тревогой в голосе спросила Касси.

— Понятия не имею. Вообще-то, это правый берег, а стало быть, территория Гватемалы. Вряд ли повстанцы-сапатисты решились бы пересечь границу, пусть даже для этого им нужно было бы всего лишь переправиться через реку.

— Я бы не стала на это полагаться. Как известно, границы здесь не имеют большого значения.

— В любом случае мы очень скоро узнаем, что это за дым.

Через пару минут мы оказалась у излучины реки и увидели стоявшую на сваях маленькую деревянную хижину с крышей из пальмовых листьев. На берегу, неподалеку от этого убогого жилища, лежала изготовленная из ствола дерева каюка, в которой сидели два мальчика. Судя по всему, они играли в рыбаков.

— Эти ребятишки не очень-то похожи на повстанцев, — улыбнувшись, сказал я и поплыл вслед за Кассандрой, уже направившейся к берегу.

Когда мальчуганы увидели, как из воды, пошатываясь, вышли два привидения в изорванной черной одежде и со следами крови на руках и ногах, у них чуть глаза не вылезли из орбит. Подумав, наверное, что на берег явились духи реки Усумасинты, чтобы утащить их к себе на дно, детишки, издавая пронзительные вопли, стремглав бросились к хижине и заскочили в нее.

— Неужели у нас и вправду такой ужасный вид? — уныло спросил я.

Касси окинула меня насмешливым взглядом и ухмыльнулась:

— Даже хуже.

Из-за раны в ноге я очень сильно хромал, а рана в плече ужасно болела, и из обеих сочилась кровь, которая затем вытекала через дырки в моем неопреновом костюме.

— Зато мы, по крайней мере, остались живы, — сказал я, вздыхая. — Хотя если мы начнем рассказывать о том, что с нами произошло, нам все равно никто не поверит.

— А может, и поверят, — возразила, кашлянув, Кассандра.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил я, заметив, что Касси улыбается.

Она в ответ лишь молча показала на свой живот.

Я ошеломленно посмотрел на нее и целую минуту пытался понять, что это за предмет вырисовывается под черным неопреном, а затем еще одну минуту изумленно смотрел на Кассандру, поскольку все никак не мог поверить в то, что увидели мои глаза.

— Но… как? И когда?..

Глаза Касси светились лукавством, как у озорной девчонки.

— Когда я прыгнула в сенот и выронила при этом фонарь, он опустился на дно как раз рядом с распятием. Поэтому, нырнув за фонарем и увидев распятие, наполовину покрытое илом, я подумала, что стоит только протянуть руку и взять его. — Губы Кассандры растянулись в невинной улыбке. — Как я могла не забрать золотое распятие, украшенное драгоценными камнями и валявшееся на дне водоема, словно обычный мусор?

Тремя днями позже мы уже сидели, завтракая в кафетерии отеля «Швейцарский» в городе Гватемала. Наши раны постепенно начали затягиваться, но тела все еще были покрыты синяками.

Отец тех двух ребятишек, которых мы напугали на берегу реки своим жутким видом, оказался гораздо менее пугливым, чем его чада, и довез нас на своей лодке до небольшой туземной деревни. В этой деревне нас приняли очень радушно; мы там наелись и выспались, а на следующий день отправились в кузове старенького пикапа в уже известный нам городок Санта-Элена, где местный врач, не задавая лишних вопросов, напичкал нас антибиотиками и наложил швы на раны.

Поскольку у нас не было при себе ни денег, ни документов, ни даже приличной одежды, мы сделали несколько телефонных звонков на условиях их оплаты теми, кому мы звонили. Получив деньга через систему «Вестерн Юнион», мы смогли купить себе одежду и билеты на самолет до города Гватемала. Прибыв туда и наврав с три короба сотрудникам посольств своих стран, мы выхлопотали временные удостоверения личности, по которым смогли забронировать два места на ближайший авиарейс до Барселоны.

Кассандра согласилась полететь вместе со мной в Испанию, чтобы, как она сама выразилась, «попытаться наладить со мной отношения», отчего я пришел в большой восторг.

Мы провели вместе несколько недель, занимаясь поисками легендарных сокровищ тамплиеров, и после того, как уже почти до них добрались, а затем безвозвратно их утратили, поняли: несмотря на все наши героические усилия и самопожертвование, нам не суждено стать ни миллиардерами, ни хотя бы знаменитыми людьми. Единственное, что нам с Касси теперь оставалось, — это разобраться, что же мы все-таки друг для друга значим.

Ответ пока что состоял в том, что мы этого все еще не знали. Но и Кассандра, и я — мы оба — хотели как можно быстрее это выяснить.

К несчастью, радость от того, что мы сумели благополучно выбраться из затеянной нами опасной авантюры, омрачалась для меня горечью утраты и чувством вины: профессора Кастильо с нами уже не было и мысль о его смерти не давала мне покоя с того самого момента, как мы покинули Яшчилан. Я считал, что в смерти профессора виноват именно я. Если бы я не показал ему тот чертов бронзовый колокол, мы не отправились бы с ним на поиски сокровищ и он был бы сейчас жив. Я понимал, что никогда не прощу себе гибели профессора.

— Улисс… — услышал я тихий голос, доносившийся, как мне показалось, откуда-то издалека,

Подняв взгляд, я увидел, что на меня нежно смотрят изумрудно-зеленые глаза.

— Перестань об этом думать, — ласково сказала Кассандра.

— Неужели так сильно заметно, что я об этом думаю?

— Ты уже минут десять намазываешь себе один и тот же бутерброд.

— А-а…

Касси, чуть наклонившись, накрыла своими ладошками мою ладонь.

— Мы ведь вчера говорили на эту тему, — напомнила она, — и пришли к выводу: твоей вины в том, что произошло, нет. Насколько я знаю, ты не приказывал Раковичу нас убивать и не закладывал взрывчатку на выходе из пещеры. — Кассандра сильнее сдавила мою ладонь, пытаясь вывести меня из задумчивости. — Профессор Кастильо поехал с тобой по собственной воле, и, когда произошло то, что произошло, ты сделал все, что было в твоих силах, чтобы спасти нас — всех троих.

— А он отдал свою жизнь ради того, чтобы спасти нас с тобой.

— Да, это верно, и я обещаю тебе, что через своих знакомых в федеральном археологическом управлении Мексики попытаюсь добиться, чтобы было официально признано, что именно профессор Кастильо первым обнаружил этот сенот и хранящиеся в нем сокровища. Его имя будет золотыми буквами написано в книгах, посвященных исторической науке, — рядом с Говардом Картером и Генрихом Шлиманом.

— Лучше бы он сидел сейчас здесь, за этим столом, и завтракал вместе с нами, — с горечью произнес я.

Отпустив мою руку, Касси откинулась на спинку стула.

— Я знаю, что профессор был твоим старым другом и другом твоего отца, и понимаю, как тебе сейчас тяжело. Мне его тоже очень жаль. Но если ты и дальше будешь горевать по поводу своей несуществующей вины, от этого все равно никому не станет легче, а ситуация по-прежнему будет такой, какая она есть. — Кассандра пристально посмотрела мне прямо в глаза и с нажимом произнесла: — Перестань терзать себя и… и снова стань тем жизнерадостным и эмоциональным человеком, в которого я влюбилась, как девчонка.

Мы купили билеты на самолет авиакомпании «Иберия», вылетавший в семь часов вечера, и поскольку в нашем распоряжении имелся почти целый день, Кассандра предложила отдохнуть от утомительного шума многолюдного центра гватемальской столицы в Археологическом музее, где, как мы были уверены, царили тишина и спокойствие.

Мы сели в одно из стоявших перед отелем такси, и оно доставило нас к зоологическому парку, напротив которого находились четыре главных музея города, в том числе и Археологический музей. Последний размещался в прекрасно сохранившемся старинном здании неомосарабского стиля, окруженном густым садом. У главного входа в это здание стояла большая каменная стела майя — вроде тех, которые мы видели в Яшчилане, — и с нее на нас свирепо смотрел какой-то воинственный персонаж. От вида этой стелы у меня снова закололо сердце: я вспомнил о трагических событиях, которые произошли с нами в заброшенном городе древних майя.

— Мне кажется, что мы зря сюда пришли, — пробормотал я, останавливаясь перед входной дверью.

— Да, ты прав. Я тоже сейчас вспомнила обо всем, что случилось с нами в Яшчилане. Но раз мы уже здесь, нужно пересилить себя и…

Я отрешенно пожал плечами и сказал:

— Ладно, пошли.

Заплатив чисто символическую плату за вход, мы прошли в музей, состоявший из двух секций, одна из которых была посвящена древним майя, а вторая — испанскому завоеванию и последующей колонизации территории Гватемалы. Мы предпочли начать со второй секции и стали медленно расхаживать между застекленными стендами, на которых лежали шлемы, шпаги и прочие испанские предметы шестнадцатого века. Касси то и дело останавливалась, чтобы получше рассмотреть тот или иной заинтересовавший ее экспонат, а я лишь рассеянно водил взглядом по выставочным стендам. Оружие здесь в основном было ржавое, в том числе и шпага, которая, судя по надписи рядом с ней, принадлежала самому Альварадо. Пергаменты, которых насчитывалась не одна сотня, были написаны на староиспанском языке, но такими замысловатыми буквами, что прочитать их неспециалисту было практически невозможно, потому что эти буквы казались лишь бессмысленной чередой росчерков и узоров.

А вот отдел, посвященный древним картам, вызвал у меня кое-какой интерес. Почти все представленные там экспонаты были картами тех или иных регионов и областей Гватемалы, но имелись и такие, на которых была представлена территория всего вице-королевства Новая Испания, в том числе Мексика и Центральная Америка вплоть до Панамы. Однако больше всего мое внимание привлекла изящно оформленная карта, в верхней части которой красовалась надпись на староиспанском языке: «Провинсия Гоатемала». На этой карте были обозначены абсолютно все города, деревни, дороги и реки Гватемалы и даже было указано, в каких населенных пунктах живут испанцы и креолы, а в каких