школ и состою также, по так называемой 41 статье, помощником серпуховск уездного предводителя дворянства по наблюдению за народным образованием в уезде. Но от чести послужить родному городу я не отказываюсь. Чем богат, тем и рад и, если буду жив и здоров, сделаю все, что в моих средствах — материальных и духовных.
5) Портрет, написанный Бразом, не удался. Такого же мнения и Володя, который видел портрет. Придется писать другой.
6) Свою маму поблагодари за синенькие и скажи ей, что на Рождестве (это очень возможно) я буду в Мелихове и тогда воздам им должное.
Вот и все пункты. В Ницце я пробуду еще не менее месяца. Здесь тепло; хожу в соломенной шляпе и только вечером надеваю летнее пальто. Стал работать понемножку и, быть может, привыкну к чужому письменному столу. Здоровье мое ничего себе.
Кланяйся тете, сестрам и Марфочке. Будь здоров и счастлив.
Твой А. Чехов.
Поклон Иринушке. На конверте: г. Таганрог.
Его высокоблагородию
Георгию Митрофановичу Чехову.
Конторская ул., с дом.
Russie. Taganrog.
2135. Я. Л. БАРСКОВУ
12 (24) октября 1897 г. Ницца.
12 окт.
Многоуважаемый Яков Лазаревич, немножко я запаздываю ответом на Ваше письмо, так как оно должно было пропутешествовать из Биаррица в Ниццу, где я теперь пребываю.
Не знаю, как мне благодарить Вас. На Ваше доброе, милое письмо — искренно говоря, мною совершенно незаслуженное — отвечаю Вам одну сущую правду: во-первых, Вы обязали меня Вашим участием на всю жизнь, и во-вторых, нет надобности присылать мне деньги, так как в настоящее время я имею в своем распоряжении более 7 тысяч франков. Этого мне хватит, тем более, что у меня расходы не бог весть какие, а главное — я теперь в таком настроении, что могу работать и, по всей вероятности, это настроение не мимолетно. Мне хочется писать. Стало быть, если бы, представьте, у меня украли те 7 тысяч, то все-таки я не остался бы на бобах.
Вместо денег пришлите мне что-нибудь интересное почитать, какую-нибудь брошюрку. И пишите мне хоть один раз в месяц, только, пожалуйста, не посылайте писем заказными: здесь за ними надо ходить на почту, а почта далеко от меня. Кстати, мой адрес: Nice, Pension Russe.
Погода здесь чудесная. Тепло, живем на летнем положении. Не скучно, так как поблизости живет Максим Ковалевский, с которым я видаюсь почти каждый день и играю в пикет; здесь, кроме М. К, есть еще интересные русские, и между прочим Вас. Немирович-Данченко, художник Якоби, с которым я тоже играю в пикет.
Крепко жму Вам руку и желаю всего хорошего.
Большое спасибо!
Душевно Ваш А. Чехов.
2136. М. П. ЧЕХОВОЙ
12 (24) октября 1897 г. Ницца.
Милая Маша, вчера получил письмо от отца. Он пишет (7 окт ), что ты все еще не получила денег. Неужели книжный магазин «Н в » еще не прислал 200 р.?
Как бы ни было, если до завтра я не получу известия, что деньги у тебя уже есть, я через Crйdit Lionnais* переводом вышлю тебе 1000 франков, т. е. около 366 рублей. Вышлю, sans me gкner**, адресуясь в Женскую гимназию Ржевской, так как дома днем ты не бываешь.
Если за это время ты успела уже взять в «Русской мысли», то из полученных денег уплати «Русской мысли», которая и без того уж выслала мне 1000 рублей.
Через некоторое время в твоих руках произойдет скопление капиталов и тогда возврати мне эту 1000 франков, через то же Crйdit Lionnais, переводом, но не по телеграфу, а возьми чек или вексель и пришли мне его в заказном письме. Здесь в Crйdit Lionnais меня знают и, буде вексель из письма вытащут, то вору денег не выдадут. Возвращать деньги не спеши.
Марки, что на конверте, отдай Марии Тимофеевне.
Из письма отцовского узнал, что умерла в больнице Анюта, которая служила у нас. Не Нарышкина ли? Скверно вышла замуж, рано умерла — так и не удалось бедняге пожить.
Поклон Александре Александровне, Лике, Иваненке.
Все благополучно. Нового ничего нет.
Будь здорова.
Твой А. Чехов.
Воскресенье. * «Лионский кредит» (франц.) ** не затрудняя себя (франц.)
2137. M. П. ЧЕХОВОЙ
15 (27) октября 1897 г. Ницца.
15 окт.
Chиre Marie,* если Александра Александровна, как ты пишешь, в самом деле приедет в Париж в конце октября, то пусть она до отъезда напишет или телеграфирует в Париж, чтобы ее там встретили. Если она выедет из Москвы в понедельник в 6 ч веч, то в Париже будет в четверг утром — пусть рассчитает и даст знать о дне своего прибытия по адресу: «M. Souvorine, В-d (т. е. бульвар) Pereire 142». Суворин Мих. Алекс. вот уже второй год живет в Париже и учится живописи. О том, что А. А. приедет в Париж, он уже извещен и изъявил готовность оказать великой русской художнице всякое содействие. Он добрый малый, скучает и будет рад приехать на вокзал. Засим, 5-го ноября по новому стилю Максим Ковалевский начнет читать лекции в Париже. Это добродушнейший и интересный человек, пусть А. А. познакомится с ним. Адрес его я пришлю ей в Париж своевременно. Он будет рад знакомству с ней и расскажет ей много интересного; Париж он знает превосходно. Не пишу всего этого А. А., потому что не знаю, где она теперь; она писала мне, что до Парижа поедет в Петербург.
«Русских вед » мне не присылай. За «Одесские новости» спасибо. Получила деньги? Я думаю, что они не будут лишними.
Я уже привык к месту, освоился, осмотрелся и нахожу, что я превосходно сделал, что не купил участка в Ялте. Здесь и теплей, и интересней, и жизнь гораздо дешевле, и если бы понадобилось купить участок, то это здесь удалось бы сделать и скорее и выгоднее. За превосходную комнату с коврами, с камином и проч. и проч. и с отдельной уборной, с правом сидеть и принимать своих гостей в салоне, за завтрак, обед (по качеству и количеству не уступающий ничем 2-х рублевому обеду в Эрмитаже), кофе и проч. и проч. я плачу 70 франков в неделю, т. е. 100 р. в месяц. Стало быть, холостой человек, зарабатывающий 2500-3000 р. в год, может прожить здесь прекрасно. Приходится много расходовать на мелочи — на газеты, которые я читаю в изобилии, глотаю, и на певцов и музыкантов, которые то и дело приходят во двор и задают концерты под окнами. А здешние уличные певцы, которым платишь по 10 сантимов, поют из опер, поют гораздо лучше, чем в мамонтовской опере, и я думаю, что здешний уличный тенор, во всяком случае, более талантливый и более изящный, чем, например, Петруша Мельников, получал бы у Мамонтова по 500 р. в месяц. Я не преувеличиваю и с каждым днем все убеждаюсь, что петь в опере не дело русских. Русские могут быть разве только басами, и их дело торговать, писать, пахать, а не в Милан ездить.
О здоровье ничего не могу сказать дурного. В Ницце у меня ни разу не показывалась кровь, и здешние мои знакомые кашляют гораздо чаще, чем я. Мне все разрешено; советуют только не ехать в Париж в ноябре, когда там слякоть. А обидно, что А А увидит заграницу в дурную погоду и получит о ней превратное понятие. У нас в Ницце жарко, небо голубое, ходим по-летнему. Кругом зелень.
Я нашел средство от комаров. Это свечи, которые называются «Fidibus» (Фидибюс). Привезу их с собой в Мелихово. Но, быть может, их можно достать у Феррейна или Келлера. Вот узнай-ка. Если нельзя, то я привезу 10 коробок, чтобы хватило на все лето.
Где Саша Селиванова? Что слышно про Наташу Линтвареву?
Здесь сиамский король. Он очень похож на Иваненку. Ну, будь здорова. Некогда писать, я засел за работу. Встаю в 7-м часу, ложусь в 11 ч. По утрам в 7 час. мне подают громадную чашку кофе, и горничная, улыбаясь, говорит: bonjour, monsieur!
Всем кланяюсь. Вчера я выиграл в пикет у М. Ковалевского 1 1/2 франка.
Твой Antoine. * дорогая Маша (франц.)
2138. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ
17 (29) октября 1897 г. Ницца.
17 окт.
Дорогой Василий Михайлович, посылаю Вам рассказ, плод моей праздной музы. Здешняя бумага (papier йcolier) имеет такой аппетитный вид и так приятно покупать здесь перья, что трудно удержаться, чтобы не писать.
Если сгодится рассказ, то напечатайте его. Если он покажется длинным и не поместится в один фельетон, то отдайте его Гольцеву, а я пришлю Вам другой, который начну писать завтра.
Погода чудесная, летняя; только по утрам, около 8 час., бывает свежо, но изредка. В Монте-Карло давно уже не был и не знаю, как часто выходит теперь там первая дюжина.
Живу все в том же Pension Russe, все так же тихо и мирно, как и при Вас. Впрочем, была и революция. До моего сведения дошло, что живущие в том же пансионе шпион (варшавский молодой человек оказался таковым в конце концов) и земский начальник платят Вере Дм по 9 франков в день; я же плачу 11. Меня это немножко покоробило, я стал бунтовать и мне сбавили 1 фр. Плачу теперь 10.
Завтра в субботу по случаю отъезда Максима Максимовича обед в Pens Russe. Будут обедать 8 русских. Юрасов принесет свое вино, доставшееся ему в наследство от какого-то князя.
Играю в пикет с Якоби и с Ковалевским. Якоби говорит, что Вас. Немирович-Данченко военный писарь, мерзавец и бездарность. Вы, кажется, единственный человек, о котором он отзывается хорошо.
Как доехали? Как поживаете?
Иду на почту. Привет Варваре Алексеевне и детям.
Будьте здоровы и благополучны, крепко жму руку. Ваш А. Чехов.
Не пришлете ли корректуру? Я пошлифовал бы рассказ. Ведь время терпит, спешить некуда.
2139. А. С. СУВОРИНУ
17 (29) октября 1897 г. Ницца.
17/29 окт.
Какими судьбами Вы в Париже? Как? Почему? Во всяком случае это приятная новость, и я очень рад. Я ответил на Вашу телеграмму, что я bien portant*, но приехать в Париж я не могу, так меня не пускают и поездку туда называют безумием. Вот что: не приедете ли Вы в Ниццу? Ведь это круг не большой, проедете лишних каких-нибудь 15 часов, зато здесь тепло, солнце светит ярко, морс шумит приветливо; в кафе играет музыка, кофе вкусное… Право, приезжайте! Если согласитесь доставить мне это громадное удовольствие, то телеграфируйте, пожалуйста. Выйду Вас встретить, если обозначите в телеграмме час отъезда из Парижа. Пожалуйста, приезжайте! Кроме удовольствия ничего не получите, так как тепло Вы любите.
Буду ожидать с нетерпением. Нового ничего нет. Поклон Михаилу Алексеевичу и Павловскому.
Ваш А. Чехов.
Привезите пьесу «Lena», переделка с английского романа Филипса «As in a looking glass».** Пьеса французская.
Привезите журнал
