другой раз.
65. Д. Т. САВЕЛЬЕВУ
Январь (?) 1884 г. Москва.
Любезнейший друг
Дмитрий (Ермак) Тимофеевич!
Получил твое письмо только поздно вечером и на оное спешу ответить. Спасибо, во-первых, что не поцеремонился и обратился ко мне, а во-вторых, извини, что сей конверт пуст. Просимые тобою деньги (15 руб., в крайнем случае 10) пришлю тебе к 5-6 часам вечера. Ранее прислать не могу, ибо в кармане только 3 руб. с копейками. Как-нибудь постарайся обойтись до вечера.
Не думай, что ты меня стесняешь и проч… Это не товарищеская дума. Да к тому же я буквально ничем не жертвую, давая тебе взаймы. Пожалуйста, не церемонься и, главное, не стесняйся.
Кстати: бал (с курсистками) будет у Марьи Павловны не в понедельник, а во вторник, о чем сообщи Макару. Ты же забеги и в понедельник чайку попить. Притащи и Макара. Это не в счет абонемента.
А. Чехов.
Пишу рассказ.
66. Д. Т. САВЕЛЬЕВУ
Январь (?) 1884 г. Москва.
Дело в том, что хоть в петлю полезай… Рыскал вчера целый вечер и, акроме 5 руб. да пьянственного состояния ни «…» не добыл. Иду сейчас рыскать. Авось! Ты меня извини… но черт меня дернул не жениться еще до сих пор на богатой купчихе!
Твой Чехов.
67. Д. Т. САВЕЛЬЕВУ
Конец января — февраль, до 6, 1884 г. Москва.
Голубчик, Дмитрий Тимофеевич!
Посылаю тебе 15 руб. Извини, что не мог больше достать. Отдай их иереям и дьяконам, насчет же гробовщика потолкуем сегодня за обедом. Как-нибудь устроим дело.
Обязательно приходи обедать. Тащи обедать и Макара. Наварю для Вас солонины с хреном. Чем раньше придете оба, тем приятнее будет моей семье и А. Чехову. На конверте:
Е«го» в«ысоко»б«лагородию» Дмитрию Тимофеевичу Савельеву (благоприятный ответ).
68. Н. А. ЛЕЙКИНУ
5 или 6 февраля 1884 г. Москва.
Уважаемый
Николай Александрович!
Посылаю Вам рассказец. Больше прислать не могу, ибо беден досугом. К следующему нумеру вышлю рассказ. Есть 2 темы наготове. Не сердитесь, ради бога, за то, что не работаю у Вас так, как сумел бы работать, если бы было у меня свободное время. Замучила меня медицина. Чувствую, что работаю как будто спустя рукава и сквозь пальцы, чувствую, ибо это на самом-таки деле и есть, но заслуживаю снисхождения.
Последний нумер веселенький. «Дневник приключений», «У доктора» и Ваши письма читаются каждым приходящим ко мне (а приходит ко мне ежедневно человек 8-10) и возбуждают смех — именно то самое, что нужно для юморист«ического» журнала. Мой «Молодой человек» вызывает удивление своею нецензурностью… Удивляются наши цензурные москвичи! Да и трудно не удивляться: у нас вычеркивается «кокарда», «генерал от медицины»… Ваши письма в предпоследнем нумере — очень хорошенькая вещь. Вообще замечу, Вам чрезвычайно удаются рассказы, в которых Вы не поскупитесь на драматический элемент.
Последний нумер хорош и тем, что в нем нет рассуждений и мало фельетонов. Нет по крайней мере фельетона Черниговца.
Чего ради Вы выпустили из моего фельетона куплетец о «велосипедистах»? Ведь у нас есть такое общество… Если Вы выпустили в видах экономии места, то втисните его в будущий фельетон, так как я ужасно беден фельетонным материалом. Счастливчик И. Грэк! Ему можно пройтись насчет Островского и других «общих» явлений, а мне беда! — подавай непременно факты, и московские факты!
Если Вы оставили «Чад жизни» к следующему нумеру, то бросьте его. Пародия не удалась, да и раздумал я. Б. Маркевич обыкновенно плачет, когда читает неприятные для своей особы вещи, плачет и жалуется… Придется поссориться с некоторыми его почитателями и друзьями, как ни скрывайся за псевдонимом. А стоит ли из-за этакого пустяка заводить канитель? Вместо пародии я дам фельетонный куплетец — это короче.
Пальмина давно не видел. Не слишком ли Вы жестоки к «Волне» и не слишком ли много говорите Вы об этом грошовом журнальчике? Л«иодор» И«ванович» забыл, вероятно, что Кланга ругали мы в «Осколках» во все корки (я два раза ругал), не щадя живота его. Отчего бы не позволить ему хоть разик, хоть сдуру лягнуть «Осколки»? Л«иодор» И«ванович» поступил по-рыцарски, отказавшись работать в «Волне»; но не по-рыцарски поступил он, напечатав в «Моск«овском» листке» письмо, в котором отказывается от сотрудничества в «Волне», не объясняя мотивов. Публика черт знает что может подумать.
А. Чехов.
69. Н. А. ЛЕЙКИНУ
12 или 13 февраля 1884 г. Москва.
Уважаемый
Николай Александрович!
Прилагая при сем фельетон, рассказ и мелочишку… не знаю, что писать после деепричастия, не подберу никак главного предложения, хоть и литератор. Сейчас только что поужинал, сел писать, разогнался и — стоп машина! А начинать снова письмо не хочется.
Во-первых, посылаю Вам московскую литературу в лице сочинений Алексея Журавлева. Украл в типографии для Вас. Они напоминают те стихи, которые Вы читали мне и брату в Лоскутной гостинице, — маленькая, длинная в поперечнике книжка, сочиненная по поводу, кажется, коронации.
Потом, нельзя ли мой фельетон пускать без подписи? Теперь уж все знают, что я Рувер. Пушкарев совсем разобиделся, Мясницкий обидится… Все знакомы — хоть перо бросай! Пускайте без подписи, а я буду говорить, что я уже бросил фельетоны писать. Если же без подписи нельзя, то подпишите какую-нибудь букву (И. В., например). Если же перемена псевдонимов почему-либо отрицается Вами, то оставьте этот пункт без последствий.
Про Мясницкого не вычеркивайте. Его пьеса в Москве составляет вопрос дня. Про любителей тоже — они составляют половину Москвы, и все прочтут.
Написал я рассказ. Написал уже давно, но послать Вам не решаюсь. Уж больно велик для «Осколков». 300-350 строк. Рассказ вышел удачный, юмористический и сатирический. Действующие лица: мировой съезд, врачи… Клубничен отчасти, но не резко. Не посылаю Вам, боясь огорчить Вас длиною. Так как он мне удался, то я его никому не отдам из московских. Спрячу в чемодан. Паче чаяния, ежели понадобится Вам большой рассказ, если будет безматериалье или другая какая казнь египетская, то черкните строчку: я перепишу его начисто и пришлю.
«Кустодиевский» превосходен. Горбуновский рассказ, несмотря на незатейливую, давно уже заезженную тему, хорош — форма! Форма много значит…
«Путешествие в Китай» недостойно «Осколков», а рисунки Богданова совсем швах.
Был у Пальмина. Читал он мне письмо, полученное им от книгопродавца Земского. Я взял слово с Л«иодора» И«вановича», что он пошлет Вам это письмо. Уж очень характерно! Оно оканчивается фразой: «Мерзко, братец!» Безграмотно и ругательно. А все за то, что Л. И. прозу пишет!
Ваш слуга А. Чехов.
Р. S. В сказке я упоминаю про наш Воспитательный дом. В нем ревизия. Происходит нечто скандальное. Подчиненным тошно от начальства — суть в этом. Попросите И. Грэка в одной из его мелочишек коснуться слегка, упомянуть… Большая злоба дня!
70. Е. И. САВЕЛЬЕВОЙ
24 февраля 1884 г. Москва.
84/24/II
Многоуважаемая
Евгения Иасоновна!
Покорный Вашему «поскорее и всю правду», берусь за перо тотчас же по получении Вашего письма и, прежде чем поставить первую точку, даю слово, что напишу одну только желаемую правду.
Ваш долговязый супруг, а мой друг Дмитрий Тимофеевич жив и здоров. Видел я его третьего дня (до обеда и вечером). Видел и раньше много раз. Верую также, что увижусь с ним завтра или послезавтра. Он здоров телесно, но не духовно. Настроение его духа, насколько я смыслю, нельзя назвать хорошим: опечален смертью матери, тоскует за Вами и изо дня в день ждет того блаженного часа, когда обстоятельства позволят ему выбраться из Москвы. Тоска по матери с каждым днем делается все меньше и меньше, что естественно и понятно: тяжелые обстоятельства сглаживают, стушевывают эту тоску. Ему и тосковать-то некогда. Обстоятельства, одно другого хуже, враждебнее и, что хуже всего, неожиданнее, громоздятся, как льдины весной, теснят Митю и не пускают его к Вам. Он геройски борется с ними и даже редко жалуется. Приходится прочитывать все на его вытянутой физиономии. В чем дело — он сам расскажет Вам. Описывать же я не стану: длинно, да и подробностей не знаю. Скажу только, что самое тяжелое прошло… Остались одни только финансовые дела. Покончив с финансами, он немедленно покатит к Вам.
Но никакие финансы, никакие обстоятельства не терзают его так, как разлука с Вами. Он говорит только о Вас, думает только о поездке к Вам. Будь Вы около него, мне кажется, он претерпел бы наполовину менее терзаний, чем претерпевал их в последний месяц. Судьба очень глупо сострила, поставив между Вами тысячеверстное расстояние. Вообще судьба держит себя мерзко по отношению к Вашему мужу, и он умно делает, что держит себя героем. Я уважаю в нем эту выносливость. Скоро он даст Вам ответ на все Ваши письма. Едет он завтра или послезавтра. Лишнего дня он не просидит в Москве — за это ручаюсь головой. Такой нервной, впечатлительной натуре, как он, трудно усидеть в Москве даже лишний час, в особенности же, если эта натура женатая…
Вообще не беспокойтесь. Тяжелое прошло.
Если это письмо покажется Вам коротким, мало отвечающим на Ваше письмо, то не сетуйте. Не пишу Вам всех подробностей, потому что уверен в том, что вслед за этим письмом едет к Вам и сам виновник нашей переписки.
А за доверие спасибо.
В заключение прошу принять нижайший поклон от меня и сестры. Прошу также не забывать, что у Вас есть покорнейший слуга уважающий А. Чехов.
Р. S. Приеду в Таганрог в конце июня, в полной надежде, что у меня уже есть невеста, Вами мне обещанная. Мои условия: красота, грация и… увы! тысячонок хоть 20. Нынешняя молодежь ужасно меркантильна. Кроме невесты, я должен еще получить с Вас (по московскому обычаю) на чай: я, за все время Вашего пребывания в Таганроге, еще ни разу не совратил с пути истины Вашего супруга.
Поклонитесь ему, когда он приедет. На конверте:
Заказное.
Таганрог.
Его высокоблагородию
Иасону Ивановичу Блонскому с передачей Евгении Иасоновне Савельевой.
От А. Чехова.
71. М. М. ЧЕХОВУ
15 апреля 1884 г. Москва.
Голубчик Миша!
Сделай милость, купи мне на свой вкус палку не дешевле рубля и не дороже двух. Поздравляю с окончанием страшного суда. Замучился экзаменами.
Твой А. Чехов. Рукой И. П. Чехова:
Хорошо бы сделали, если бы купили палку и мне.
И. Чехов.
1884 г. 15 апреля.
Извини, что беспокою пустяками.
72. М. М. ДЮКОВСКОМУ
2 или 3 мая 1884 г. Москва.
Достоуважаемый!
Михаил Михайлович!
Вы часто изъявляли желание присутствовать на диссертации какой бы то ни было. В понедельник 7-го произойдет защита диссертации в 2 часа пополудни в Новом здании университета или же в здании Нового анатомического театра, который находится в саду. Если свободны, то милости просим. Умер Леонид Пушкарев.
Votre* А. Чехонте. На обороте:
Калужские ворота. Мещанское училище.
Его высокоблагородию
Михаилу Михайловичу Дюковскому. * Ваш (франц.)
73. Н. А. ЛЕЙКИНУ
20 и 21 мая 1884 г. Москва.
84/20/V
Николай Александрович!
Получил и письмо и вложение. Письмо прочел и отвечаю, вложение же
