если не очень измучаюсь после «Цезаря».

Сегодня играю 7-й день сряду. «Устал, Федор Ильич!»[8] Любящий и преданный К. Алексеев.

Сегодня в театре С. И. Мамонтов и Сулержицкий (опять вынырнул и появился, похудел, но бодр).

Ежегодник МХТ, с. 226–227; Станиславский, т. 7, с. 268–269.

ЧЕХОВ — К. С. СТАНИСЛАВСКОМУ

10 ноября 1903 г. Ялта 10 ноября 1903

Дорогой Константин Сергеевич, конечно, для III и IV актов можно одну декорацию, именно с передней и лестницей. Вообще, пожалуйста, насчет декораций не стесняйтесь, я подчиняюсь Вам, изумляюсь и обыкновенно сижу у Вас в театре разинув рот. Тут и разговоров быть не может; что Вы ни сделаете, все будет прекрасно, в сто раз лучше всего того, что я мог бы придумать.

Дуня и Епиходов при Лопахине стоят, но не сидят. Лопахин ведь держится свободно, барином, говорит прислуге ты, а она ему — вы.

Сергей Саввич поехал в Японию…[9] для «Русского листка»? Лучше бы он поехал на луну поискать там читателей «Русского листка», на земле их нет. Читали Вы его пьесы? Вот если бы он поехал в Японию для того, чтобы написать и издать книгу об Японии, то это было бы очень хорошо, это наполнило бы всю его жизнь.

Если я не еду до сих пор в Москву, то виновата в этом Ольга. Мы условились, что я не приеду, пока она меня не выпишет.

Крепко жму Вам руку, сердечно благодарю за письмо.

Ваш А. Чехов.

Я не видел еще «На дне», «Столпы общества» и «Юлия Цезаря». Значит, буду у Вас в театре толкаться каждый вечер.

Письма, т. 6, с. 333–334; Акад., т. 11, с. 302–303.

К. С. СТАНИСЛАВСКИЙ — ЧЕХОВУ

19 ноября 1903 г. Москва

Среда 19 нояб. 903.

Дорогой Антон Павлович!

Вчера опять не было времени написать. Был занят вторым актом и наконец кончил его. По-моему, получается очаровательный акт. Бог даст, декорация выйдет удачная.

Часовенка, овражек, заброшенное лесное кладбище среди маленького лесного оазиса в степи. Левая часть сцены и средина без всяких кулис — один горизонт и даль.

Это сделано одним сплошным полукруглым задником и пристановками для удаления его.

Вдали в одном месте блестит речка, видна усадьба на пригорке.

Телеграфные столбы и железнодорожный мост. Позвольте в одну из пауз пропустить поезд с дымочком. Это может отлично выйти. Перед закатом будет виден ненадолго город. К концу акта туман; особенно густо он будет подыматься из канавки на авансцену. Лягушачий концерт и коростель — в самом конце. Налево, на авансцене, — сенокос и маленькая копна, на которой и поведет сцену вся гуляющая компания. Это — для актеров, им это поможет жить ролями. Общий тон декорации — левитановский.

Природа — орловская и не южнее Курской губернии.

Теперь работа идет так: вчера и сегодня вел репетицию 1-го акта Владимир Иванович, а я писал следующие акты. Я еще не репетировал своей роли. Все еще колеблюсь относительно декорации 3-го — 4-го актов. Макет сделан и вышел очень удачно: с настроением, и кроме того, зал расположен так, что всему театру будет виден. На авансцене что-то вроде боскетной при зале. Далее — лестница и биллиардная. На стенах нарисованные окна. Для бала эта декорация удобнее. Однако какой-то голос шепчет мне все время, что при одной декорации, измененной в 4-м акте, спектакль будет легче, уютнее. На этих днях надо решать.

Погода, увы, убийственная. Все опять стаяло, и часто идет дождь.

Ваш К. Алексеев.

Ежегодник МХТ, с. 231; Станиславский, т. 7, с. 274–275.

ЧЕХОВ — К. С. СТАНИСЛАВСКОМУ

23 ноября 1903 г. Ялта 23 ноября 1903

Дорогой Константин Сергеевич, сенокос бывает обыкновенно 20–25 июня, в это время коростель, кажется, уже не кричит, лягушки тоже уже умолкают к этому времени. Кричит только иволга. Кладбища нет, оно было очень давно. Две-три плиты, лежащие беспорядочно, — вот и все, что осталось. Мост — это очень хорошо. Если поезд можно показать без шума, без единого звука, то — валяйте. Я не против того, чтобы в III и IV акт. была одна декорация; было бы только удобно в IV акте выходить и входить.

Жду не дождусь дня и часа, когда наконец жена моя разрешит мне приехать. Я уже начинаю подозревать жену, не хитрит ли она, чего доброго.

Погода здесь тихая, теплая, изумительная, но как вспомнишь про Москву, про сандуновские бани, то вся эта прелесть становится скучной, ни к чему не нужной.

Я сижу у себя в кабинете и все поглядываю на телефон. По телефону мне передаются телеграммы, и я вот жду каждую минуту, что меня позовут наконец в Москву.

Крепко жму руку, до земли кланяюсь Вам за письмо. Будьте здоровы и благополучны.

Ваш А. Чехов.

Письма, т. 6, с. 336; Акад., т. 11, с. 312.

Примечания

1

А. А. Санин (Шенберг) на нескольких репетициях пробовался на роль Соленого, однако в спектакле эту роль исполнял М. А. Громов.

2

М. П. Лилина.

3

М. Ф. Андреева.

4

«Вишневый сад».

5

21 октября Станиславский телеграфировал: «Чтение пьесы труппе состоялось.

Исключительный, блестящий успех. Слушатели захвачены с первого акта. Каждая тонкость оценена. Плакали в последнем акте. Жена в большом восторге, как и все.

Ни одна пьеса еще не была принята так единодушно восторженно» (Станиславский, т. 7, с. 266). 2 Станиславский отвечал 3–4 ноября: «Даю Вам клятву, что я люблю все роли в пьесе и держусь исключительно одной точки зрения при распределении ролей: как будет выгоднее для пьесы, как показать публике прелесть каждой роли. Лопахин мне очень нравится, я буду играть его с восхищением, но я боюсь, пока не нахожу в себе нужного тона. Ищу же я его упорно и с большим интересом. В том-то и трудность, что Лопахин не простой купец с резкими и характерными его очертаниями.

Я его вижу именно таким, как Вы его характеризуете в своем письме. Надо очень владеть тоном, чтобы слегка окрасить лицо бытовым тоном. У меня же пока выходит Константин Сергеевич, старающийся быть добродушным. Из письма Вашего я чувствую, что Вам хочется, чтоб эту роль играл я. Очень горжусь этим и буду искать в себе Лопахина с удвоенной энергией. Вот Лопахина — Вишневского никак не представляю.

Так, как он есть, он ни с какой стороны не подходит… Когда же Вишневский пытается быть характерным, это ужасное ломанье. Я чувствую, как он будет пользоваться не мягкими чертами Лопахина, а грубыми, но эффектными для публики.

О Вишневском был разговор и раньше, но я до сих пор не представляю себе такого Лопахина. Леонидова представляю: он сам мягкий и нежный по природе, крупная фигура, хороший темперамент. Казалось бы, все данные. Одно страшно: он не всегда бывает прост на сцене. Иногда сказывается актерщина в тоне» (там же, с. 269–270).

6

Роль Лопахина в первой постановке «Вишневого сада» исполнял Л. М. Леонидов.

7

«Столпы общества» Г. Ибсена; премьера спектакля в МХТ состоялась 24 февраля 1903 г.

8

Фраза, которую произносит Кулыгин в «Трех сестрах» (Д. 1).

9 О поездке С. С. Мамонтова в Японию в качестве специального корреспондента Станиславский писал Чехову 5 ноября 1903 г.