Москва.
30 сент.
Здравствуйте, милый Алексей Николаевич! Большущее Вам спасибо за письмо и за указания, которыми я непременно воспользуюсь, когда буду читать корректуру. Не согласен я с Вами только в очень немногом. Так, наприм«ер», заглавия повести переменять не следует — те прохвосты, к«ото»рые будут, по Вашему предсказанию, острить над «Скучной историей», так неостроумны, что бояться их нечего; если же кто сострит удачно, то я буду рад, что дал к тому повод. Профессор не мог писать о муже Кати, так как он его не знает, а Катя молчит о нем; к тому же мой герой — и это одна из его главных черт — слишком беспечно относится к внутренней жизни окружающих и в то время, когда около него плачут, ошибаются, лгут, он преспокойно трактует о театре, литературе; будь он иного склада, Лиза и Катя, пожалуй бы, не погибли.
Да, о прошлом Кати вышло и длинно и скучно. Но иначе ведь ничего не поделаешь. Если б я постарался сделать это место более интересным, то, согласитесь, моя повесть стала бы от этого вдвое длиннее.
Что касается письма Михаила Фед«оровича» с кусочком слова «страсти…», то натяжки тут нет. Повесть, как и сцена, имеет свои условия. Так, мне мое чутье говорит, что в финале повести или рассказа я должен искусственно сконцентрировать в читателе впечатление от всей повести и для этого хотя мельком, чуть-чуть, упомянуть о тех, о ком раньше говорил. Быть может, я и ошибаюсь.
Вас огорчает, что критики будут ругать меня. Что ж? Долг платежом красен. Ведь мой профессор бранит же их!
Я теперь отдыхаю… Для прогулок избрал я шумную область Мельпомены, куда и совершаю ныне экскурсию. Пишу, можете себе представить, большую комедию-роман и уж накатал залпом 2 1/2 акта. После повести комедия пишется очень легко. Вывожу в комедии хороших, здоровых людей, наполовину симпатичных; конец благополучный. Общий тон — сплошная лирика. Называется «Леший».
Я просил высылать гонорар по частям не столько из деликатности, которую Вы слишком преувеличиваете, сколько из расчета. Если бы мне выслали все сразу, то я сразу бы и прожил. Я чувствую какой-то зуд и ноздревский задор, когда знаю, что у меня в столе лежат деньги. Когда будете в конторе, то скажите, что первую часть гонорара я жду первого октября, а вторую — первого ноября и т. д. Первого числа я рассчитываюсь с лавочником и с мясником.
Все мои здравствуют и шлют Вам поклон. «Лешего» кончу к 20 октября и пришлю в Питер, а затем отдыхаю неделю и сажусь за продолжение своего романа.
В заседании Комитета, о котором я писал, разбиралось много дел, но все мелких, мало интересных, хотя и курьезных. Хозяйство ведется превосходно, и Кондратьев человек незаменимый. Александров держится хорошо. Он юрист, и это много помогает нам при разрешении разных дел кляузного свойства.
Поклон Вашим. Будьте здоровы, и еще раз большое спасибо.
Ваш А. Чехов.
692. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ
6 октября 1889 г. Москва.
6 окт.
Дорогой Алексей Николаевич! Податель сего П. М. Свободин, мой хороший знакомый, которого рекомендую Вам за весьма трезвого и надежного человека, имеет Вам вручить корректуру моей прокламации, которую благоволите при оказии отослать к Анне Михайловне для ноябрьской книжки.
Насчет гонорара и моей просьбы, которая Вам не понравилась, я того же мнения, что и Вы; мне самому не по нутру подобные просьбы, и если я обратился к Вам, то только благодаря своей неуклюжей недогадливости. Даю слово впредь не одолевать Вас денежными, гонорарными и иными, более или менее щекотливыми поручениями.
При сем прилагаю стихотворение, которое просил меня послать в «Северный вестник» автор студент Гурлянд (русский). Как я ни уверял его, что два раза слово «навоз» в первых строках — слишком жирное удобрение для стихов, он не поверил мне.
А я написал комедию! Хоть плохую, а написал! В сентябре и в начале октября работал так, что в голове даже мутно и глаза болят. Теперь 2 недели буду отдыхать.
Прислал ли что-нибудь Короленко? Жаль, если нет. Ноябрьская и декабрьская книжки должны быть обмундированы вовсю.
Если не поленитесь заглянуть в корректуру, то увидите, что Ваши указания имели подобающую силу. Не забывайте нас грешных и впредь. Советы, указания и мелкие замечания — все это я мотаю на ус и приобщаю к делу. У меня ведь только два указчика: Вы и Суворин. Был когда-то еще Григорович, да сплыл.
Пусть Свободин расскажет Вам о московской погоде.
Всем Вашим мой поклон и привет.
Будьте счастливы.
Ваш А. Чехов.
Вы жалуетесь, что у Вас денег нет. Ах, зачем Вы не служите в цензуре?
693. А. П. ЛЕНСКОМУ
7 или 8 октября 1889 г. Москва.
Пьеса готова и уже переписывается начисто. Если она сгодится, то очень рад служить и буду весьма польщен, если мое детище увидит кулисы Малого театра. Роль Ваша вышла большая и, надеюсь, не легкая. Хороши также роли, которые я имею в виду предложить Гореву, Садовскому, Южину, Рыбакову и Музилю.
Пьеса пойдет 31 октября в Питере в бенефис. Стало быть, 25-28 придется ехать в Питер. Не хочется.
Поклон Лидии Николаевне и Сасику.
Экземпляр пьесы притащу через 2-3 дня, когда кончу переписывать.
Ваш А. Чехов.
694. Е. М. ЛИНТВАРЕВОЙ
8 октября 1889 г. Москва.
8 окт.
Доктор! Если Ваш брат дома, то передайте ему, что книга «Дидро и энциклопедисты», изд. Солдатенкова, имеется в продаже и может быть выписана через вокзальную барышню. Кстати, передайте дамам и барышням всего мира, что после отказа госпож Оффенберг и Луцкевич я потерял всякую охоту быть дамским покровителем. Нет больше мест! Ну их к лешему!
Весь сентябрь работал, как барановский Моисей. Совершил два великих дела: кончил повесть для ноябр«ьской» книжки «Сев«ерного» вест«ника»» и написал пьесу, которая пойдет в Питере 31 окт«ября». Некуда девать денег.
Ваш А. Панов.
695. Ф. А. КУМАНИНУ
10 октября 1889 г. Москва.
10 октябрь.
Моя пьеса называется так: «Леший», комедия в 4 действ«иях». Выспрашиваете, уверен ли я, что она пойдет на сцене Малого театра? Пока она не пройдет сквозь цензуру и Литерат«урно»-театр«альный» комитет и пока не будет прочитана актерами Малого театра, я ничего не могу сказать Вам с уверенностью. Что же касается «Калхаса», то в прошлый сезон о нем был у меня с Ленским разговор; собирались ставить и все откладывали. Теперь же я до поры до времени не хотел бы напоминать об этом ни печатно, ни устно. Рисунок Пастернака очень хорош. Простите, что задержал.
Ваш А. Чехов. На обороте:
Его высокоблагородию
Федору Александровичу Куманину.
696. П. И. ЧАЙКОВСКОМУ
12 октября 1889 г. Москва.
Петр Ильич!
В этом месяце я собираюсь начать печатать новую книжку своих рассказов; рассказы эти скучны и нудны, как осень, однообразны по тону, и художественные элементы в них густо перемешаны с медицинскими, но это все-таки не отнимает у меня смелости обратиться к Вам с покорнейшей просьбой: разрешите мне посвятить эту книжку Вам. Мне очень хочется получить от Вас положительный ответ, так как это посвящение, во-первых, доставит мне большое удовольствие, и, во-вторых, оно хотя немного удовлетворит тому глубокому чувству уважения, которое заставляет меня вспоминать о Вас ежедневно. Мысль посвятить Вам книжку крепко засела мне в голову еще в тот день, когда я, завтракая с Вами у Модеста Ильича, узнал от Вас, что Вы читали мои рассказы.
Если Вы вместе с разрешением пришлете мне еще свою фотографию, то я получу больше, чем стою, и буду доволен во веки веков. Простите, что я беспокою Вас, и позвольте пожелать Вам всего хорошего.
Душевно преданный
А. Чехов.
12 окт. 89.
697. Ал. П. ЧЕХОВУ 12 или 13 октября 1889 г. Москва.
Великолепный и женатый брат мой Саша!
У меня к тебе есть просьба, которая очень затруднит тебя, но тем не менее подлежит скорейшему исполнению. Я спешно приготовляю материал для повой книжки. В сию книжицу между прочим войдет рассказ «Житейская мелочь». Первая часть этого рассказа помещена в 4404 № «Нового времени» (июнь 1888 г.) и имеется у меня, вторая же часть помещена в одном из ближайших по 4404 номеров и у меня не имеется. Я убедительно прошу тебя поспешить отыскать эту вторую часть. Если можно достать номер газеты, то вышли номер; если нельзя достать, то поручи кому-нибудь скопировать. Копировать можно хоть куриным почерком, лишь бы только скорее. Не откажи.
Когда приедет Суворин?
Твой посаженый папаша держит экзамены. Зубрит. Все здоровы. Батька стареет.
Твоей половине и двум шестнадцатым мой поклон и благословение навеки нерушимое.
Твой А. Чехов.
Хотел было приехать в Питер к 25 октября, но ваша дирекция набраковала мою новую пьесу. Подробности узнаешь у Свободина.
698. А. С. СУВОРИНУ
13 октября 1889 г. Москва.
13 октябрь (нехорошее число для начала).
С приездом!!
Приглашением остановиться у Вас я, конечно, воспользуюсь очень охотно. Тысячу раз благодарю. Приеду же я гораздо позже, чем в октябре или в ноябре.
У меня все обстоит благополучно. Я почти здоров, семья тоже, настроение хорошее, деньги есть, и хватит их мне до Нового года, лени пока нет. Летом я бездельничал, в последние же месяцы сделал больше, чем можно было ожидать от такого литературного тюленя, как я.
Во-первых, написал я повесть в 4 1/2 листа; закатил я себе нарочно непосильную задачу, возился с нею дни и ночи, пролил много пота, чуть не поглупел от напряжения — получилось вместе и удовольствие, и дисциплинарное взыскание за летнее безделье. Напечатана будет повесть в ноябр«ьской» книжке «Сев«ерного» вестника».
Во-вторых, едва успев кончить повесть и измучившись, я разбежался и по инерции написал четырехактного «Лешего», написал снова, уничтожив все, написанное весной. Работал я с большим удовольствием, даже с наслаждением, хотя от писанья болел локоть и мерещилось в глазах черт знает что. За пьесой приехал ко мне Свободин и взял ее для своего бенефиса (31 октября). Пьеса читалась Всеволожским, Григоровичем и К°. О дальнейшей судьбе ее, коли охота, можете узнать от Свободина, лица заинтересованного, и от Григоровича, бывшего председателем того военно-полевого суда, который судил меня и моего «Лешего». Пьеса забракована. Забракована ли она только для бенефиса Свободина (великие князья будут на бенефисе) или же вообще для казенной сцены, мне неизвестно, а уведомить меня об этом не сочли нужным.
В-третьих, я тщательно приготовляю материал для третьей книжки рассказов. Конечно, с книжкой обращусь опять к Вам — это 1 или 2-го ноября, не раньше. Теперь я, отдыхаючи, переделываю рассказы, кое-что пишу снова.
Вот и все. Интересного ничего нет.
Говорить ли, отчего я не поехал за границу? Если не скучно, извольте, 1-го июля я выехал за границу в подлейшем настроении, оставив в таком же настроении всю семью. Настроение было безразличное: в Тироль ли ехать, в Бердичев, в Сибирь ли — все равно.
