это письмо на почту, ругается.
Поклон Вашим.
А. Чехов.
278. И. П. ЧЕХОВУ
4 июня 1887 г. Бабкино.
Если я поеду в Питер, то не раньше 10-11 июня, не заезжая в Москву, почтовым поездом. По уговору с Лейкиным, я остановлюсь, не доезжая П«етер»бурга, в Колпине, откуда на лошадях поеду в его имение.
Ты и Грузинский поезжайте тоже 10 или 11. Посоветуясь с Лейкиным, я вышлю вам из его имения через контору «Осколков» план нашей встречи и, буде вы пожелаете, совместной поездки в Ладожское озеро. Эта поездка не обойдется дороже 10 р. с носа, т. е. суммы, которую вы проживете в Питере и без поездки, ибо жить на пароходе дешевле, чем в П«етер»бурге.
В П«етербурге» пробудем 7 дней. Если Грузинский захочет, то я на обратном пути потащу его к себе на дачу. Во всяком случае сообщи день и час, в к«ото»рый выедешь. Может быть, поедем вместе.
Твой А. Чехов. На обороте:
Москва,
Кудринская Садовая, д. Фацарди,
Арбатское училище
Ивану Павловичу Чехову.
279. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ
4-5 июня 1887 г. Бабкино.
4 июнь.
Простите, милейший друг, что я так варварски опаздываю с письмом, которое обещал прислать в первую же неделю своего дачного жития. Во-первых, обязательное писанье утомляло, а во-вторых, как-то не писалось: вздумаешь сесть за письмо и забудешь.
Вы «…»* который живете только чувствами, не замечаете холода, но мне, дачнику, нестерпимо холодно. Бррр! Когда же греет солнце, мое бедное тело сожирают комары, мошкара и прочие крокодилы… 10-го июня улетаю в Питер, в оттуда в Ладожское озеро.
Получили ли Вы Ваш чемодан? Я приказал Петру (сторожу учителя) снести его Вам… Возвращаю его чахоточным… Увы, южный климат оказывается вредным для чемоданов! Не моя тут вина!
Ну-с, относительно Яшенькиного инцидента могу Вас успокоить: все обстоит настолько благополучно, что Вы можете успокоиться.
Ваша последняя откровенная беседа со мной произвела на меня освежающее впечатление, ибо, во-1), она удвоила мою симпатию к Вам и, во-2), из нее почерпнул я одно весьма драгоценное сведение, а именно, что не я один бываю мучеником и, как мне казалось, тряпкой в известных случаях; для меня эти случаи всегда доставляли тьму неперевариваемых волнений и тревог, и я был мучеником до мозга костей, пока не привыкал к своему душевному состоянию. Когда мне приходилось «…» которых «…»*, моя душевная чувствительность всякий раз достигала такого градуса, что я становился тряпицей, которую волновал всякий пустяк, и не мог глядеть на вещи просто, — в таком положении я, конечно, съел бы Яшеньку… Вообще скучно, и скучно… Перейду к веселому.
В Бабкине по-прежнему «…» Работы много, так что «…» некогда.
Если увидите Николая, то передайте ему, что я жду его к себе на дачу.
Ложусь спать. Быть может, завтра припишу еще что-нибудь.
5-го июня.
Идет дождь. Бррр! Это письмо Вы получите 7-го. Если 8-го напишете мне, то я успею получить до выезда в Петербург. Прощайте, будьте здравы и не думайте о «…»*
Ваш А. Чехов. * Адресатом зачеркнуто несколько слов.
280. А. А. ДОЛЖЕНКО
9 июня 1887 г. Бабкино.
9 июнь.
Милейший друк
Алексей Алексеич!
Иван сказал мне, что никто не берется сделать ложку и что кто-то берется сделать за 3 р. 50 к. Я не понял его. Если тебя стесняет цена, то считаю нужным успокоить тебя: ложка не моя, а потому до цены мне нет никакого дела. Какую цену потребуют, такую и давай, иначе нам придется послать ложку обратно в Таганрог или же замошенничать. Если за ложку потребуют тысячу рублей, то, конечно, не давай, а если 3, 5, или 6, или дороже, то я благословляю тебя руками и ногами. Постарайся, чтобы она была готова к 20 — 25 июня.
Мы ждем тебя к себе на дачу. Если не приедешь, то я донесу Ивану Егоровичу, что ты бываешь у барышень Ермолиных.
Будь здоров. Мамаше твоей кланяюсь и целую руку.
Твой А. Чехов.
Если придут из Таганрога тарани, то попроси маму взять себе 25 тараней. Ты распакуй. Если будут и галеты, то и их возьми. На конверте: г. Москва,
Кудринская Садовая, д, Корнеева, кв. д-ра Чехова
Его высокоблагородию
Алексею Алексеевичу Долженко.
281. Н. А. ЛЕЙКИНУ
9 июня 1887 г. Бабкино.
Добрейший Николай Александрович! Пишу это письмо 9-го июня и посылаю его завтра с гостем на станцию. Увы! Обстоятельства грозят сделать меня изменником. Вчера я получил письмо от коллеги, земского эскулапа, который просит меня сменить его с субботы 13-го, ссылаясь на то, что ему с женой нужно во что бы то ни стало ехать куда-то в пространство. Я поеду к нему завтра. Если найду причины его отъезда неуважительными, то завтра же выеду к Вам с почтовым поездом; в случае же, если причины покажутся достойными уважения, я сочту себя обязанным сменить его и, таким образом, не приехать к Вам в обещанное мною время. Стало быть, если я не приеду до 14-го, то вовсе не приеду. Выезжайте сами в Ладожское озеро, а я приеду к Вам как-нибудь после, специально ради Вашей дачи, путешествие же отложу до будущего года.
Одно из Ваших писем, посланное в Таганрог, я получил только вчера.
Погода у меня на даче мерзкая. Дождю и сырости нет конца. Природа так паскудна, что глядеть не хочется. Если у Вас сухо, тепло и тихо, то я завидую Вашему благоутробию. У меня насморк, у членов семьи насморки и бронхиты, извозчики дерут дорого, рыба не ловится, «…» пить не с кем и нельзя… застрелиться в пору!!
Сейчас мальчишки принесли двух дятлов и запросили двугривенный; я дал пятак и выпустил птиц. Они разлакомились и принесли мне еще пару. Я птиц взял и дал по шее. Вот вам образчик моих дачных развлечений.
Пальмин переезжает и переезжает… Это, вероятно, очень весело. Поручите Лебедеву изобразить «Переезд Пальмина»: впереди шествует Лиодор Иваныч в цилиндре, за ним Фефела со своими юбками и с старыми пивными бутылками; за этой парочкой плетутся полудохлые, чахоточные утки и куры; процессия освещается Фебом. Подпись: «И под стать нашей хмурой эпохе».
Поклон Вашим. Прощайте и будьте здоровы. Если не приеду, то ругайтесь, но не сердитесь. Я думаю, что Вы поймете мое положение и, вероятно, будучи на моем месте, поступили бы не иначе.
Ваш А. Чехов.
Не забудьте громко «…» и воняющих псов.
282. Ал. П. ЧЕХОВУ 16 июня 1887 г. Бабкино.
16 июнь.
Дубина! Хам! Штаны! Ум недоуменный и гугнивый! Если ты вставил шуточное «кавалеру русских и иностранных орденов», то, стало быть, имеешь желание зарезать сразу два невинных существа: меня и Григоровича. Если эта вставка останется, то книга пущена в продажу не будет, ибо я еще жить хочу, да и Григоровича умерщвлять не желаю. О, как бы я желал, чтобы на том свете тебя антрацитом покормили! За что ты гонишь меня? И почему тебе так ненавистна слава моя? Сейчас же, курицын сын, иди в типографию и выкинь кавалера.
2) Оглавление можно и в начале, можно и в конце.
3) Умоляю, выкинь кавалера, иначе книга не пойдет. Если она уже напечатана с кавалером, то я прошу не выпускать книгу из склада. Негодяй!!! Умоляю.
4) Не посылай впредь заказных писем, ибо они задерживаются на почте.
5) Не переписывай «Следователя»! У меня он есть.
6) Я скоро не приеду в Питер.
7) Поздравляю с дебютом в «Нов«ом» времени». Почему ты не взял какой-нибудь серьезный сюжет? Форма великолепна, но люди — деревяшки, сюжет же мелок. Для пeтого классе мозно люцси… Ты хвати что-нибудь бытовое, обыденное, без фабулы и без конца.
8) Желание В. П. Буренина утилизировать мою «Клевету» льстит мне. Передай ему сие купно с моим согласием.
9) Пиши мне. Я рад, читая твои письма, хотя ты и не гениален. Боже, как тяжело иметь братьев-посредственностей!
10) Прощай! Своим Кикишам и Кокошам передай мое благословение и скажи, что я в большом долгу у них за труды их родителя, понесенные на издание моей книги. Жертвую обоим по чугунной печке.
11) Серьезно, я у тебя в неоплатном долгу. Научи, как поквитаться?
Tuus А. Чехов.
Анна Ивановна! Стыдно хворать! Напишите собственноручно, что вы чувствуете? Кланяюсь.
А. Чехов.
Я в недоумении: почему «кавалера орденов» ты принял всерьез, а «продается в рабство Ал. Чехов с сочадами» — в шутку? Почему не наоборот?
NB. По выходе книги в свет попроси немедленно выслать мне 10 экз«емпляров».
Г«-ну» Александрову выдай книжицу с большим спасибо за труды.
Пиши немедленно!
283. Ал. П. ЧЕХОВУ 21 июня 1887 г. Бабкино.
21.
Ты просишь, чтобы я исключил бы тебя из числа родственников; охотно исполняю твою просьбу, тем более что твое родство всегда компрометировало меня в глазах общества. Отныне ты будешь называться не Чехов, а Иван Михайлович Шевырев.
Сейчас я узнал, что тебя читают шах персидский и хедив египетский, отмечая карандашом все, что им нравится.
Ну-с, температурная кривая прямой Анны Ивановны дает мне право заключить, что твоя половина все еще тянет на мотив брюшного тифа. Такова t° у туберкулезных и брюшных тификов; у последних она бывает в период заживления кишечных язв… Cave*, как пороха, твердой пищи! Пусть А«нна» И«вановна» ест жижицу, пока t° не станет нормальной. Ты глуп и, конечно, не преминешь случая усомниться в моем медиц«инском» гении. Ты спросишь: почему же тиф так долго тянется? Осел ты этакий, да ведь брюш«ной» тиф редко обходится без рецидивов! Болван!
Я глохну, вероятно вследствие катара евстахиевых труб; лень съездить в больницу продуть…
Ем, сплю и купаюсь; немцы подлецы.
К тебе поехал положительный человек.
Степной субботник мне самому симпатичен именно своею темою, которой вы, болваны, не находите. Продукт вдохновения. Quasi симфония.
В сущности белиберда. Нравится читателю в силу оптического обмана. Весь фокус в вставочных орнаментах вроде овец и в отделке отдельных строк. Можно писать о кофейной гуще и удивить читателя путем фокусов. Так-то, Саша. Скажи Буренину, что Москва деньги любить. Так нельзя. Надо понимать.
Твоих воробьев приветствую.
От соединения Осла и Ани
Произошли Николай и Антон Галани.
Будьте здоровы и приблизительны.
Ваш А. Чехов.
Это письмо можешь через 50 лет напечатать в «Русской старине». * Остерегайся. (лат).
284. Г. М. ЧЕХОВУ
23 июня 1887 г. Бабкино.
23 июнь. Воскресенск.
Прости, милый друг, что я так запаздываю ответом на твое письмо. Во-первых, усиленная работа, во-вторых, лень, которая, как тебе известно, раньше нас родилась.
Прежде всего попроси у мамы прощения за скандальчик с извозчиком. Я рассеян, как профессор: забываю инструменты у больных, не плачу извозчикам, которые потом дерут с меня впятеро, путаю адресы на письмах и т. п. Воображаю, что будет в старости! Вероятно, в старости я буду надевать вместо своей шляпы дамскую, жилет надевать раньше сорочки и т. п.
Я не был ни в Сумском уезде, ни в Петербурге, хотя предполагал побывать всюду. Засел я на даче и неподвижно торчу
