нас идут ежедневно, но травы, благодаря весенней засухе и ночным холодам, плохи.
Не давайте мужикам ялапы. К чему, если есть касторка?
За сим, в ожидании от Вас письма, жму руку и пребываю уважающим
А. Чехов. * вы понимаете (франц.) ** иодистый калий (лат.)
183. M. E. ЧЕХОВУ
20-е числа июня, 1886 г. Бабкино.
Шлю Вам список редакций, в которые Вы можете послать братский отчет:
Одесса, «Новороссийский телеграф».
Одесса, «Одесский вестник».
Харьков, «Южный край».
Москва, «Московские ведомости».
» «Современные известия».
» «Московский листок».
Петербург: «Новое время».
» «Петербургская газета», г. Пономареву.
» «Новости».
Вот и все. Посылайте отчет ежегодно, как делают это все братства, общества и проч. Писем к отчету не прилагайте. Напишут коротко, как это и подобает; обязательно похвалят и пожелают успеха, осуждать же не будут, а если сделают замечание, то полезное…
Пишу коротко, потому что везущие письмо на почту спешат и не хотят ждать. Кланяюсь Вам и всем вашим.
Хвораю: болят зубы и мешает работать геморрой — сенаторская болезнь.
Получили ли Вы номер «Новостей дня»? Что у Вас поговаривают о присоединении Таганрога к Донской области?
Прощайте и будьте счастливы. Не забывайте, что у Вас есть преданный и искренно уважающий
А. Чехов.
Поздравляю Георгия с должностью. Напрасно Вы стеснялись Еремеева: он не взял бы с Вас денег, да и карточку я дал, чтобы Вы не платили ему. С таких хороших людей, как Вы, врачи не должны брать денег. Вы же работаете безвозмездно на пользу общую!
184. M. В. КИСЕЛЕВОЙ
Июль 1886 г. Бабкино.
Материалисты скажут, что разумнее было бы прислать сначала соды, а потом уж рассказ, но скромный автор думает, что интересы изящного должны преобладать над интересами желудка.
Надеясь на снисхождение критиков, автор просит немедленно выслать деньги за рассказ, иначе его жена и деточки поколеют с голоду.
Адрес автора: во втором этаже около кухни, направо от ватера, между шкафом и красным сундуком, в том самом месте, где в прошлом году собака и кошка в драке разбили горшочек.
Автор: А. Индейкин.
185. Е. К. САХАРОВОЙ
28 июля 1886 г. Бабкино.
86, VII, 28.
Аплодирую Вам, уважаемая Елизавета Константиновна, до боли и мозолей в ладонях. Ваша свадьба — это лучшая пьеса, которую Вы когда-либо играли… Поздравляю, крепко жму руку и от чистого сердца, приятельски желаю всего лучшего. Несмотря на свой очень маленький рост, Вы более, чем кто-либо другой, стоите настоящего, хорошего счастья.
Жалею, что судьба не позволила мне быть у Вас шафером. Моим шаферством завершились бы и запечатлелись бы навеки нерушимо наши добрые и (села позволите) приятельские отношения.
Сейчас я вернулся из Звенигорода, где, конечно, виделся с Вашей тетушкой Л«юдмилой» В«асильевной». О чем мы с ней говорили, Вы знаете и догадываетесь, ибо темы Вашей тетушки вечны и постоянны, как законы природы… В самых ярких, кричащих и глаза режущих красках она (ехидно следя за выражением моего лица — потерял, мол, голубчик!) расписала Ваше счастье. Благодаря ей я знаю, что Вы не знаете, куда деваться от счастья, и что Ваш жених лицом похож на Христа.
Людмилочка пела. Познакомился я с Менелаем — генералом.
Живется скучно. Зарабатываю много, но денег по-прежнему нет. Со мной живет Левитан, привезший из Крыма массу (штук 50) замечательных (по мнению знатоков) эскизов. Талант его растет не по дням, а по часам. Николай работает мало. Сестра жива и здравствует. Миша влюблен и философствует, и проч., и проч…
Весьма вероятно, что я буду в Крыму, если не в этом году, то в будущем. Если сообщите Ваш севастопольский адрес, то, ради того, чтобы поглазеть на Вас, я с удовольствием завернул бы в Севастополь.
Прощайте… Да будет Ваша жизнь так же сладка, как Ваша новая фамилия. Не забывайте, что у Вас есть доброжелатель и поклонник
А. Чехов.
На всякий случай сообщаю мой постоянный адрес: Москва, Тверская, редакция «Будильника».
Если будут слухи о моем переезде в Питер, то адресуйте Суворину.
Помните, как Вы, я и Левитан ходили на тягу?
Лет через 5-10, если буду жив, я опишу всю фамилию Марковых. Буду стараться не терять Вас из вида.
Помните, как Вы плакали в Перерве?
Спасибо за Вашу память. Письмо меня тронуло.
A propos: вышла моя книга. О ней говорили все газеты и журналы. Самую ядовитую ругань написал Н. Михайловский в июньской книжке «Северного вестника» (в отделе «Новые книги»). На конверте:
Москва, Лефортово.
Аптекарский пер., д. Ушаковых.
Ее высокоблагородию
Елене Васильевне Марковой.
Для передачи
Елизавете Константиновне Сахаровой.
186. Н. А. ЛЕЙКИНУ
30 июля 1886 г. Бабкино.
30 июль.
Спасибо Вам за письмо, добрейший Николай Александрович. Спасибо за то, что оно не ругательное, как я ожидал…
Третьего дня, после трехнедельного антракта, я послал Вам рассказ. Думаю, что антракт мой кончился, так как от бед, которые обрушились на мою голову, остались только одни следы. А беды мои суть следующие:
1) Страшно разболелись зубы… Болели три дня и три нощи… Кончилось тем, что в одну из ночей пришлось скакать в Москву, где я в один присест вырвал два зуба. От тяжелого, медленного зубодерганья, измучившего меня до чертиков, разболелась моя башка и болела два дня. 2) Возвратившись из Москвы, я к ужасу своему заметил, что не могу ни сидеть, ни ходить: у меня появился геморрой. Задница «…» разгулялась на славу и гуляет до сегодня. Хотел писать лежа, но этот фокус мне не удался, тем более что, рядом с шишками, общее состояние было отвратительное. Пять дней тому назад ездил в Звенигород сменить ненадолго своего товарища, земского врача, где был занят по горло и болел. Вот и все… Теперь: отчего я не писал Вам, что не будет рассказов? А потому не писал, что с каждым часом не терял надежды сесть и написать рассказ… Телеграфа в Воскресенске нет…
Болен я и доселе. Настроение духа мерзкое, ибо и денег нет (в июле я нигде не работал), и домашние обстоятельства не радуют… Погода сволочная.
От Вас я получил только одно письмо, где Вы пишете о Тимофее и моей книге. Письмо, где Вы спрашиваете о маршруте в Бабкино, мною не получено, иначе бы Вы давно уже знали путь ко мне. На всякий случай вот путь ко мне: Николаевская дорога, станция Крюково; отсюда на ямщике в Воскресенск (Нов«ый» Иерусалим) или же прямо ко мне в Бабкино. В Воскресенске мой адрес можно узнать в лавках, на почте, у попа, у станового, у мирового. Семья была бы очень рада видеть Вас, а я с удовольствием хотя немножко бы заплатил за Ваше гостеприимство.
Теперь о моей книге. Будучи в Москве, я не видал ее ни в одном книжном магазине. У Васильева нет («давно была, а теперь нет»), на Ник«олаевском» вокзале тоже была, а теперь нет, и т. д. Если, по-Вашему, книга пойдет осенью, то подожду печатать объявление в «Рус«ских» вед«омостях»».
Про мою книгу заговорили толстые журналы. «Новь» выругала и мои рассказы назвала бредом сумасшедшего, «Русская мысль» похвалила, «Сев«ерный» вестник» изобразил мою будущую плачевную судьбу на 2-х страницах, впрочем похвалил…
Вчера я получил приглашение от «Русской мысли». Осенью напишу туда что-нибудь. Напрасно Вы спрашиваете, когда я буду в Москве. Я и сам не знаю, когда я там буду. Пришлите доверенность по дачному адресу; если бы Вы прислали ее ранее, то Ваше поручение было бы давно уже исполнено.
В начале августа сестра едет в Москву искать квартиру. Переберусь в сентябре.
Погода отвратительна. Все лето порют дожди и будут пороть до бесконечности. Наша река выступила из берегов по-весеннему, а la половодье, так что мы сегодня ловили наметкой рыбу. Хлеб гниет и урожай пропал. Пропало и лето.
Агафопод в Москве, Николай у меня.
Как здоровье Прасковьи Никифоровны, и кончилась ли сенатская возня с Федей? Почтение им обоим купно, с пожеланием всяких благ…
Нет ли чего-нибудь новенького? Сейчас хочу завалиться спать… Прощайте и будьте здоровы.
Апель Апеличу наше нижайшее. «…» Ваш А. Чехов.
187. Н. А. ЛЕЙКИНУ
20 августа 1886 г. Бабкино.
86, VIII, 20.
Пишу Вам, добрейший Николай Александрович, не по дачному адресу, а на редакцию, ибо не знаю, перебрались Вы в город или нет… Ваше письмо получил. Счастливцы Вы, право, что у Вас, северян, было лето… У нас было не лето, а сплошное черт знает что: дождь, дождь и дождь… В настоящее время ветер, холодище и тяжелые тучи. Реомюр показывает 4,5 тепла. Скука и стремление к чему-нибудь зашибательному вроде пьянства…
Рассказ к предыдущему № я не послал Вам, ибо, откровенно и честно говоря, не было темы. Думал, думал и ничего не выдумал, а чепуху посылать не хочется, да и скучно. Зато я взял слово с Агафопода, который гостил у меня, что он обязательно пошлет Вам рассказ и уведомит Вас, что я к оному № ничего не пришлю.
В Москву я переберусь в начале сентября, когда соберу толику денег, необходимую для перевозки. Квартиру нашел я себе (650 р. в год) в Кудрине на Садовой — д. Корнеева.
Квартира, если верить сестре, хороша. От центра недалеко, и место чистенькое… Кстати, где теперь Пальмин? О нем ни слуху ни духу… Как-то он с квартирой? Опять будет жить где-нибудь у черта на куличках, с чадом, с сыростью, с низкими потолками, но без нужника. Впрочем, поэты выше нужника!
У меня к вам просьба, и, представьте, денежная. Вывозите! Собака домовладелец, у которого я буду жить, требует плату за 2 месяца вперед, а у меня сейчас ни шиша… Рублей 50 я могу достать в Москве; больше брать у москвичей не хочу, да и черт с ними, неприятно обязываться… Вы пришлите мне 70 рублей. Суть не в количестве, а в том, чтобы эти деньги были получены мной ранее 1-го сентября — срок платежа… Стало быть, премного обяжете (по гроб жизни), если немедля сделаете распоряжение о высылке сих денег. Высылайте их по адресу: Москва, Теплые ряды, амбар И. Е. Гаврилова, Павлу Егоровичу Чехову, т. е. моему родителю, который и заплатит за квартиру.
Только, ради аллаха, не медля, ибо после 1-го деньги уж не нужны будут. О высылке их благоволите уведомить меня по Воскресенскому адресу. Вот и все…
Получил приглашение из «Русской мысли». Ваш рассказ «В Строгановом саду» самый удачный из всех Ваших летних рассказов. Хорош, как мелочишка, и «Баргамот».
Что это за художник Полей?
Простите, что я манкирую в переписке. Дрессирую себя по возможности, но ни «…» не выходит.
Вы удлинили конец «Розового чулка». Я не прочь получить лишние 8 копеек за лишнюю строчку, но, по моему мнению, «мужчина» в конце не идет… Речь идет только о женщинах… Впрочем, все равно…
Приехал ли Худеков?
Кланяюсь Прасковье Никифоровне и Феде, а Вам жму руку и пребываю уважающим
А. Чехов.
188. Н. А. ЛЕЙКИНУ
7 сентября 1886
