не уехали, поклонись.
Обнимаю родную мою, хорошую.
Твой А. На конверте:
Москва.
Ольге Леонардовне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
4023. В. С. МИРОЛЮБОВУ
27 февраля 1903 г. Ялта.
27 февр. 1903.
Милый Виктор Сергеевич, на два дня надул Вас: кончил не 25, как писал, а только вечером 27-го. Ну, да не беда. А здоровье уже не то, не могу писать по-прежнему, утомляюсь скоро. Корректуру пришлите, ибо надо исправить и сделать конец. Концы я всегда в корректуре делаю. Будьте здоровехоньки. Буду поджидать Вас.
Ваш А. Чехов.
4024. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
1 марта 1903 г. Ялта.
1 марта.
Актрисуля милая, приехали Ярцевы, рассказывают, что «Столпы» им не понравились, но что ты была очень хороша. В «Русских ведомостях» читал сегодня похвалу. Вообще я газетчикам не верю и верить не советую. Эфрос хороший малый, но он женат на Селивановой, ненавидит Алексеева, ненавидит весь Художеств театр, — чего он не скрывает от меня; Кугель, пишущий о театре в десяти газетах, ненавидит Художеств театр, потому что живет с Холмской, которую считает величайшей актрисой.
У нас цветет камелия, скажи об этом Маше.
Ну, как живешь, дусик? Как чувствуешь себя? Ярцевы говорят, что ты похудела, и это мне очень не нравится. Это утомляет тебя театр. Получил я письмо от Немировича, пишет, что давно не имел от меня писем, между тем я очень недавно писал ему. Его адрес: Б. Никитская, д. Немчинова? Так?
У нас прохладно, но все же я сижу на воздухе. Софья Петровна Средина очень похудела и очень постарела. Леонид В. не встает; сидит в постели, и это уже давно. Сельди я получил, спасибо. Тут как-то Ольга Михайловна привезла мне 2 десятка селедок, и я ем их все время.
Говорят, что Горький приезжает скоро в Ялту, что для него готовят квартиру у Алексина. Едет сюда, по слухам, и Чириков. Вот, пожалуй, некогда будет писать пьесу. И твой любимчик Суворин приедет; этот как придет, так уж с утра до вечера сидит — изо дня в день.
Когда же ты увезешь меня в Швейцарию и Италию! Дуся моя, неужели не раньше 1 июня? Ведь это томительно, адски скучно! Я жить хочу!
Ты сердишься, что я ничего не пишу тебе о рассказах, вообще о своих писаниях. Но, дуся моя, мне до такой степени надоело все это, что кажется, что и тебе и всем это уже надоело, и что ты только из деликатности говоришь об этом. Кажется, но — что же я поделаю, если кажется? Один рассказ, именно «Невеста», давно уже послан в «Журнал для всех», пойдет, вероятно, в апрельской книжке, другой рассказ начат, третий тоже начат, а пьеса — для пьесы уже разложил бумагу на столе и написал заглавие.
Ну, господь с тобой. Благословляю тебя ласково, целую и обнимаю дусю мою.
Твой А. На конверте:
Москва.
Ольге Леонардовне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
4025. И. М. КОНДРАТЬЕВУ
1 марта 1903 г. Ялта.
1 марта 1903.
Ялта.
Иван Максимович!
Будьте добры, не откажите сделать распоряжение о высылка мне гонорара по вышеписанному адресу, т. е. в Ялту. И, если можно, пришлите мне также «Каталог пьес Общества драматических писателей», чем очень меня обяжете. Искренно Вас уважающий
А. Чехов.
4026. М. П. ЧЕХОВОЙ
1 марта 1903 г. Ялта.
Милая Маша, когда будешь покупать семена, то не забудь гигантскую коноплю. Весна началась, я уже получил из Сухума и посадил много хорошего. Дожди идут почти каждый день, земля влажная, растения чувствуют себя прекрасно. Арсений уже кое-где посеял газон.
Цветет камелия. Я в городе не бываю, сижу дома. Средин болеет — и достаточно серьезно, у сына Татариновой нормальная температура, значит, общая бугорчатка оказалась вздором.
Мать здорова, ест постное, мучается с зубами. Желаю тебе здравия и благополучия.
Твой Антон.
1 марта.
Арсений просит купить бордюрные ножницы для подрезывания бордюров и газона. На обороте:
Москва.
Марии Павловне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
4027. И. М. КОНДРАТЬЕВУ
2 марта 1903 г. Ялта.
2 марта 1903.
Иван Максимович!
К письму моему, посланному вчера, я забыл добавить просьбу — выслать деньги переводом через Московский купеческий банк.
Желаю Вам всего хорошего.
Искренно Вас уважающий
А. Чехов.
Ялта.
4028. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
3 марта 1903 г. Ялта.
3 марта.
Милюся моя, только что собрался написать тебе, как пришла начальница, и не одна, а привела с собой учителя одного. Теперь сидят внизу и пьют чай, а я спешу написать тебе сии строки.
Я здоров, ничего не болит, кашляю меньше. Скучно. Погода хуже. В Ялте переполох: все ждут приезда Горького. А мне становится не то чтобы скучно, а как-то вяло на душе при мысли, что мне придется беседовать с Екатериной Павловной, видеть гувернантку, слышать, как бесится Максимка. Постарел я!
Идут!! Будь здорова!
Твой А. На конверте:
Москва.
Ольге Леонардовне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
4029. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
4 марта 1903 г. Ялта.
4 марта.
Милый мой дусик, у нас в Ялте торжество: открылся магазин Кюба, настоящего петербургского Кюба. Завтра пойду погляжу, что у него есть, и напишу; быть может, уже не понадобится привозить из Москвы всякую закуску.
Ты делаешь мне выговор за то, что у меня еще не готова пьеса, и грозишь взять меня в руки. В руки бери меня, это хорошая угроза, она мне улыбается, я только одного и хочу — попасть к тебе в руки, что же касается пьесы, то ты, вероятно, забыла, что я еще во времена Ноя говорил всем и каждому, что я примусь за пьесу в конце февраля и в начале марта. Моя лень тут ни при чем. Ведь я себе не враг, и если бы был в силах, то написал бы не одну, а двадцать пять пьес. И очень рад, что пьесы нет, так как вам не репетировать теперь нужно, а отдыхать. Работать так неумеренно — это свинство по меньшей мере!
У нас прохладно, но все же недурно. Насчет будущей зимы я еще пока ничего не решаю, но особенно радужных надежд на оную не возлагаю. Пока только могу сказать, что до декабря в Москве буду жить (особенно, если шубу сошьешь), а потом, вероятнее всего, придется удрать за границу, на Ривьеру или в Нерви, что ли, этак до 15 февраля, потом назад в Ялту. Будем пребывать в разлуке, но что же делать!! Ничего не выдумаешь, как ни верти головой. Вот если б ты забеременела, тогда бы в феврале я взял тебя с собой в Ялту. Хочешь, дуся? Какого ты мнения? Даже согласился бы зимовать, хоть в Архангельске, все равно тогда, только бы из тебя вышла родительница.
Поедете в Петербург? Да или нет? Итак, завтра пойду к Кюба, понюхаю европейской цивилизации. Перебираетесь на новую квартиру? На каком этаже? Если высоко очень, то я буду всходить полчаса, это ничего, все равно делать мне в Москве нечего.
Ванна ванной, а все-таки я прежде всего в баню. Вот жаль квартиры Гонецкой, там баня близко.
Ну, бабуля моя, обнимаю тебя и, обнявши, начинаю прыгать по комнате, потом целую в шейку, в спинку и щелкаю по носу, дусик мой.
Твой А. На конверте:
Москва.
Ольге Леонардовне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
4030. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
5-6 марта 1903 г. Ялта.
5 марта.
Дусик мой, актрисуля, так как я уже не литератор, а гастроном, то сегодня отправился в магазин Кюба, уже открытый. Там оказалась чудесная икра, громадные оливки, колбаса, которую делает сам Кюба и которую нужно жарить дома (очень вкусная!), балык, ветчина, бисквиты, грибы… Одним словом, из Москвы не нужно уже ничего привозить, кроме круп и пшена. Мне кажется, что и окорока к празднику следует теперь покупать у Кюба. Пишу тебе обо всем этом, потому что сегодня был Альтшуллер и уверял меня, что до середины апреля мне нельзя ехать в Москву ни в каком случае. Дуся моя, жена моя, актрисуля, голубчик родной, не найдешь ли ты возможным приехать в Ялту на Страстной, а если поедете в Петербург, — то на Фоминой? Мы бы с тобой чудесно пожили, я бы поил тебя и кормил чудесно, дал бы тебе почитать «Вишневый сад», а потом вместе и покатили бы в Москву. Альтшуллер клянется, что плеврит у меня еще не всосался и что ехать ни в каком случае нельзя. Приезжай, роднуля! Театр даст тебе отпуск, я упрошу, если твоих просьб будет недостаточно. Напиши, что приедешь, а главное подумай. Подумай, как для тебя лучше и удобнее. Но я так соскучился, так жажду видеть тебя, так хочу съесть тебя всю живьем, что у меня нет терпения, я зову, и зову. Ты не сердись, дуся, а сначала подумай, обсуди. И если решишь ехать, то пойди теперь же закажи билет (на Неглинном), а то к празднику не найдешь. И напиши мне, как ты решишь.
В «Вишневом саду» ты будешь Варвара Егоровна, или Варя, приемыш, 22 лет. Только не сердись пожалуйста. Ты не пиши, а телеграфируй одно слово: «приеду» или «нельзя».
Ты вот пишешь, что не знаешь, как мы встретимся, а я так чувствую, точно мы вчера расстались, и я встречу тебя так, как будто ты не переставала быть моей ни на один день.
Сегодня от тебя нет письма.
6 марта
Пишу на другой день. Из твоего сегодня полученного письма видно, что вопрос с Петербургом еще не разрешен отрицательно, что быть может еще поедете. Если так, то приезжай в Ялту после Петербурга; вообще обсуди все как нужно, и если не найдешь нужным или возможным приехать, то так тому и быть, я покорюсь и сам приеду без всяких разговоров. Решай ты, ибо ты человек занятой, рабочий, а я болтаюсь на этом свете как фитюлька.
Сегодня сильный ветер, неприятно. Если пьеса у меня выйдет не такая, как я ее задумал, то стукни меня по лбу кулаком. У Станиславского роль комическая, у тебя тоже.
Ну, пупсик, будь здорова. Я тебя люблю, а ты там как хочешь. Твоя фотография выставлена в магазине Волковой, на окне.
Обнимаю тебя и целую.
Мятных леденцов не покупай больше. Мармелад есть у Кюба. На конверте:
Москва.
Ольге Леонардовне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
4031. M. П. ЧЕХОВОЙ
8 марта 1903 г. Ялта.
Милая Маша, вчера в магазине Кюба сказали мне, что к праздникам будут окорока и копченый и для запеканья, стало быть не привози. Нового ничего нет, все старо. И холодно по-старому, Ольга писала, что вы перебираетесь в дом Коровина, но когда -неизвестно; пишу по старому адресу. Закусок вообще не привози никаких, все найдется у Кюба. Ване скажи, что я буду рад очень, если он приедет; только пусть пораньше билет возьмет, а то будет на вокзале толкотня. Будь здорова.
Твой А.
8 марта 1903. На обороте:
Москва.
Марии Павловне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
4032. А. Н. МОШИНУ
9 марта 1903 г. Ялта.
9
