к портным, чтобы задержки не было. Шуба нужна, главным образом, теплая и легкая. Буду ходить по Москве в новой шубе под ручку с женой. Только бы вот расстройства желудка не было.
Я тебя люблю, лошадка, и поэтому буду колотить.
Дуся родная, когда же ты будешь меня слушаться? Я просил тебя тысячу раз получше заклеивать конверты, твои письма приходят ко мне почти распечатанные.
Пиши мне каждый день поподробнее, не скрывай от меня ничего.
Обнимаю, поглаживаю свою милую жену. Не скучай, будь здорова и весела.
Твой А. На конверте:
Москва.
Ольге Леонардовне Чеховой.
Петровка, д. Коровина, кв. 35.
4215. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
25 октября 1903 г. Ялта.
25 окт.
Лошадка моя милая, сегодня в «Крымском курьере» и в «Одесских новостях» перепечатка из «Новостей дня»; будет перепечатано во всех газетах. И если бы я знал, что выходка Эфроса подействует на меня так нехорошо, то ни за что бы не дал своей пьесы в Художеств театр. У меня такое чувство, точно меня помоями опоили и облили.
От Немировича до сих пор нет обещанного письма. Да я и не особенно жду; выходка Эфроса испортила мне все настроение, я охладел и испытываю только одно — дурное настроение.
Вчера у меня были Екат Павл и Средина. Был Михайловский. Я обругал в письме к тебе пьесу Чирикова, и как оказывается, поторопился; это Алексин виноват, он очень бранил пьесу в телефон. Вчера вечером я прочитал «Евреи»; особенного ничего нет, но написано не так уж плохо, можно три с плюсом поставить.
Нет, я никогда не хотел сделать Раневскую угомонившеюся. Угомонить такую женщину может только одна смерть. А быть может, я не понимаю, что ты хочешь сказать. Раневскую играть не трудно, надо только с самого начала верный тон взять; надо придумать улыбку и манеру смеяться, надо уметь одеться. Ну, да все ты сумеешь, была бы охота, была бы здорова.
Я с Эфросом больше не знаком.
Ем много. Скажи Маше, что брат Арсений (Петунька, как его называют в кухне) вернулся, живет у нас в кухне. Это великолепный садовник; не надо ли кому-нибудь, из знакомых? Скажи 3. Г. Морозовой, что этот садовник кончил курс, трезв, молод, порядочен и может насадить великолепный сад (не цветы, а фруктовый сад). Вот не хочет ли она иметь свой роскошный сад, десятин в 20-30? Серьезно, скажи ей. Я ручаюсь, ибо я в этом деле весьма и весьма понимаю. Пусть не упускает.
Маркс прислал телеграмму: просит напечатать «Вишневый сад».
Облачно. Прохладно.
Средин выделяет много белку. Дело плохо. У меня недавно смотрели, белка не нашли. Каждый год смотрим. Зато покашливаю больше и хуже, чем в прошлые годы.
Листья на деревьях еще целы, не падают. Купил себе икры, сельдей, килек, а анчоусов забыл купить. Вот когда Маша будет высылать бабушке сапоги, то присоедини анчоусы. Впрочем, не нужно, это у меня с пера сорвалось. Анчоусы есть у Кюба.
Ну, лошадка, целую тебя и обнимаю. Утешай меня своими письмами. Я тебя люблю.
Твой А. На конверте:
Москва.
Ольге Леонардовне Чеховой.
Петровка, д. Коровина, кв. 35.
4216. А. Ф. МАРКСУ
25 октября 1903 г. Ялта.
Пьеса уже отдана.
Чехов. На бланке:
Петербург.
«Нива».
Адольфу Федоровичу Марксу.
4217. М. П. ЧЕХОВОЙ
25 октября 1903 г. Ялта.
Милая Маша, бабушка просит, чтобы ты купила ей и выслала в Ялту валенки, помягче и удобнее. Хорошо бы, если бы у Мюра взялись сделать к валенкам кожаные подошвы.
Дома все благополучно. Мать здорова, я тоже здоров. Нового ничего нет. Ты редко пишешь.
Газету высылаю. Будь здорова и весела, поклонись Ване с семьей.
Твой А.
25 окт. 1903. На обороте:
Москва.
Марии Павловне Чеховой.
Петровка, д. Коровина, кв. 35.
4218. В. А. ГОЛЬЦЕВУ
27 октября 1903 г. Ялта.
Дорогой Виктор Александрович, Елпатьевскому я скажу и сам буду помнить. Это насчет Венгеровой. Скажи ей, чтобы, приехав в Ялту, она остановилась в гостинице «Ялта» (за 1 — 1.25 к. в сутки), переночевала бы и на другой день пошла бы к Софье Павловне Бонье, адрес которой она может узнать на набережной в магазине Синани. Бонье устроит ее, ибо уже я говорил.
Получил письмо от Каллаша с известием об избрании меня во врем председатели. Напиши мне, должен ли я написать что-нибудь Каллашу? И как его зовут? Где он живет?
Будь здрав и благополучен, скоро увидимся, по всей вероятности. 10 ноября — так наметил, и если не помешает кашель или понос, то постараюсь выбраться именно 10-го.
Обнимаю тебя.
Твой А. Чехов.
27 окт. 1903. На обороте:
Москва.
Виктору Александровичу Гольцеву. Ваганьковский пер., д. Куманина, редакция «Русской мысли».
4219. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
27 октября 1903 г. Ялта.
27 окт.
Здравствуй, лошадка! Ты говоришь, что пишешь мне каждый день, между тем вчера я не получил твоего письма. Хризантемы цветут буйно, изобильно, розы тоже цветут, погода сегодня замечательно тихая и приятная.
Вот уже 15 дней, как я послал пьесу, а письма не получил я еще ни одного, если не считать твоих писем. Вообще с этой пьесой мне не повезло. Если она не пойдет в этом сезоне, то все-таки следовало бы мне написать. Хоть бы Тихомирова написала, что ли.
И репертуара не получаю. Ну, да бог с вами.
На балконе сижу каждый день часа по два. В твой уголок с гамаком не хожу, там уже осень, нелюдимо. Ограду давно кончили, еще при Маше.
Костя немножко похварывал, говорит -лихорадка, но весел. Ты думаешь, что у него романчик с m-me Бонье? А это может быть. Она стала такая веселая, счастливая. Письмо твое он получил. Но сам он пишет, по-видимому, с большим трудом, так же, как и читает. Это совсем провинциальный муж.
Ах, венгерец милый, как мне скучно! За границу поехать, что ли? Как ты думаешь?
Если хочешь, чтобы письма доходили исправно, то сама опускай их в почтовый ящик. Вчерашнее письмо, которое не дошло до меня, кто-то носит теперь в кармане.
Целую тебя, мою лошадку, и хлопаю по спине, глажу шейку. Обнимаю, дусик.
Твой А. На конверте:
Москва.
Ольге Леонардовне Чеховой.
Петровка, д. Коровина, кв. 35.
4220. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
28 октября 1903 г. Ялта.
28 окт.
Лошадка моя, насчет фуражки и порошка я уже писал тебе, ты забыла. Я писал, что фуражки и порошка не нужно, а что бумага (W) нужна. Сегодня пришла твоя фотография, и я заплатил штрафу 28 коп., так как было только 2 марки, а не 4. Фотографии надо посылать заказною бандеролью.
Пищика должен играть Грибунин. Боже сохрани отдавать эту роль Вишневскому. Фирса — Артем, Яшу — Москвин или Громов, который вышел бы оригинальнейшим Яшей. Но лучше, конечно, Москвин. А если Мария Петровна согласилась бы играть Шарлотту, то чего же лучше! Я думал об этом, да не смел говорить. Что она хрупка, мала ростом -это не беда. Для Ани она стара. Но главное — чтобы Вишневский не играл Пищика, боже сохрани. Леонидова я не знаю. Купца должен играть только Конст Серг. Ведь это не купец в пошлом смысле этого слова, надо сие понимать.
Из вашего театра писем нет и нет. Репертуара не получаю и не получал, врать я не стану.
А Найденов со своим «№ 13» провалился? Вот он должен меня слушаться: писать пьесу не чаще чем раз в пять лет. Ведь «Дети Ванюшина» долго еще будут кормить его, значит, можно не торопиться.
Эфрос продолжает напоминать о себе. Какую провинциальную газету ни разверну, везде -гостиница, везде Чаев.
Посидела у Телешова? Послушала? Вот и сердись на меня за то, что я не читаю своих рассказов и пьес. Но если ужин хороший был, то все можно простить. Давно уже я хорошо не ужинал, кстати сказать.
Я уже писал Горькому, пьеса будет напечатана в его сборнике. Он предлагает мне 1500 р. за лист. Откуда же выйдет 7000? Ведь в пьесе всего 2 листа.
Бунину и Бабурину (т. е. Найденову) передай привет. Вересаеву тоже поклонись, если увидишь; скажи ему, что он мне очень нравится.
Если заказывать шубу, то пожалуйста без Вишневского. Этот так важно держится в магазинах, что дерут всегда втридорога… И кстати сказать, Вишневский не прислал мне за все время ни одного письма, знать я его не хочу.
Мать очень обрадовалась твоей карточке, только слово «кривоглазая» ее немножко шокировало.
Ветер. Прохладно. У нас в доме затоплены почти все печи.
Видишь, какие длинные письма пишу я тебе! Что ты на это скажешь? Ах, лошадка, лошадка, ведь я еще ни разу тебя не бил кнутиком, а только и знаю, что ласкаю. Обнимаю тебя, целую и еще раз обнимаю.
Твой А.
Твое письмо с фотографией опоздало дня на три, очевидно, кто-нибудь протаскал в кармане. На конверте:
Москва.
Ольге Леонардовне Чеховой.
Петровка, д. Коровина, кв. 35.
4221. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
30 октября 1903 г. Ялта.
30 окт. 1903.
Вот видишь, на какой бумаге я пишу тебе, лошадка! Насчет выбора меня в Общество любителей словесности я ничего не понимаю. Если выбрали в председатели, то почему во временные? Если во временные, то на сколько времени? А главное, я не знаю, кого я должен благодарить, кому написать. Получил на днях извещение, написанное плохим почерком, за подписью какого-то Каллаша, написанное не на бланке, очевидно не официально, а как зовут этого Каллаша и где он живет -неизвестно, и я до сих пор еще не написал благодарности за выборы.
Станиславский будет очень хороший и оригинальный Гаев, но кто же тогда будет играть Лопахина? Ведь роль Лопахина центральная. Если она не удастся, то, значит, и пьеса вся провалится. Лопахина надо играть не крикуну, не надо, чтобы это непременно был купец. Это мягкий человек. Грибунин не годится, он должен играть Пищика. Храни вас создатель, не давайте Пищика Вишневскому. Если он не будет играть Гаева, то роли другой ему нет у меня в пьесе, так и скажи. Или вот что: не хочет ли он попробовать Лопахина? Буду писать Конст Сергеевичу, от него я вчера письмо получил.
Сегодня в «Гражданине» бранят Художеств театр за «Юлия Цезаря».
Вчера было расстройство желудка, без причины, сегодня ничего.
Если Москвин хочет играть Епиходова, то очень рад. А Лужскому что тогда?
Подумаю немножко и, пожалуй, приеду в Москву, а то как бы Немирович не роздал роли из политических соображений Андреевой, О. Алексеевой и проч.
Мне скучно, работать не могу. Погода пасмурная, холодно, в комнатах чувство печей…
Оказывается, напрасно я спешил с пьесой. Мог бы еще месяц повозиться с ней.
Что за мучение обрезать ногти на правой руке. Без жены мне вообще плохо.
К халатику твоему привыкаю. А вот к Ялте не могу привыкнуть. В хорошую погоду казалось, что все хорошо, а теперь вижу — не дома! Точно я живу теперь в Бирске, том самом, который мы с тобой видели, когда плыли по Белой.
Хризантемы получила? В каком виде? Если в хорошем, то
