пьесах: «Будучи учеником VII класса, Антон Павлович написал большую драму „Безотцовщина“ и ужасно смешной водевиль „Недаром курица пела“ и прислал их нам в Москву для прочтения. Я долго берег эти произведения, но, приехав затем в Москву поступать в университет, Антон Павлович отобрал их от меня и „Безотцовщину“ разорвал на мелкие кусочки…». Сообщалось еще о другой большой пьесе, написанной уже не в Таганроге, а в Москве и тоже уничтоженной: «Во второй же год по приезде в Москву Ант. Павл. написал еще одну большую драму с конокрадами, стрельбой, женщиной, бросающейся под поезд, и т. п. Я переписывал эту драму, и у меня от волнения холодело под сердцем <…> Драму эту Ант. П., тогда студент второго курса, лично отнес к М. Н. Ермоловой на прочтение и очень желал, чтобы она поставила ее в свой бенефис. Не знаю, что ответила брату г-жа Ермолова, только мои старания четко переписать драму так и пропали даром: пьеса вернулась обратно и была разорвана автором на мелкие куски. От нее уцелела только одна фамилия Войницкий, которая воскресла потом в „Дяде Ване“» (М. Чехов. Об А. П. Чехове. – «Новое слово», 1907, № 1, стр. 198– 199; Об А. П. Чехове. Воспоминания. – Сб. «О Чехове». М., 1910, стр. 267). Приблизительно то же писал М. П. Чехов в 1912 г. в биографическом очерке, предпосланном изданию писем Чехова. («Письма А. П. Чехова», т. II (1888–1889), изд. М. П. Чеховой. М., 1912, стр. IV.)

Итак, М. П. Чехов полагал, что существовали две большие пьесы молодого Чехова, уничтоженные автором: «Безотцовщина» и еще одна, которую Михаил Павлович переписывал, но названия ее не запомнил. Когда в 1923 г. была опубликована «Неизданная пьеса», М. П. Чехов сообщил, что переписывал он именно ее (М. П. Чехов. Антон Чехов. Театр, актеры и «Татьяна Репина». Пг., 1924, стр. 10). В последней редакции своих воспоминаний, изданных в 1933 г. и вышедших в свет одновременно с XII томом Полного собрания сочинений А. П. Чехова, где пьеса была напечатана под заглавием «Безотцовщина», Михаил Павлович исключил из текста упоминания об уничтожении Чеховым обеих драм («Вокруг Чехова». М. – Л., 1933, стр. 58, 88).

О существовании рукописи и о содержании ранней пьесы в печати стало известно еще в 1914 г., когда отмечалось 10-летие со дня смерти Чехова и появилось множество статей и мемуаров о нем. В газете «Русские ведомости» некто Эн. поместил статью «Неизвестные пьесы Чехова», где сообщалось: «Дело в том, что рукопись этой пьесы, очень толстая тетрадь, без заглавной страницы, существовала много позднее того времени, к которому относится воспоминание об учиненной Чеховым казни над его драмою. А раз так, совершенно не исключается возможность, что рукопись уцелела и затем, что пережила она писавшего ее. М. П. Чехов, которому принадлежит воспоминание, передает, что он переписывал пьесу, что переписанный им экземпляр был у Ермоловой, и этот же экземпляр затем изорван в клочки. Но, очевидно, писанный чеховскою рукою подлинник не подвергся той же печальной участи» («Русские ведомости», 1914, 31 мая, № 124).

Спустя неделю в той же газете появилась статья, подписанная Z: «Несколько дней назад в „Русских ведомостях“ приводились сведения и соображения, позволяющие сделать вывод, что юношеская пьеса Чехова, будто бы уничтоженная автором, в действительности им уничтожена не была и что, вероятно, рукопись этой драмы уцелела и до сих пор. Со слов лица, которому сравнительно недавно довелось читать эту пьесу, можем сообщить некоторые, хотя и отрывочные, подробности о самой драме, о главных контурах ее содержания и изображенных в ней персонажей.

В пьесе, оставленной Чеховым без названия (по крайней мере никаких следов его не уцелело), можно довольно ясно различить эмбрионы некоторых будущих чеховских произведений. Уже влекли к себе внимание молодого писателя некоторые образы, роились некоторые художественные замыслы, которые лишь много позднее получили полноту выражения, улеглись в формы законченные и отчетливые, а тогда были лишь смутны и сбивчивы; еще не выносила их его творческая фантазия. Но иногда отдельные черточки, отдельные факты целиком повторялись в позднейших произведениях. Ближе всего юношеская драма, технически очень несовершенная, но уже отмеченная печатью чеховского таланта, к „Иванову“». Далее сообщалось, что в центре пьесы – Платонов, «как бы первый эскиз Иванова»; излагалось содержание драмы и делалось сопоставление с пьесой «Иванов» (Z. Неизвестная драма Чехова. – «Русские ведомости», 1914, 8 июня, № 131).

В тот же день «Театральная газета» перепечатала сообщение «Русских ведомостей», добавив: «Каковы бы ни были достоинства и недостатки этой пьесы, она не может не представлять, хотя бы лишь для истории чеховского творчества, большой интерес. И нужно желать ее опубликования» («Неизвестные пьесы Чехова». – «Театральная газета», 1914, 8 июня, № 131).

Корреспонденту «Московской газеты» М. П. Чехова сообщила (в Ялте): «Недавно мною, при разборе архива брата, найдена большая пьеса без названия, написанная в восьмидесятых годах» (С. Алексеев. В обители Чехова. – «Московская газета», 1914, 7 июля, № 323). Пьеса не была напечатана; рукопись была положена на хранение в банк.

С. Д. Балухатый, комментируя собрание сочинений Чехова 1929 г., полагал, что обнаруженная рукопись и упомянутая М. П. Чеховым «Безотцовщина» – одна и та же пьеса. В книге «Чехов-драматург» Балухатый отметил: «… именно в эти годы Чехов пишет первую свою большую пьесу, имеющую исключительное значение для понимания общественных оценок начинающего писателя. Пьеса эта – „Безотцовщина“, написанная Чеховым в 1878–1881 годах, сохранившаяся в рукописи и не доведенная им до печати (под „Безотцовщиной“ мы разумеем пьесу, изданную впервые в 1923 году и сохранившуюся в рукописи без заглавия)» (С. Балухатый. Чехов-драматург. Л., 1936, стр. 57).

2

Первое достоверное сведение о пьесе содержится в письме Ал. П. Чехова от 14 октября 1878 г., отправленном из Москвы в Таганрог: «Ты напоминаешь о „безотцовщине“. Я умышленно молчал. Я знаю по себе, как дорого автору его детище, а потому… В безотцовщине две сцены обработаны гениально, если хочешь, но в целом она непростительная, хотя и невинная ложь. Невинная потому, что истекает из незамутненной глубины внутреннего миросозерцания. Что твоя драма ложь – ты это сам чувствовал, хотя и слабо и безотчетно, а между прочим ты на нее затратил столько сил, энергии, любви и муки, что другой больше не напишешь. Обработка и драматический талант достойны (у тебя собственно) более крупной деятельности и более широких рамок. Если ты захочешь, я когда-нибудь напишу тебе о твоей драме посерьезнее и подельнее, а теперь только попрошу у тебя извинения за резкость всего только что сказанного. Я знаю, что это тебе неприятно – но делать нечего – ты спросил, а я ответил, а написать что-либо другое я не смог бы, потому что не смог бы обманывать тебя, если дело идет о лучших порывах твоей души» (Письма Ал. Чехова, стр. 50–51).

Из письма ясно, что Чехов послал из Таганрога драму, в которой выразились «лучшие порывы души», на которую он затратил «столько сил, энергии, любви и муки», что Александр Павлович даже выразил сомнение – сможет ли Чехов написать что-либо подобное еще раз. Самое слово – безотцовщина – в автографе Ал. П. Чехова написано со строчной, а не с прописной буквы, но поставлено в кавычки и явно означает название.

В последующих письмах Ал. П. Чехова «Безотцовщина» больше не упоминается. В 1879 г., окончив гимназию, Чехов переехал в Москву.

Таганрожец А. В. Петров, письмоводитель у священника В. А. Бандакова, находился в переписке с семьей Чеховых. В конце 1881 г. он спрашивал: «А дррама Ант. Павл. когда будет отпечатана?» (ГБЛ). Петров, таким образом, был знаком с пьесой и в 1881 г. справлялся о ней. Слово «дррама» вполне подходит к бурным конфликтам пьесы.

Исследование всех биографических фактов, анализ сохранившейся рукописи дают возможность утверждать, что посланная из Таганрога «Безотцовщина» и драма без заглавного листа – одна и та же пьеса.

При сличении чеховских автографов 1877–1879 гг. с рукописью пьесы никаких существенных различий в почерке обнаружить не удалось. Зато целый ряд характерных грамматических, языковых и других косвенных признаков заставляет считать, что пьеса в своем основном тексте (чернила) была закончена в Таганроге.

В автографе довольно много южных диалектизмов: «не рипите» (д. I, явл. 3; первоначально: «не репите»); «садится на первое попавшееся стуло» (д. I, явл. 10; то же – в д. IV, явл. 3: «Дай стуло»); «пхает его» (д. III, явл. 10; то же – д. II, к. 1, явл. 15; к. 2, явл. 13); «мне бывает страшно скучно за ней» (д. I, явл. 1; то же – в явл. 5 первого действия); «я, впрочем, маклеровать не стану» (д. I, явл. 1 и др.). Подобные диалектизмы можно встретить у Чехова и позднее, но уже чрезвычайно редко; в пьесе их – множество. Характерны неправильные грамматические формы и ошибки: преехала (д. II, явл. 6); с преждними (д. I, явл. 3) и др.

Некоторые фактические данные, извлеченные из текста пьесы, также позволяют отнести ее к таганрогскому времени.

В пьесе упоминается смерть Н. А. Некрасова («Петрин. <…> А на лбу роковые слова: продается с публичного торга! Щербук. Это Некрасова… Говорят, помер Некрасов…» – д. II, к. 2, явл. 8). Некрасов умер 27 декабря 1877 г. (по старому стилю).

Жена Платонова Саша читает книгу Захер-Мазоха «Идеалы нашего времени», переведенную на русский язык в 1877 г.

Разумеется, эти даты сами по себе не могут служить основой для точного хронологического приурочения ранней чеховской пьесы. Но в ней нет зато и событий, которые произошли бы после 1878 г.

Трудно допустить, чтобы Чехов на протяжении четырех лет мог написать две совершенно различные драмы, из которых дошедшая до нас равна двум увесистым пьесам. Ведь как раз в это время он заканчивал гимназию, выпускные экзамены должны были отнять у него много времени и сил, и начинал учиться на медицинском факультете, самом трудоемком факультете того времени.

Наконец, – и это самое главное – идейный строй, смысл пьесы, жизненный материал, на котором она основана, вполне соответствуют заглавию «Безотцовщина».

По авторской ремарке, «действие происходит … в одной из южных губерний». Все содержание драмы связано с Таганрогом, его окрестностями и обусловлено жизненным опытом Чехова-гимназиста. Мир, в котором живут персонажи драмы, соответствует Таганрогу конца 70-х гг.: южная провинция России, угольные шахты, полуразоренные помещики, купцы и кабатчики, власть денег, «мир глупцов… глупцов набитых, невылазных, безнадежных…» С этим миром гимназист Чехов сталкивался во время степных путешествий в Криничку, Княжую, Крепкую, Рогозяную Балку, в окрестностях усадеб Платонова, Кравцова, Селиванова. В одном из