что я не уведомил Вас о получении ста рублей. Я не понимаю, что дурного в этом неуведомлении… Во-первых, почта российская исправна, во-вторых, деньги, если бы я не получил их, пришли бы к Вам обратно, в-третьих, я не находил нужным уведомлять Вас, так как Анна Ивановна, посылая мне деньги, писала мне, что высылаются они по поручению Голике, в-четвертых, у меня в голове все так перепуталось и я так занят, что заслуживаю снисхождения.
Городецкому я не писал. Дело у него новое, он просил поддержки, а написать ему то, что Вы хотели, значило бы совершенно отказать ему. Я не думаю, чтобы 40% было невыгодно для издателей и авторов. Книжная торговля теперь так плоха, что, будь я хозяином своих книг и не будь я ленив, я отпускал бы со скидкою 50% всякую свою книгу, которая уже окупилась. Окупившуюся книгу можно уподобить вольной птице; чем раньше она уйдет из склада, тем раньше ее место может занять новое издание. Если бы, повторяю, я был хозяином своих книг, то мои бы «В сумерках» и «Рассказы» теперь продавались бы не третьим изданием, а восемнадцатым.
Как Вам путешествовалось и отчего Вы так недолго были за границей? Я и чихнуть не успел, как Вы уже вернулись.
Говорят, что Билибин болен. В чем дело? Он писал мне, что болит сердце. Вероятно, развинтились нервы, ибо сердце в его годы не болит. Ведь не грудная же жаба, не перерождение сердечных сосудов, не аневризма же. Ему бы на юг поехать, в море купаться. За 200 рублей можно целый месяц прожить на южном берегу Крыма; хватит не только на жилье и харчи, но даже и на девиц, буде он на старости лет пожелает иметь их.
Грузинский совсем уже выписался и определился; он крепко стал на ноги и обещает много. Ежов тоже выписывается; таланта у него, пожалуй, больше, чем у Грузинского, но не хватает его ума. Про семгу уже оба не пишут. Журю их обоих за мещанистый тон их разговорного языка и за однообразно-бурый колорит описаний. Их даже самые лучшие рассказы своим колоритом напоминают мне деревянные лестницы в квартире Пальмина. Кстати, где теперь сей любимец богов? Где живет, или, вернее, куда переехал? Нe сообщите ли Вы мне его семиэтажного адреса? Я у него давно уже не был, и, вероятно, он теперь бранит меня:
— Мальчишка! Чегт!
В Москве выпал снег.
Прасковье Никифоровне и Федору Лейкину мой нижайший поклон.
Будьте здоровы.
Ваш А. Чехов.
713. А. С. СУВОРИНУ
7 ноября 1889 г. Москва.
7 ноябрь.
Рассказ Ежова переделан автором и посылается Вам в другой редакции.
Миша уж уехал в Петерб«ург», так что Ваню письмо, где Вы писали о нем, не застало его в Москве.
Получил от Евреиновой письмо. Не заметил ничего особенного, а уж я ли не психиатр? А сойти с ума есть из-за чего. Господа философы, социологи и политико-экономы забирают авансы и уходят из журнала, оставляя пустую кассу. Ах, как мало на этом свете денежно-порядочных людей! Сегодня был у меня мой портной и жаловался. Платье носят, а платить за него не хотят.
Жаль, что Вы не приедете в Москву, очень жаль. В Москве выпал снег, и у меня теперь на душе такое чувство, какое описано Пушкиным — «Снег выпал в ноябре, на третье в ночь… В окно увидела Татьяна…» и т. д. Приезжайте, а вернемся в Питер вместе.
Анне Ивановне мой сердечный привет.
Ваш А. Чехов.
714. В. А. ТИХОНОВУ
7 ноября 1889 г. Москва.
7 ноябрь.
Отвечаю Вам тотчас же по получении Вашего письма. В редакции «Артиста» я еще не был и потому сообщаю Вам пока то, что мне известно. «Артисту» нужны пьесы, разрешенные только драматической цензурой; в общей цензуре он не нуждается и обходится без нее. Засим, я уже видел корректуру ноябрьской книжки, стало быть, «Ручи-Пучи» могут быть напечатаны только в декабр«ьской» или в январск«ой». Значит, я пойду в «Артист» по получении от Вас экземпляра и пришлю Вам подробный ответ только после того, как Куманин прочтет Вашу пьесу.
Поздравляю Вас с успехом, которому я, впрочем, очень не рад. Профессиональным драматургам, пока они молоды, надо нещадно шикать, особенно за те пьесы, которые пишутся сплеча. А то, господа, балуетесь очень и об себе много понимаете. Если б я составлял собою публику, то поощрял бы молодежь только денежно, а лавры приберегал бы к старости.
Говорят, что «Перекати-поле» Гнедича милая вещь. Надо бы пойти посмотреть. Я сему писателю очень сочувствую.
Будьте здоровы, счастливец, и да приснится Вам, мирно почивающему на лаврах, черт с рогами!
Ваш А. Чехов.
715. В. А, ГОЛЬЦЕВУ
8 ноября 1889 г. Москва.
8 ноябрь.
Виктор Александрович!
Мой петербургский знакомый Н. М. Соковнин проездом через Москву поручил мне послать в редакцию «Русской мысли» прилагаемое стихотворение.
Исполняя его желание, пользуюсь случаем, чтобы засвидетельствовать Вам свое глубокое уважение и пожелать всего хорошего.
А. Чехов.
716. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ
8 ноября 1889 г. Москва.
Несчастный доктор, не находящий себе места от любви к неизвестной мне девице!!
Вы как-то обещали приехать ко мне на целый день. Обещания этого Вы до сих пор не исполнили. Делаю Вам на первый раз замечание. Если же Вы не приедете ко мне в продолжение трех дней, то я вынужден буду лишить Вас некоторых прав и преимуществ.
А. Чехов. На обороте:
Петровка, д. Кабанова
Доктору
Николаю Николаевичу Оболонскому.
717. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ
8 ноября 1889 г. Москва.
8 ноябрь.
Дорогой Алексей Николаевич, на днях буду писать Вам подробно и длинно, теперь же буду краток, ибо у меня гости и писать неудобно. Дело вот в чем. Недавно я послал Вам два стихотворения, принадлежащие перу нашего талантливого поэта Н. О., очень милого человека. Автор в настоящее время сидит у меня за столом и просит меня убедительно узнать о судьбе его стихотворений.
Привет всем Вашим. Мой братишка Миша теперь в Питере. Был ли он у Вас?
Ваш до гробовой доски
А. Чехов.
718. А. Я. ГЛАМЕ-МЕЩЕРСКОЙ
9 ноября 1889 г. Москва.
9 ноябрь.
Многоуважаемая
Александра Яковлевна!
Простите, что я до сих пор не поблагодарил Вас за любезное письмо и за прекрасную фотографию. Виновен, но заслуживаю снисхождения. Во-первых, мне долго не высылали моих карточек из Петербурга, и, во-вторых, я собирался нанести Вам визит и вручить свою фотографию собственноручно. Погода безнравственна и обещает быть таковою еще долгое время, а медицина не пускает меня из дому в дурную погоду. Посему визит отлагаю до ясных дней, а карточку посылаю теперь и прошу Вас бросить ее под стол, так как она в миллион раз хуже Вашей.
А какой у Вас чудесный почерк! Если по почерку судить о характере, то Вы должны быть мужественны, смелы и великодушны; последнее дает мне право рассчитывать, что Вы уже не сердитесь и простили искренно Вас уважающего и душевно преданного моветона
А. Чехова.
719. В. А. ТИХОНОВУ
11 ноября 1889 г. Москва.
Ваше благородие, г. Сарду!
На обороте сего Вы узрите подробный ответ. Не высылаю Вам Вашей пьесы в чаянии получить от Вас письмо или телеграмму с распоряжением снести пьесу к Рассохину. Напишите скорее, и я сделаю все так, как Вам угодно, не медля ни одной минуты.
Будьте здоровы. Поклонитесь Червинскому. Он хороший малый и с настоящим талантом.
Вы пишете роман? Ах Вы, разбойник! Созреть-то вы созрели, да вот в чем запятая; лень раньше Вас созрела. Начнете роман, допишете до середины, а потом ляжете на диван и будете лежать полгода.
Будьте здоровехоньки.
Ваш А. Чехов.
720. А. С. СУВОРИНУ
12 ноября 1889 г. Москва.
12 ноябрь.
Посылаю рассказ для фельетона. Несерьезный пустячок из жизни провинциальных морских свинок. Простите мне баловство… Между прочим, сей рассказ имеет свою смешную историю. Я имел в виду кончить его так, чтобы от моих героев мокрого места не осталось, но нелегкая дернула меня прочесть вслух нашим; все взмолились: пощади! пощади! Я пощадил своих героев, и потому рассказ вышел так кисел. В фельетон он влезет, а если не влезет, то придется мне coкpaтить его…
Спасибо за прочтение пьесы. Я и сам знал, что IV акт никуда не годится, но ведь я же давал пьесу с оговоркой, что сделаю новый акт. Больше половины Ваших замечаний таковы, что я ими непременно воспользуюсь. Абрамова покупает у меня пьесу весьма выгодно. Пожалуй, продам. Если буду ставить, то многое изменю так, что Bы не узнаете.
Я бы с удовольствием приехал к Вам повидаться, да меня пугает мысль о 343 визитах, которые мне придется делать в Петербурге.
У меня в квартире сплошной хохот.
Спешу послать сей пакет на почту.
Будьте здоровы. Отчего у Вас голова болит? Должно быть, погода виновата.
Influenza — болезнь, давно уже известная врачам, а потому врачи и не находят нужным кричать о ней. Это грипп; болеют им и люди, и лошади.
Ваш А. Чехов.
Если не затруднит, пришлите мне корректуру.
721. А. С. СУВОРИНУ
Около 13 ноября 1889 г. Москва.
На обороте сего Вы найдете письмо, которое я получил от В. С. Мамышева. Его машины я не видел, и помочь я не могу. Может помочь только магазин, где она куплена, или же доктор, который рекомендовал ее. Обратитесь к любезности того, кто покупал машину, и попросите его исполнить просимое Мамышевым. Больные нетерпеливы. Чем раньше будет исполнено его желание, тем лучше и душеспасительнее.
Пишу Вам и жалею, что с Вами говорит перо, а не мой язык. Ужасно хочется повидаться.
Будьте здоровы и нe забывайте меня в своих святых молитвах.
Ваш А. Чехов.
722. Л. Н. ЛЕНСКОЙ
15 ноября 1889 г. Москва.
15 ноябрь.
Уважаемая Лидия Николаевна!
Будьте моей благодетельницей, переведите мне прилагаемую при сем рецензию. Наши барышни бились два часа и, насколько я понял их, сумели перевести только одно слово — «Antoine». Полный перевод был бы незаслуженною роскошью; для меня было бы совершенно достаточно, если бы Вы взяли на себя труд перевести только по кусочку из начала, середины и конца; поймаете общий тон статьи — и на том спасибо, а подробности пусть читают французы. Так как Александр Павлович уже сбросил с себя ложноклассические кандалы, о которых писал, т. е. уж не штудирует больше «Эрнани», то, стало быть, я могу приехать, не рискуя помешать ему. Приеду за переводом в пятницу или в субботу. Если перевод будет не готов, то не беда, спешить с ним нет надобности.
Мне вдвойне совестно: беспокою Вас и не знаю языков. Ах, с каким бы удовольствием я себя выпорол! Без знания языков чувствуешь себя, как без паспорта. Учите Сасика трем языкам — не меньше.
Хочется поговорить с Александром Павловичем. Поклонитесь ему и пожелайте всего хорошего.
Простите за беспокойство уважающего Вас и преданного
А. Чехова.
723. А. С. СУВОРИНУ
15 ноября 1889 г. Москва.
15 ноябрь.
Простите, с рассказом Бибикова я ничего не
