Скачать:PDFTXT
Повести и рассказы

стал беспокоить страх, что он вот-вот упадет. И в самом деле, ноги совсем онемели, так что мало-помалу он перестал ощущать их, и непонятно ему было, как и на чем он стоит, отчего не падает…

Когда служба кончилась, было без четверти двенадцать. Приехав к себе, преосвященный тотчас же разделся и лег, даже Богу не молился. Он не мог говорить и, как казалось ему, не мог бы уже стоять. Когда он укрывался одеялом, захотелось вдруг за границу, нестерпимо захотелось! Кажется, жизнь бы отдал, только бы не видеть этих жалких, дешевых ставень, низких потолков, не чувствовать этого тяжкого монастырского запаха. Хоть бы один человек, с которым можно было бы поговорить, отвести душу!

Долго слышались чьи-то шаги в соседней комнате, и он никак не мог вспомнить, кто это. Наконец отворилась дверь, вошел Сисой со свечой и с чайной чашкой в руках.

– Вы уже легли, преосвященнейший? – спросил он. – А я вот пришел, хочу вас смазать водкой с уксусом. Ежели натереться хорошо, то большая от этого польза. Господи Иисусе Христе… Вот так… Вот так… А я сейчас в нашем монастыре был… Не ндравится мне! Уйду отсюда завтра, владыко, не желаю больше. Господи Иисусе Христе… Вот так…

Сисой не мог долго оставаться на одном месте, и ему казалось, что в Панкратиевском монастыре он живет уже целый год. А главное, слушая его, трудно было понять, где его дом, любит ли он кого-нибудь или что-нибудь, верует ли в Бога… Ему самому было непонятно, почему он монах, да и не думал он об этом, и уже давно стерлось в памяти время, когда его постригли; похоже было, как будто он прямо родился монахом.

– Уйду завтра. Бог с ним, со всем!

– Мне бы потолковать с вами… все никак не соберусь, – проговорил преосвященный тихо, через силу. – Я ведь тут никого и ничего не знаю…

– До воскресенья, извольте, останусь, так и быть уж, а больше не желаю. Ну их!

Какой я архиерей? – продолжал тихо преосвященный. – Мне бы быть деревенским священником, дьячком… или простым монахом… Меня давит все это… давит…

– Что? Господи Иисусе Христе… Вот так… Ну, спите себе, преосвященнейший!.. Что уж там! Куда там! Спокойной ночи!

Преосвященный не спал всю ночь. А утром, часов в восемь, у него началось кровотечение из кишок. Келейник испугался и побежал сначала к архимандриту, потом за монастырским доктором Иваном Андреичем, жившим в городе. Доктор, полный старик, с длинной седой бородой, долго осматривал преосвященного и все покачивал головой и хмурился, потом сказал:

– Знаете, ваше преосвященство? Ведь у вас брюшной тиф!

От кровотечений преосвященный в какой-нибудь час очень похудел, побледнел, осунулся, лицо сморщилось, глаза были большие, и как будто он постарел, стал меньше ростом, и ему уже казалось, что он худее и слабее, незначительнее всех, что все то, что было, ушло куда-то очень-очень далеко и уже более не повторится, не будет продолжаться. «Как хорошо! – думал он. – Как хорошо!» Пришла старуха-мать. Увидев его сморщенное лицо и большие глаза, она испугалась, упала на колени пред кроватью и стала целовать его лицо, плечи, руки. И ей тоже почему-то казалось, что он худее, слабее и незначительнее всех, и она уже не помнила, что он архиерей, и целовала его, как ребенка, очень близкого, родного.

– Павлуша, голубчик, – заговорила она, – родной мой!.. Сыночек мой!.. Отчего ты такой стал? Павлуша, отвечай же мне!

Катя, бледная, суровая, стояла возле и не понимала, что с дядей, отчего у бабушки такое страдание на лице, отчего она говорит такие трогательные, печальные слова. А он уже не мог выговорить ни слова, ничего не понимал, и представлялось ему, что он, уже простой, обыкновенный человек, идет по полю быстро, весело, постукивая палочкой, а над ним широкое небо, залитое солнцем, и он свободен теперь, как птица, может идти куда угодно!

– Сыночек, Павлуша, отвечай же мне! – говорила старуха. – Что с тобой? Родной мой!

– Не беспокойте владыку, – проговорил Сисой сердито, проходя через комнату. – Пущай поспит… Нечего там… чего уж!..

Приезжали три доктора, советовались, потом уехали. День был длинный, неимоверно длинный, потом наступила и долго-долго проходила ночь, а под утро, в субботу, к старухе, которая лежала в гостиной на диване, подошел келейник и попросил ее сходить в спальню: преосвященный приказал долго жить.

А на другой день была Пасха. В городе было сорок две церкви и шесть монастырей; гулкий, радостный звон с утра до вечера стоял над городом, не умолкая, волнуя весенний воздух; птицы пели, солнце ярко светило. На большой базарной площади было шумно, колыхались качели, играли шарманки, визжала гармоника, раздавались пьяные голоса. На главной улице после полудня началось катанье на рысаках, – одним словом, было весело, все благополучно, точно так же, как было в прошлом году, как будет, по всей вероятности, и в будущем.

Через месяц был назначен новый викарный архиерей, а о преосвященном Петре уже никто не вспоминал. А потом и совсем забыли. И только старуха, мать покойного, которая живет теперь у зятя-дьякона, в глухом уездном городишке, когда выходила под вечер, чтобы встретить свою корову, и сходилась на выгоне с другими женщинами, то начинала рассказывать о детях, о внуках, о том, что у нее был сын архиерей, и при этом говорила робко, боясь, что ей не поверят…

И ей в самом деле не все верили.

1899–1902

О серии «Классика русской духовной прозы»

По словам А. П. Чехова, «человек или должен быть верующим, или ищущим веры, иначе он пустой человек». Как тут не вспомнить и крылатую фразу Тертуллиана о том, что «душа человека по природе своей христианка»! Русская литература с ее вниманием к человеческой душе, к «проклятым вопросам» бытия, пронизана поиском веры, стремлением «дойти до самой сути». Именно такие произведения – рассказывающие о силе духа, поднимающие вопросы об истинном смысле жизни, о Боге и человеке – представлены в серии «Классика русской духовной прозы».

Эта серия объединила книги, которые при других обстоятельствах едва ли могли бы оказаться на одной полке. Наряду с хрестоматийными «Повестями Белкина» и «Тарасом Бульбой» вы встретите здесь и менее популярные произведения русских классиков, а также сможете познакомиться с творчеством авторов не так хорошо известных современному читателю, например, с художественной прозой протоиерея Валентина Свенцицкого. Некоторые произведения, такие, как повесть «Архиерей» иеромонаха Тихона (Барсукова), для многих станут открытием. В серию также вошла яркая проза современных писателей, продолжающих традиции классической литературы.

Мы рекомендуем

1. Александр Сергеевич Пушкин. Повести

2. Николай Васильевич Гоголь. Повести

3. Федор Михайлович Достоевский. Повести и рассказы

4. Иван Алексеевич Бунин. Рассказы

5. Л. Пантелеев. Повести и рассказы

6. Константин Николаевич Леонтьев. Дитя души (повесть). Мемуары

7. Валентин Павлович Свенцицкий. Избранное

8. Иван Сергеевич Шмелев. Няня из Москвы

9. Василий Акимович Никифоров-Волгин. Дорожный посох (повесть). Рассказы

10. Борис Николаевич Ширяев. Неугасимая лампада

11. Алексей Константинович Толстой. Князь Серебряный

12. Священник Николай Агафонов. Повести и рассказы

13. Алексей Николаевич Варламов. Повести и рассказы

Следите за новинками серии!

Примечания

1

«Бог из машины» (лат.) – механическая благополучная развязка драматического конфликта.

2

Начало духовного стиха «Плач Иосифа и быль»:

Кому повем печаль мою,

Кого призову к рыданию?

Токмо Тебе, Владыко мой,

Известна и печаль моя.

(Бессонов П. Калики перехожие. Ч. I. M., 1861. С. 187.)

3

Скоктание – «щекотание», чувственные ласки и вызываемая ими похоть.

4

Смертельные прыжки (лат.).

5

«Радуйся, высота, недосягаемая для мыслей человеческих; радуйся, глубина, непроницаемая и для ангельских очей» (церк. – сл.). «Высота, неудобовосходимая человеческими помыслами» – метафора Небес, «глубина, неудобозримая и ангельскима очима» – метафора земли.

6

«Радуйся, дерево с прекрасными плодами, от которого питаются верные; радуйся, дерево с тенистою листвою, под которым укрываются многие» (церк. – сл.). В греческом тексте акафиста: «дендрон» и «ксюлон». В первом случае возникает аллюзия древа, приносящего добрые плоды (см.: Мф. 7: 17). Второй термин в Библии встречается для обозначения райского древа жизни (см.: Быт. 2: 9; Откр. 2: 7, 22: 2) и Крестного древа, на котором был распят Христос (см.: Деян. 5: 30, 10: 39,13: 29; 1 Пет. 2: 24; Гал. 3: 13) и которое стало новым древом жизни – вечной жизни по Воскресении.

7

Светильник, подающий свет пребывающим [во тьме неведения] (церк. – сл.).

8

Лилия райского произрастания (церк. – сл.).

9

«Подними очи твои, Сион, и вокруг посмотри: ибо вот, сошлись к тебе, как божественно сияющие светила, от запада, и севера, и моря и востока дети твои…» (церк. – сл.)

10

На юге кулич называют «пасхой», или «паской». (Прим. А. П. Чехова.)

11

Патриарх Диоскор (V в.) – архиепископ Александрийский. Известен защитой монофизитской ереси и гонениями на правоверных христиан.

12

Независимо от опыта, до опыта (лат.).

13

Пусть выслушают другую сторону (лат.).

14

Умному достаточно (лат.).

15

Здоровый дух в здоровом теле (лат.).

16

Человек (греч.).

17

Гадяч – уездный город Полтавской губернии.

18

Пусть он лопнет (укр.).

19

«Глитай, або ж павук» – «Мироед, или Паук» (укр.), драма М. Л. Кропивницкого.

20

В России в первой половине XIX в. кантонистами назывались сыновья низших воинских чинов, с малолетства зачислявшиеся на военную службу.

21

Неточная цитата из стихотворения А. С. Пушкина «Герой».

22

Строка из романса М. Л. Яковлева на слова «Элегии» А. А. Дельвига.

23

Скажи, чтобы дали нам чаю (фр.).

24

Оценка, будто бы данная князем Г. А. Потемкиным после первого представления «Недоросля» Д. И. Фонвизина. Печатно приведена впервые в «Русском вестнике» (1808. № 8, с. 264), затем неоднократно повторялась в литературе о Фонвизине и стала ходячим анекдотом.

25

Начальная перефразированная строка романса А. Г Рубинштейна «Ночь» на слова А. С. Пушкина «Мой голос для тебя и ласковый и томный…»

26

А. Ф. Писемский (1821–1881) – русский писатель.

27

Грядет час, в онь же вси сущии во гробех услышат глас Сына Божия; и изыдут сотворшии благая, в воскрешение живота, а сотворшии злая в воскрешение суда. («Наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения». Ин. 5: 28.)

28

Душ Шарко – оздоровительный струевой душ, названный в честь французского врача-невропатолога Ж. Шарко.

29

Фраза составлена из латинских и немецких слов: betula (лат.) – «береза», kinder (нем.) – «детская», balsamica (лат.) – «исцеляющая», secuta (лат.) – «секущая».

30

Епархиальный архиерейглава епархии. Герой рас-сказа – викарный архиерей (помощник епархиального).

31

См.: Мф. 25: 1–13.

32

Омовение ног – обряд, совершаемый архиереем в кафедральном соборе в четверг Страстной недели в память об омовении ног ученикам, которое совершил Христос на Тайной вечере (см.: Ин. 13: 4).

33

Двенадцать Евангелий – двенадцать евангельских отрывков, которые читаются на утрене Великой пятницы и рассказывают о страданиях Христа.

34 Ин. 13:31 и след.

Скачать:PDFTXT

стал беспокоить страх, что он вот-вот упадет. И в самом деле, ноги совсем онемели, так что мало-помалу он перестал ощущать их, и непонятно ему было, как и на чем он