г. Москва.

Милый драматург, при всем моем желании достойно приветствовать дебют критика Тихонова я не могу сказать Вам ни единого теплого слова, так как «Неделя» в Москве составляет такую же редкость, как белые слоны. Я нигде не мог найти ее. Не потрудитесь ли Вы прислать мне тот №, где помещена Ваша рецензия? Я прочту и присовокуплю ее к куче рецензий, составляющих в моем архиве объемистое «Дело об Иванове».

Насколько могу судить по тем Вашим пьесам, которые я видел на сцене, из Вас едва ли может выработаться театральный критик. Вы человек рыхлый, чувствительный, уступчивый, наклонный к припадкам лени, впечатлительный, а все сии качества не годятся для строгого, беспристрастного судьи. Чтобы уметь писать критику, нужно быть в душе немножко тою рябой бабой, которая без милосердия будет бить Вас. Когда Суворин видит плохую пьесу, то он ненавидит автора, а мы с Вами только раздражаемся и ноем; из сего я заключаю, что Суворин годится в судьи и в гончие, а нас (меня, Вас, Щеглова и проч.) природа сработала так, что мы годимся быть только подсудимыми и зайцами. Едина честь луне, едина солнцу…

Напишите-ка лучше реферат и прочтите его на Гороховой. Сюжетов много.

Оттого, что я в Питере пил не щадя живота, у меня разыгрался генеральный геморрой, от которого я теряю немало крови. Увы, лавры и опьянение не даются даром!

Ну, будьте здравы и веселы. Поклон Вашему брату и общим знакомым.

Ваш А. Чехов.

10 февр.

Нет почтовой бумаги!

595. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ

11 февраля 1889 г. Москва.

11 февр.

Уважаемая Наталья Михайловна, если Егор Михайлович уже на Луке, то будьте добры передать ему мое извинение. Я обещал ему выехать из Петербурга вместе, но надул его и выехал, не дождавшись условленного дня. Скажите ему, что я не мог ждать. Мне нужно было уехать во что бы то ни стало. Я бежал от сильных ощущений, как трус бежит с поля битвы. Все хорошо в меру, а сильные ощущения меры не знают.

Пишу Вам, а не ему, потому что наверное не знаю, где он: дома или же в Петербурге. Если в Петерб«урге», то передайте ему мое извинение, когда он приедет.

Я слышал, что Елена Михайловна уехала в Киев. Когда вернется, поклонитесь.

Мы начали уже решать дачный вопрос. Большинство склоняется на сторону Луки, чему я, конечно, очень рад. Если Вы ничего не имеете против нашего переселения на Луку, то черкните две строчки. Никакой террасы, никаких колонн в стиле рококо, никаких балюстрад и статуй не нужно. Пожалуйста, не верьте добрейшей Лидии Федоровне. Если сделаете дверь из флигеля в сад, то и это уж будет великодушно и вполне достаточно.

Сердечный привет всем Вашим. Весной (в апреле) я выеду из Москвы к югу. Быть может, заеду к Вам денька на два.

Желаю всего хорошего и, если позволите, дружески жму Вам руку.

А. Чехов.

А какой ангел Лидия Федоровна! Не хватает только крылышек.

596. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ

11 февраля 1889 г. Москва.

11 февраль.

Милый и дорогой Алексей Николаевич, пишу Вам сии строки накануне Ваших именин и жалею, что судьба лютая лишила меня возможности быть у Вас завтра. В Москве я утопаю в скуке. Чувствую себя так, точно меня женили на постылой женщине или сослали в страну, где вечная зима. Это похмелье после Питера, где я, как Вам известно, далеко не скучал; не только не скучал, но даже был вынужден бежать от изобилия сильных ощущений.

Конечно, за пьесу возьму я гораздо дешевле, чем за прозу. Цену назначу, когда узнаю размер пьесы. Чем она больше, тем дешевле возьму за лист. Я пьес никогда не печатал и цеп не знаю. Если бы Вы дали мне совет — какую цену назначить, чтоб никому обидно не было, — то я был бы Вам очень благодарен. Назначьте цифру.

Островский был у меня вчера. Говорили о Вас; я его порадовал, сказав, что Вы здоровы и бодры. Толковали о литературе и политике. Интересный человек. Спорили между прочим о социализме. Он хвалит брошюру Тихомирова «Отчего я перестал быть социалистом», но не прощает автору его неискренности. Ему не нравится, что Тихомиров свое прошлое называет «логической ошибкой», а не грехом, не преступлением. Я же доказывал, что нет там греха и преступления, где нет злой воли, где деятельность, добрая или злая-это все равно, является результатом глубокого убеждения и веры. Оба мы друг друга не убедили и остались каждый при своем, но это все-таки не мешало мне слушать Островского с большим интересом. Ум у него рыхлый, стоячий, как прудовая вода, покойный, но зато большой.

Что касается Жоржика, то в Москве его не было. Должно быть, поехал прямо на Луку, не заезжая домой.

Если можно достать где-нибудь судебные речи Кони, то прочтите там дело «об акушере Колосове и дворянине Ярошевиче» на стр. 248. Какой чудный и богатый материал для романа из жизни патентованных сукиных сынов!

Довожу до Вашего сведения, что у меня уже есть выигрышный билет 2-го займа. Первого марта выиграю.

Все мои Вам кланяются. Вашим мой сердечный привет. Будьте здоровы, дорогой именинник, и не забывайте душевно Вам преданного

D-r Antonio.

597. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ

12 или 13 февраля 1889 г. Москва.

Милый Николай Николаевич, приехал Алексей Николаевич Плещеев и заболел после именинного пирога: его рвет и несет. Голубчик, не откажите возможно скорее приехать к нему: Лоскутная, № 17. Кстати, познакомитесь с ним. Он приехал в Москву есть блины.

Он Вас ждет.

Ваш от головы до пяток

А. Чехов

Поклонитесь Софье Виталиевне.

598. А. С. СУВОРИНУ

Около 13 февраля 1889 г. Москва.

При сем имею честь препроводить корреспонденцию о тех безобразиях, кои творит в Москве Ваша Татьяна Репина. Насколько монотонно-кроток мой Иванов, настолько буйна Ваша Таня. Корреспонденция не врет. Я думаю, что Лялин может узурпировать ее для своего маленького фельетона.

Ах, как я благодарен Вам за балалайку! Сегодня приведем ее в порядок, а завтра уж будем играть. Я у Вас в долгу, как в шелку.

«Иванов» идет в понедельник утром — время, когда сбор не превышает 14 р. 43 коп.!

Помните, что Вы обещали приехать постом. Я буду ждать. Если хотите, съездим к Троице, где в то время будет уже весной пахнуть. Кланяюсь всем. Скучаю.

Ваш А. Чехов.

599. А. С. СУВОРИНУ

14 февраля 1889 г. Москва.

14 февр.

Милый Алексей Сергеевич, Вы можете гордиться своей покупкой. Миша носил балалайку в музыкальный магазин струн ради, и там давали ему за нее 16 рублей. Подозреваю, что балалайка стоит около 50. — Свободин писал мне, что у Шапиро уже готовы фотографии. Получили ли Вы свою и мою долю? Если получили, то вышлите мне побольше карточек и, между прочим, одну свою большую. Я ее в гостиной повешу. Теперь ведь мы с Вами некоторым образом родня: Ваша и моя пьесы шли в один сезон, в одном и том же театре. Оба одинакие муки терпели, и оба почиваем теперь на лаврах. Оба ненавидимы Крыловым, хотя и не в одинаковой степени. Вы тоже должны мою фотографию в почете держать.

Получил я от Свободина письмо, полное жалоб на судьбу и людей. Письмо длинное и искреннее. Ответил ему длинно, что недовольство составляет одно из коренных свойств всякого настоящего таланта, и ехидно, со свойственным мне лицемерием, пожелал ему, чтобы он всегда был недоволен. Я очень жалею, что в настоящее время русским писателям некогда писать, а русским читателям некогда читать про актеров, а то бы следовало тронуть их. До сих пор наша беллетристика интересовалась только актерской богемой, но знать не хотела тех актеров, которые имеют законные семьи, живут в очень приличных гостиных, читают, судят, а главное — получают больше, чем губернаторское жалованье. Давыдов и Свободин очень и очень интересны. Оба талантливы, умны, нервны, и оба, несомненно, новы. Домашняя жизнь их крайне симпатична.

Поздравляю Алексея Алексеевича с ашиновским скандалом. Хороший урок для начинающих публицистов. «Новое время» удивительная газета. Маклая иронизировала, а Ашинова поднимала до небес.

То, что я знаю про о. Паисия, слишком интимно и может быть опубликовано только с разрешения моего дяди и самого Паисия… В истории Паисия играют видную роль его жена, гулящие бабы, изуверство, милостыня, какую Паисий получил от дяди. Нельзя всего этого трогать самовольно.

Боюсь, чтобы Паисий опять не сбился с панталыку и не стал говорить, что его новый сан (архимандрит), Абиссиния и затеи — все от беса. Как бы он опять не бежал без паспорта куда-нибудь. Это такой человек, что и к раскольникам в Австрию бежать может. У него болезненная совесть, а ум прост и ясен. Если бы я был Победоносцевым, то послал бы Паисия в наш Новый Афон на подмогу к сухумскому архиерею, крестящему абхазцев. Кстати же, у этого архиерея совсем нет штата. Есть один письмоводитель, изображающий своею особой консисторию, да и тот по России тоскует.

Целая компания собиралась ехать на масленой в Питер глядеть моего «Иванова», но масленичный репертуар всю музыку испортил. Когда ехать, если «Иванов» идет в последний раз в среду утром? По той же причине не едет и сестра; ее пансион отпустит только в среду.

В мае я из Вашего «Мужского горя» сделаю смешную трагедию. Мужскую роль (она сделана отлично) я оставлю в неприкосновенности, а супругу дам совсем новую. Оба они у меня будут всерьез валять.

Что ж? Приедете в великом посту? Приезжайте. Я обещаю ни слова не говорить о театре, хотя удержаться трудно. Театр, повторяю, спорт и больше ничего. Единственный способ излечить Щеглова от театромании — это выучить его играть в винт или воспитать в нем любовь к скачкам. А в театр, как в школу, без которой нельзя обойтись, я не верю.

Я завидую Вам: у Вас отличная почтовая бумага. Как здоровье Анны Ивановны? Желаю от всей души, чтобы оно было отличное. К сожалению, кроме этого пожелания, у меня нет ничего такого, что бы я мог преподнести Анне Ивановне.

Наше Общество искусств и литературы закатывает в субботу костюмированный бал. Рассчитывает выручить чистых тысяч десять.

Будьте здоровы. Богатейте материально, потому что душевно Вы уже и так богаты. Материально же надо спешить богатеть. Надо Вам завести еще магазины в Саратове, Казани, в Ростове-на-Дону и в Париже. Дело такое хорошее, из-за которого можно забыть даже о существовании Леона Толстого, который богаче Вас. Да хранит Вас аллах!

А. Чехов.

600. Л. Н. ЛЕНСКОЙ

15 или 16 февраля 1889 г. Москва.

Многоуважаемая Лидия Николаевна, Ваша легенда мне очень нужна; я втиснул ее в повестушку, к«ото»рая будет печататься летом. Очень охотно возвращаю Вам право собственности, так как это возвращение не причинит мне ни малейшего