письмо, дал знать в Москву брату Николаю о предстоящем Вашем приезде. Брат будет Вашим путеводителем в Воскресенск, сам же я вырваться из Звенигорода не могу до приезда врача, должность коего исправляю. Перед приездом в В«оскресенск» Вы потрудитесь уведомить меня телеграммой (Звенигород, врачу Чехову), я поеду на 1-2 дня в В«оскресенск», чтобы повидаться с Вами и показать Вам наши святыни. Или так сделайте: поезжайте на вторую станцию Смоленской дороги, Голицыно. Отсюда до Звенигорода (15 верст) на лошадях. В Звенигороде обозреем Савву освященного и покатим отсюда в Новый Иерусалим (20 верст). Все это отнимет у Вас не более суток. Прихватите Пальмина. Заранее предупреждаю: удобств на пути не найдете… Дороги и города хуже худшего, но зато масса беллетристического материала. Если переночуете у меня, то свожу Вас в больницу на приемку (рассказ в 300 строк). На Илию, 20-го, у меня будет 60 человек больных, 22-го человек 40. Лучше сделаете, если начнете путешествие Звенигородом. Дороги тряски, но живописны. Жду. Телеграммы в Воскресенск не посылайте, ибо в этом граде телеграфа нет и мне придется платить за эстафету 3 р. 50 к. (Семья заплатит, а телеграммы я не прочту, так как меня нет в В«оскресенске»). Телеграфируйте в Звенигород. Больных я могу бросить на 2 суток. У меня фельдшера доки. Приезжайте же! Брат Николай будет у Вас в Лоскутной. Обитает он на старой квартире.
Неужели Д. К. Ламанч«ский» и Ежини одно лицо? Если да, то я, значит, хватил не по чину… Д. К. Ламанч«ский» изображает из себя одного из хороших московских работников. Стишки его милы… Но проза его, в особенности в «Будильнике», несносна… Относительно Рыскина соглашаюсь с Вами. Читал его мало, но слышал про него много. В Москве, если покопаться, можно найти еще кое-кого. Прощайте.
Ваш А. Чехов.
Пальмина умоляю приехать.
81. П. Г. РОЗАНОВУ
22 июля 1884 г. Звенигород.
Парафимоз в прежнем положении. Прибегаю к любезности хирурга, имевшего связь с англичанкой и двумя роскошными польками. Без Вас умру, ибо нерешителен и трус.
А. Чехов.
82. Н. А. ЛЕЙКИНУ
11 августа 1884 г. Воскресенск.
VIII, 11. Воскресенск.
Николай Александрович!
Шлю купно с большим поклоном плохой фельетон. Фельетон плох в квадрате, до степени «увы и ах!», но я не виню себя. Тем нет совершенно, а все то, что есть, донельзя мелко и противно. Другой на моем месте пал бы в уныние, а я ничего, привык… Рассказ в 60 строк написал, но до того скверный, что посылать жутко. Подожду до завтра: авось переменю свой взгляд на него или напишу что-нибудь другое. Впереди у меня еще целых 2 дня…
Теперь насчет «Сатирич«еского» листка». В этом листке я не работаю (для первых номеров дал несколько крох, а теперь — ни-ни) и оного не читаю. Что в нем пишется и что творится, мне неведомо, а ежели бы ведал, то поспешил бы сообщить Вам обо всем, что Вас касается. Сообщаемому Вами не удивляюсь. Не удивлюсь также, если завтра меня, хорошего знакомого Липскерова, обзовут в этом «Листке» так или иначе каким-нибудь поносным именем. Всего можно ожидать от этих господ, и всякая выходка их естественна… Надо Вам сказать, что «еврюга» Липскеров едва ли знает о том, что Вы обруганы в его журнале. Он ленив, лежебока, ни во что не вмешивается и знать ничего не хочет… Еврюга добрый, не ехидный и покладистый. Делами этого сатрапа правят секретари. В «Листке» заправляет Марк Ярон… (выдаю редакционную тайну!), мстящий Вам за то, что я дважды обругал его в «Осколках». Ярон человек нехороший, способный на всякую мерзость… но и он, вероятно, не автор и не виновник пасквиля. Пасквиль, как и все статьи, попал в «Листок» без ведома редактора и секретарей: печатают что и как попало, без разбора и что подешевле. Ведется этот «Листок» до того похабно и халатно, что в нем можно напечатать пасквиль даже на самого Липскерова.
Буду в Москве, узнаю все, а пока напишу Липскерову письмо, в котором обзову его скотиной. Писал пасквиль, вероятно, какой-нибудь московский мелюзга, писал за неимением материала и по глупости. У этих господ ни такта, ни чувства меры…
Целый день льет дождь. У меня благодаря скверной погоде ногу ломит. Скучно ужасно. Третьего дня ездил в Звенигород на именины, вчера ловил в пруде линей, а сегодня не знаю, куда деваться от скуки. Хочу сесть писать — к постели тянет, лягу — писать хочется… Так бы взял да и высек свою лень!
Как нарочно, брат, посылаемый на почту, стоит возле и торопит… Судьба уж моя такая! Всегда довожу дело до последней минуты.
За приглашение в Петербург спасибо. Уехал бы к вам с наслаждением, но… в карманах кондукторские и полицейские свистки… Хоть шаром покати! Семья живет на даче со мной на моем иждивении, а дачная жизнь… ву компрене*, кусается. Имей я лишние 50 руб., имей даже кредит долгосрочный (у тетеньки или бабушки) на эту сумму, я недолго бы думал… Погожу до зимы.
Прощайте. Рассказов пришлю, а насчет подписей помыслю.
Ваш А. Чехов.
83. Н. А. ЛЕЙКИНУ
23 августа 1884 г. Воскресенск.
23, VIII, Воскресенск.
Николай Александрович!
Собираюсь удрать к 1-му сентября из Воскресенска в Москву на зимнее житие. Первое число срок крайний. А посему, прошу усердно, сделайте распоряжение о высылке мне гонорара не позже 31-го августа — пятницы, когда в Воскр«есенск» приходит денежная почта. Простите, ради аллаха, что на сей раз изменяю Вашим порядкам, но если бы Вы знали, какая противная погода на даче, сколько багажа и домочадцев придется мне переправлять в Москву и как мне хочется засесть за свой московский письменный стол, то объяснили бы себе это мое нашествие на Вашу бухгалтерию. Чтобы не путать августовских счетов с сентябрьскими, вышлите мне наотмашь рублей 60 — это и короче и сподручнее для Вас, — а счет за август вышлет Ваш секретарь мне вместе с сентябрьским счетом в октябре, сразу за 2 месяца.
Нужно бы в Москву съездить за деньгами, да денег нет на дорогу… Комиссия! Были кое-какие деньжонки, да нелегкая дернула меня дать их взаймы приятелю-поручику. Поручик отдаст, но, вероятно, тогда, когда у меня у самого будут полные карманы, перед моим отъездом. Впрочем, довольно о деньгах. Ах… не так давно лечил одной барышне зуб, не вылечил и получил 5 руб.; лечил монаха от дизентерии, вылечил и получил 1 р.; лечил одну московскую актрису-дачницу от катара желудка и получил 3 руб. Таковой успех на новом моем поприще привел меня в такой восторг, что все оные рубли я собрал воедино и отослал их в трактир Банникова, откуда получаю для своего стола водку, пиво и прочие медикаменты.
Спасибо Вам за объявления о моей книжице. В сентябре поблагодарю лично. Если Вы находите, что объявления летом лишни, то прекратите или же помещайте их через номер. Не знаю, что творится теперь с моей книгой… Говорят, хвалили ее в «Нов«ом» времени», в «Театр«альном» мирке»… Ничего не читаю, кроме московских газет, ни за чем не слежу… Такая досада! Если Вы поместили объявление в «Петерб«ургской» газете», то уплатите из моего гонорара. Уплатите следуемое и Вашей конторе за объявления в «Осколках». Читал в «Наблюдателе» критику на «Христову невесту»… Кто бы мог подумать, что Ваша книжка даст случай этому беспардонному критику упомянуть о германском милитаризме, бисмарковщине…
Сажусь писать оск«олки» москов«ской» жизни. Полное отсутствие материала! Нововременский Курепин и Лукин из «Новостей» из кожи вон лезут, но их фельетоны не полнее моих осколков.
Погода ужасная, дифтеритная. Давно уже не видел солнца. Читал пальминскую «Морскую зыбь»… Не уехал ли он на море? Не катается ли теперь, чего доброго, на пароходе в «каюте новобрачных»?
Б. Маркевич дал мне почитать собрание своих мелких рассказов. Давая мне это собрание, он имел в виду благую цель: пусть поучится молодой человек. Спрашивал о Вас, снисходительно покритиковал Лескова, пожалел, что нынешняя юмористика в упадке… Этот камер-юнкер болен грудной жабой и, вероятно, скоро даст материал для некролога…
Прощайте. Посылаю сестру на почту отнести это письмо. Сверх ожидания, соглашается и идет одеваться.
Ваш А. Чехов. * вы понимаете (франц. vous comprenez)
84. M. П. ЧЕХОВОЙ
3 сентября 1884 г. Воскресенск.
Наша собственная сестра!
Уезжаю. Дома уломаю всех. Если находишь лучшим жить в сих краях, а не в тех, то живи.
Саша пробудет в Москве до средины сентября.
Кланяйся мадам Шпехь.
Поклон Киселевым, ввиду его громадности, посылаю через Ивана. У Оленьки Лашкевич кровавый понос. Хотел с ней в законный брак вступить, но теперь не желаю: у нее понос.
Говорят, что ты страшно привязалась к мадам Шпехь. Пригласи ее к нам в Москву. Мы ей тоже кровавый понос устроим, бесплатно. Пишу о поносе для того, чтобы ты не давала никому читать моих писем.
Votre A. Чехонте.
85. Д. Т. САВЕЛЬЕВУ
4 сентября 1884 г. Москва.
84, IX, 4.
Любезнейший друг
Дмитрий Тимофеевич!
Письмо твое получил я только вчера (3-го) по приезде из Воскресенска. Поручения твои исполню с готовностью, ибо досуга у меня много. Лекции начнутся не ранее 10-15-го сент«ября», так как Ек«атерининская» больница ремонтируется. Проценты в ссуду уплачу тотчас же по получении от тебя квитанции. Если, посылая мне квитанции, не пришлешь мне денег, то этим окажешь для меня великую услугу: ты знаешь, как жутко ходить в почтамт за получением денег! Уплачу свои, а потом расквитаемся.
Чтобы не быть у меня в долгу по части поручений, исполни мою маленькую просьбу: поклонись своей жене 100 раз за ее память о моей персоне. Но это не все. Если у тебя есть свободное время, то забеги как-нибудь в городскую управу и спроси там, как поживает моя стипендия. Я не получал еще за последнюю треть.
Если управа намерена выслать мне, то пусть поспешит высылкой. Все имевшееся у меня я ухлопал на семью и теперь сижу на бобах, ощущая всеми своими нервами отсутствие в карманах всякого присутствия. Живу пока в кредит, получки же мои начнутся только в октябре.
О причинах, не пустивших меня на юг, сообщу при свидании. Приписка твоей супруги повергла меня в печаль. Я почувствовал наклонность к семейной жизни, пожелал быть отцом и — вдруг! Мне пишут, что невеста еще не нашлась! А ты, скот бесчувственный, не мог употребить власть и прикрикнуть на жену, чтобы она пристроила твоего друга! Я отказал многим богатым невестам, надеясь на обещание твоей жены, — можешь, стало быть, понять теперь мое положение! Опять придется ходить всю зиму в Salon.
Книжку вышлю, когда схожу в склад издания.
Кланяюсь.
Tuus* Чехов. * твой (лат.)
86. Н. А. ЛЕЙКИНУ
15 сентября 1884 г. Москва.
84, IX, 15.
Уважаемый
Николай Александрович!
Сижу я
