Розарий и прибавила, что война скоро кончится, так что солдаты в недалеком будущем вернутся домой. «Нужно, чтобы люди исправились и просили прощения в грехах своих».
И потом, вся проникнутая глубокой печалью, Она произнесла умоляющим голосом: «Пусть они перестанут оскорблять Господа. Он и без того претерпел уже слишком много оскорблений».
Это были последние слова; они заключают в себе всю сущность заветов Богородицы, явившейся в Фатиме.
Перед тем как скрыться от детей, Она опять развела руками, и руки Ее отразились на солнце, будто Она хотела привлечь туда взоры детей. И в тот самый момент, когда «Богородица» развела руки, Лючия вскричала: «Смотрите на солнце!»
«Пляска солнца».
Внезапно дождь прекратился, и непроницаемые с самого утра облака вдруг рассеялись. Над головами засияло солнце, подобное серебряному кругу, на который можно было без боли смотреть, не щурясь. Этот диск был окружен сверкающей короной, настолько яркой, что самый диск представлялся потемневшим, как это бывает во время солнечного затмения. И вдруг солнце задрожало, закружилось наподобие огненного колеса, бросая во все стороны снопы яркого света, принимавшего поочередно различную окраску. Небо, земля, деревья, скалы, дети, огромная толпа народа – все это поочередно окрашивалось во все цвета радуги, становясь то желтым, то зеленым, то красным, то синим, то фиолетовым.
Это продолжалось несколько минут. Люди бросались на колени и молились. Многие плакали. Другие били себя в грудь и каялись в своих грехах, думая, что наступил последний час.
Небесное светило остановилось и через несколько мгновений возобновило свою световую пляску. Снова остановка, и снова небесный фейерверк засиял с невообразимой силой. И вдруг все, созерцавшие это небесное знамение люди увидели как один человек, что солнце как бы отделилось от неба и зигзагообразными скачками устремилось на них, излучая сильное тепло.
«Я верую в Бога», – исповедали другие.
«Богородица Дево, радуйся!», – молитвенно восклицали третьи.
«Помилуй мя, Боже!» – взывали многие, и вскоре этот вопль стал господствовать.
Между тем солнце, внезапно остановившись во время своего головокружительного падения, зигзагообразно поднялось на небо и, мало-помалу стало сиять своим обычным светом среди ясного неба. Толпа поднялась с колен и, как один человек, пропела «Верую». «Пляска солнца» продолжалась всего минут десять. Ее видели все: верующие и неверующие, крестьяне и горожане, люди науки и невежды, безхитростные свидетели и профессиональные журналисты, любящие Бога и явные безбожники…»
Следствие, произведенное позже церковными властями, установило, что небывалое движение солнца наблюдалось за пять и более километров от Кова да Ирия.
Установлен был и другой поразительный факт: промокшие до нитки люди заметили, что сейчас же после прекращения явления их одежда оказалась совершенно сухой. И так было со всеми.
После того, как Богородица исчезла в отдалении горизонта, мы увидели около солнца Святого Иосифа с Младенцем Христом и Богородицу, одетую в белое с голубым плащом. Казалось, что Иосиф с Младенцем Христом крестообразным движением руки благословляют Мир. Вскоре после этого видение исчезло. Тогда мы увидели Господа и Богородицу. У меня создалось впечатление, что это была Богородица Страданий. Казалось, что Господь тоже благословил Мир, так же как и Иосиф. Явление исчезло, и мне кажется, что я видела еще Кармилскую Богородицу 61″.
ОТЗЫВ УЧЕНОГО, ДОКТОРА ГАРРЕТТА, ПРОФЕССОРА КОИМБРСКОГО УНИВЕРСИТЕТА, НАИБОЛЕЕ ТОЧНО ОПИСАВШЕГО, «БЕЗ ЛИШНИХ СЛОВ», ТО, ЧТО ОН САМ ВИДЕЛ 13 ОКТЯБРЯ 1917 Г.
«Я приехал в полдень. С утра шел безпрерывно мелкий дождь, подгоняемый сильным ветром, теперь он становился назойливым, казалось, что он размоет все. Тяжелое низкое небо было темным. Набравшись воды, оно предвещало сильный дождь на долгое время.
Я остался на дороге, спасаясь от дождя под крышей своей автомашины, немного выше того места, где, по рассказам, происходили видения, не рискуя спускаться на мокрую глину свежевспаханного поля. На расстоянии немногим более ста метров от меня высились столбы с водруженным на них незатейливым крестом. Вокруг этого подобия ворот я ясно видел расположившуюся широким кольцом толпу с открытыми зонтиками, которые казались похожими на щиты.
Вскоре после часа дня (13 ч.) на это место пришли дети, которым (по их утверждениям) Божия Матерь указала место, день и час Своего явления. Слышно было, как окружавший их народ стал петь церковные песнопения.
В определенный момент эта нестройная и густая масса людей закрыла зонтики, в знак смирения и почитания, вызывая этим мое удивление и восхищение, так как безпрерывный, упорный дождь продолжал мочить головы, пронизывал насквозь и все заливал. Мне рассказали потом, что люди, становясь на колени в грязь, повиновались одной из девочек.
Было, должно быть, половина второго, когда точно на том месте, где были дети, появился колеблющийся столб прозрачного синеватого дыма, поднявшийся прямо на высоту до двух метров над головами людей и на этой высоте исчезнувший. Это явление, отлично видимое невооруженным глазом, продолжалось несколько секунд. Не проверив точно времени, я не могу сказать, продолжалось ли оно больше или меньше одной минуты. Дым развеялся мгновенно, а через некоторое время то же явление произошло во второй раз, затем в третий. Все три раза, но особенно в последний раз деревянные столбы очень четко выделялись в серой атмосфере.
Мой бинокль был направлен в ту сторону. Ничего, кроме столбов дыма я не мог рассмотреть, но я был уверен, что дым происходит от каких-нибудь кадильниц и от качания их с горящим в них ладаном. Потом, заслуживающие доверия лица заявили мне, что то же самое обычно происходило каждого 13-го числа предыдущих пяти месяцев и что ни тогда, ни теперь ничего не зажигалось и никакого огня не разводилось.
Я продолжал смотреть в сторону места явлений, невозмутимо и холодно выжидая, что будет дальше; мое любопытство постепенно слабело, так как время шло медленно, и ничего не привлекало моего внимания – пока я не услыхал гула тысяч голосов, исходившего из толпы, которая вдруг вся повернулась спиной к месту, до этого момента привлекавшему всеобщие надежды и ожидания, и стала смотреть в противоположную сторону на небо.
Чуть раньше солнце прорвало скрывавший его густой слой туч и засияло ярко и сильно. Я повернулся к этому ‘магниту», привлекавшему взоры всех, я увидел солнце, подобным четко очерченному диску, в живых переливах, светлым и блестящим, но не утомляющим глаз.
Я слышал, как в самой Фатиме это сравнивали с тусклым серебряным диском, но это сравнение не кажется мне правильным. Окраска была ярче, живее, богаче, с переливами, как у жемчужины. Солнце совсем не было похоже на луну, какой она бывает в прозрачную чистую ночь: оно представлялось и ощущалось как бы живым светилом.
Оно не было шарообразным как луна, не имело ни лунных оттенков, ни светотеней. Оно представлялось сплющенным полированным диском, словно вырезанным из перламутра. Это – не дешевое сравнение в плохом поэтическом стиле: таким его видели мои глаза.
Оно не было похоже и на солнце, каким оно представляется сквозь туман, потемневшим, расплывчатым, заволоченным (к тому же и тумана в тот момент не было). В Фатиме, солнце давало свет и тепло, оно было ясно очерченным, с краем, выделявшимся как ребро игорной доски.
По небосклону плыли легкие перистые облака, через которые местами проглядывало голубое небо; солнце несколько раз появилось в этих чистых местах. В своем легком движении с востока на запад, облака не затемняли солнечного света, который не причинял боли глазам, так что возникало, понятное и легко объяснимое, впечатление, точно облака проходили за солнцем, а не перед ним. Но в некоторые мгновения эти обрывки туч, набегавшие белыми, принимали, казалось, скользя перед солнцем, розовый или прозрачно-голубой оттенок.
Изумителъно, что можно было в течение такого продолжительного времени прямо смотреть на солнце – источник света и палящей жары – не ощущая ни малейшей боли в глазах и никакого ослепляющего действия на сетчатку.
Это явление продолжалось приблизительно десять минут, с двумя короткими перерывами, когда жестокое светило стало испускать более яркие лучи, заставившие отвернуться.
Этот перламутровый диск словно обезумел в движении. Здесь были не только блестящие вспышки совсем живого светила: оно также крутилось (действительно) вокруг себя с безудержной быстротой.
Во время этого солнечного явления, сейчас описанного мною во всех подробностях, поразительные окраски появились в атмосфере. Я не могу точно указать момент, так как прошло уже два месяца, а записей я не сделал. Помню, что это было не в самом начале, и мне кажется, что это было, скорее, под конец.
Глядя на солнце, я вдруг заметил, что все стало темнеть вокруг меня. Я посмотрел сначала на ближайшие предметы, потом перевел взгляд на самый горизонт и все мне представилось в цвете аметиста. Вещи, небосклон и слой атмосферы носили ту же окраску. Стоявший передо мной большой дуб, став фиолетовым, бросал на землю густую тень.
Боясь, не повредилась ли у меня сетчатая оболочка – предположение, впрочем, мало вероятное, так как в этом случае предметы не представлялись бы мне фиолетовыми, – я закрыл глаза и стал держать веки руками, чтобы не пропускать никакого света. Затем я повернулся и, открыв глаза, увидел, что и пейзаж, и воздух, как и прежде, имели все ту же фиолетовую окраску.
Впечатление было не таким, как при солнечном затмении. Мне довелось присутствовать при полном затмении солнца. По мере того, как луна надвигается на солнечный диск, свет слабеет постепенно, пока все не становится темным и черным. Взгляд проникает лишь недалеко вокруг, дальше очертания предметов становятся все более и более смутными, пока они не теряются вовсе в густой тьме. Температура значительно понижается, и кажется, что жизнь на земле угасла. В Фатиме атмосфера, хотя и ставшая фиолетовой, оставалась прозрачной до самого горизонта, который был различим и видим, и у меня не было такого чувства, точно мировая энергия замирает.
Продолжая смотреть на солнце, я заметил, что вокруг все светлеет. В этот момент я услыхал, как находившийся рядом со мной крестьянин сказал с недоумением в голосе: «Да вы, сударыня, стали желтой!»
Действительно, все, близкое и дальнее, изменилось, приняв теперь окраску старинной желтой камки. У людей был вид, точно они заболели желтухой, -такой плохой вид и такой некрасивый, что я не мог сдержать улыбки. Раздались смешки. Моя рука тоже приобрела желтую окраску. Через несколько дней я сделал опыт: несколько мгновений смотрел на солнце, затем закрыл глаза и снова через несколько мгновений, переводя взор, увидел желтые пятна с неправильными очертаниями. Это не была равномерная окраска, точно в воздухе растворили топаз, а только отдельные пятна, передвигавшиеся вместе со взором.
Все эти явления, перечисленные мною и описанные, – я наблюдал в спокойном и невозмутимом состоянии духа, не трогаясь и не возбуждаясь.
Я предоставляю другим объяснять
