принесет с собой: а) мой рассказ, b) рассказ Агафопода и с) мою шестиэтажную, повышенную в квадрат благодарность за гостеприйство, коим я и meine Schwester* пользовались, живя под покровом Н. А. Лейкина и Прасковьи Никифоровны. Спасибо 1000 раз.
Получено от Вас 2 письма.
Преснову книги отнесены; Васильев и возбуждавшая Вас Печковская получили по вывеске. Николай взял тему, Левитан же, которому я послал письмо, до сих пор не был у меня. Сегодня ему послано другое письмо, через его брата.
Насчет праздничных сроков я намотал себе на ус, дав прочитать Ваше письмо и Агафоподу.
Языческий бог у меня еще не был, а потому и деньги ему еще не отданы. В субботу, когда я приглашал его к себе, он кутил у Пастухова на именинах. Жду его к себе со дня на день.
Ваши припадки берут свое начало от невров (у Вас ведь не нервы, а невры). Нужно отдыхать, т. е. послать к черту беспокойную кредитку и отдаться всецело литературе. Нельзя безнаказанно служить десяти богам сразу.
Вы были правы: Николай не посылал Вам рисунка. Он только хотел послать.
Почтение Апелю Крысычу и Рогулии Васильевне с просьбой приготовить мне «…» одного барбосика попородистей.
Погода у нас занимается проституцией. Хуже всякой пьяной бабьи «…» гниет, плюет… Тифозно!
В заключение Прасковье Никифоровне и Феде большой реверанс.
Сестра и все наши Вам кланяются.
Ваш А. Чехов.
Сажусь строчить в «Новое время». * моя сестра (нем.)
206. M. В. КИСЕЛЕВОЙ
13 декабря 1886 г. Москва.
86/13/XII
Первым делом, уважаемая Мария Владимировна, беру на себя смелость поднести Вам печатную повесть о том, как известные литераторы умеют утилизировать знакомство с «чесноком». Посылаемый фельетон дал мне 115 рублей. Ну как после этого не тяготеть к еврейскому племени?
Вы меня жестоко обижаете, попрекая меня Яшенькой, m-me Сахаровой и проч. Неужели Вам неизвестно, что я давно уже отказался от суеты мирской, от земных наслаждений и весь отдался медицине и литературе? Благонамереннее и степеннее меня трудно найти человека во всем свете. Я так полагаю, что даже архимандрит Вениамин грешнее меня. Даже воспоминания об Екатерине Васильевне не ласкают моего воображения.
«Злая месть» — моя опечатка. Осталось «Злая шутка».
Надеюсь, что хоть на страшном суде мне простится Анна Павловна. Ей-богу, я не виноват!
С Вашего позволения, из 2-х последних писем Ваших к сестре я выкрадываю для своих рассказов два описания погоды. Замечательно, у Вас совсем мужская манера писать. В каждой строке (где только дело не касается детей) Вы — мужчина. Конечно, это должно льстить Вашему самолюбию, так как, говоря вообще, мужчины в 1000 раз выше и лучше женщин.
В Питере я отдыхал, т. е. целые дни рыскал по городу, делая визиты и выслушивая комплименты, которых не терпит душа моя. Увы и ах! В Питере я становлюсь модным, как Нана. В то время, когда серьезного Короленко едва знают редакторы, мою дребедень читает весь Питер. Даже сенатор Голубев читает… Для меня это лестно, но мое литературное чувство оскорблено… Мне делается неловко за публику, которая ухаживает за литературными болонками только потому, что не умеет замечать слонов, и я глубоко верую, что меня ни одна собака знать не будет, когда я стану работать серьезно…
Надежда Владимировна, у которой я ужинал, похудела. Владимир Петрович тоже похудел. Очевидно, Питер не располагает к ожирению.
Ма-Па в восторге от поездки. Еще бы! В вагоне за ней ухаживали поручики, а в Питере с ней возились, как с королевой Помаре. Кушала она на каждой станции…
В ее комнате по-прежнему нет вентиляции!
Два раза был у нас Ваш брат. Жаловался, что не застает дома Кондратьева. В случае, если Кондратьев ничего не сделает, можно будет пустить в ход Шехтеля, большого приятеля Лентовского.
Поклон Алексею Сергеевичу, Истре, Дарагановскому лесу, Сергею и Василисе.
Что поделывает фальшивый монетчик?
В конце концов, пожелав всей Вашей семье благ земных, пребываю уважающим и преданным
А. Чехов.
207. Н. А. ЛЕЙКИНУ
14 декабря 1886 г. Москва.
14-го дек.
Посылаю Вам, добрейший Николай Александрович, рассказ и мелочишку. Еще на одну неделю я обеспечил себя от упреков в неаккуратности!
Левитан взял тему. Николай тоже. Когда они кончат работу, мне неизвестно. Левитан, вероятно, уже послал Вам рисунок, а Николай обещал послать…
Вчера я был у языческого бога. Он еще не переехал на новую квартиру и в январе собирается ехать в Петербург. Богиня, вероятно, пустит его, так как не протестует.
Худеков у меня не был. Кстати: скажите Буйлову, чтобы он печатал объявление о моей книге. Кроме «Новостей дня» нет нигде объявлений. Без рекламы книга не может идти.
У нас санный путь настолько приличный, что я ездил в Стрельну.
Не знаю, пришлю ли я Вам к 21-му святочный рассказ. Да и нужен ли он Вам? Вы говорили мне, что у Вас уже есть святочный рассказ Юши.
Видали Агафопода?
За сим, пожелав Вашему массажисту успеха и поклонившись Вам, пребываю
Ваш А. Чехов.
Поклон от сестры Прасковье Никифоровне и Федюхе.
Если сын Апеля не будет походить на своих родителей, то я его, конечно, не возьму. Мне нужна копия Апеля, а ублюдки и в Москве есть.
Сие письмо пойдет заказным. Значит, Вы получите его во вторник вечером.
208. В. П. БУРЕНИНУ
15 декабря 1886 г. Москва.
86, XII, 15.
Уважаемый
Виктор Петрович!
Г-жа Попырникова, издательница стихотворного сборника «Мысли и чувству» («истеричное издание», о котором мы имели случай говорить), приезжала ко мне и просила меня, как сотрудника «Нов«ого» времени», составить ей протекцию, т. е. походатайствовать о библиографич«еской» заметке, каковую просьбу я и исполняю. Обращаюсь именно к Вам, потому что, как говорила барышня, книга послана на Ваше имя.
По вычислениям барышни, в России в настоящее время имеется 174* поэта. Так как все они не могли войти в одну книгу, то предполагается еще и 2-й выпуск.
Пожелав Вам всего хорошего, пребываю уважающим А. Чехов.
*С медицинской точки зрения, такое изобилие представляется в высшей степени зловещим: если против какой-либо болезни предлагается много средств, то это служит вернейшим признаком, что болезнь неизлечима и что для борьбы с нею медицина не имеет ни одного настоящего средства.
209. Н. А. ЛЕЙКИНУ
Между 15 и 20 декабря 1886 г. Москва.
«…»* Кроме того, добрейший Николай Александрович, посылаю Вам святочный рассказ, который я написал благодаря бессоннице. Ну-с, значит, прощайте до Нового года. Письма писать буду, а насчет произведений — «довольно!», как сказал Тургенев.
Не найдете ли Вы целесообразным (сами или через секретаря) письменно поторопить Николая с рисунками? Его я не вижу. Адрес: Плющиха, д. Смирновской, кв. № 9.
Поеду сейчас кататься по Кузнецкому.
Прощайте и будьте здоровы. Почтение Прасковье Никифоровне, Феде и цуцыкам.
Ваш А. Чехов.
К Новому году пришлю «осколок московской жизни». * Начало письма не сохранилось.
210. А. С. СУВОРИНУ
21 декабря 1886 г. Москва.
86, XII, 21.
Уважаемый
Алексей Сергеевич!
Святочный рассказ я начал 2 недели тому назад и никак не кончу. Нечистая сила натолкнула меня на тему, с которой я никак не справлюсь. За 2 недели я успел привыкнуть и к теме и к рассказу и теперь не понимаю, что в нем хорошо, что худо. Просто беда! Завтра, надеюсь, я кончу его и пошлю Вам. Вы получите его 24-го, в третьем часу дня.
Если взглянете на рассказ, то поймете потуги, с какими он писан, и извините за то, что я опоздал и не сдержал данного обещания.
Поздравляю Вас и Ваше семейство с наступающими праздниками и желаю всего хорошего.
Искренно преданный
А. Чехов.
Р. S. Мне Бежецкий положительно нравится. Ранее я имел о нем понятие только по «Перчатке» и дорожным фельетонам, но теперь, когда Вы подарили мне его книгу и я прочел «Военных», я решительно не понимаю, почему он непопулярен. Его «Расстрелянный» гораздо лучше тургеневского «Жида», а судя по остальным рассказам, он, если бы захотел, был бы тем, чего у нас на Руси недостает, т. е. военным писателем-художником. Кроме «Рай Магомета», все остальные невоенные рассказы его слабы. Он интересен, завлекателен и, выражаясь по-женски, мил.
211. Н. А. ЛЕЙКИНУ
24 декабря 1886 г. Москва.
24 декабря.
Прежде всего, по христианскому обычаю, добрейший Николай Александрович, поздравляю Вас и Ваше семейство с праздником и с наступающим Новым годом. Совокупно с поздравлением шлю массу пожеланий. Желаю денег, жирных индюков, породистых щенят, маленького живота, остроумных прозаиков и грамотных поэтов.
За декабрь я послал Вам 3 рассказа и 3 письма. Получили? Вообще петербуржцы в высшей степени неаккуратный народ: не отвечают на письма. Не мешало бы Вам брать пример с москвичей.
В настоящее время я изображаю из себя человека обалделого и замученного. Три недели выжимал я из себя святочный рассказ для «Нового времени», пять раз начинал, столько же раз зачеркивал, плевал, рвал, метал, бранился и кончил тем, что опоздал и послал Суворину плохую тянучку, которая, вероятно, полетит в трубу. Так мучился, что и тысячи целковых гонорара мало… Сегодня у меня мать именинница, я отдыхаю и не верю своим глазам, что я отдыхаю. «…»
Читал рассказ нового сотрудника, Кулакова. Мне кажется, он может писать и уж достаточно насобачился. Не понравилось мне, что он дебютировал с пьянства. Напишите ему, что описывать пьянство ради пьяных словечек — есть некоторого рода цинизм. Нет ничего легче, как выезжать на пьяных…
Видались с Агафоподом?
Отчего это Вы меня печатаете в нижнем этаже, в фельетоне? Мне это лестно, хотя, с другой стороны… в прежние годы такая честь мне всякий раз обходилась в 2-3 рубля, так как Виктор Викторыч почему-то фельетонные рассказы рассчитывал по 7 коп.
Кстати: будьте благодетелем, распорядитесь, чтобы я получил свой гонорар не позже 31-го декабря. Честное слово, я нищ. Весь декабрь не работал у Суворина и теперь не знаю, где оскорбленному есть чувству уголок. Извините, что нарушаю законы Вашей бухгалтерии, но… что делать?
Получили от Николая рисунок?
Погода у нас безнравственная, бленорейная. 3 градуса тепла. Санный путь перестает быть санным. Прощайте и будьте здравы.
Ваш А. Чехов.
212. А. С. КИСЕЛЕВУ
25 декабря 1886 г. Москва.
Алексей Сергеевич!
Вас, Марию Владимировну, Василису Пантелевну и Сережу поздравляю с праздником и с наступающим Новым годом и желаю всего, что может только пожелать старый друг, который лучше новых двух.
Душевно Ваш
А. Чехов.
25/XII.
213. Ал. П. ЧЕХОВУ Между 27 и 30 декабря 1886 г. Москва.
Ремешок от штанов!
Спасибо за письмо. Прочел и «штемпель к возврату приложил», так как оно гнусно и безнравственно. Ты чудак. Написал мне про гуся, про Таньку, про невесту без профиля, ноне сказал ни слова о своем новом месте, о новых людях и проч.
Сию же минуту сядь и напиши мне все от начала до конца, ничего не пропуская и не умалчивая. Жду с нетерпением и не стану писать тебе, пока не получу от тебя письма…
Поклоны.
Врач А. Чехов.
Не позволяй в мелочах подписывать твое полное
