что брюнетка и больше ничего.
Дьякон. Господу помолимся!
Котельников. Не шепчись со мной, это неприлично. Публика следит за тобой…
Сабинин. Ради бога… Я едва на ногах стою. Это она.
Стон.
Хор. Господи, помилуй!
В толпе. Тише! Тссс! Господа, кто там сзади напирает? Тшш!
– За колонну увели…
– Нигде от дам проходу нет… Сидели бы дома!
Кто-то (кричит). Тише!
О. Иван (читает). Господи боже наш, во спасительном твоем смотрении, сподобивый в Кане Галилейстей … (Оглядывает публику.) Народ какой, право… (Читает.) …честный показати брак твоим пришествием… (Возвысив голос.) Прошу вас потише! Вы мешаете нам совершать таинство! Не ходите по церкви, не разговаривайте и не шумите, а стойте тихо и молитесь богу. Так-то. Надо страх божий иметь. (Читает.) Господи боже наш, во спасительном твоем смотрении, сподобивый в Кане Галилейстей честный показати брак твоим пришествием, сам ныне рабы твоя Петра и Веру, яже благоволил еси сочетаватися друг другу, в мире и единомыслии сохрани, честный их брак покажи, нескверное их ложе соблюди, непорочное их сожительство пребывати благоволи, и сподоби я в старости маститей достигнути, чистым сердцем, делающи заповеди твоя. Ты бо еси бог наш, бог еже миловати и спасати, и тебе славу воссылаем, со безначальным твоим отцем, и всесвятым и благим и животворящим твоим духом, ныне и присно и во веки веков.
Архиерейский хор (поет). Аминь.
Сабинин. (Котельникову). Пошли сказать жандармам, чтоб не впускали никого…
Котельников. Кого же еще не впускать? Церковь и так битком набита. Молчи… не шепчи.
Сабинин. Она… Татьяна здесь.
Котельников. Ты бредишь. Она на кладбище.
Дьякон. Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, боже, твоею благодатию!
Соборный хор (поет). Господи, помилуй.
Дьякон. Дне всего совершенна, свята, мирна и безгрешна у господа просим.
Соборный хор (поет). Подай, господи.
Дьякон. Ангела мирна, верна наставника, хранителя душ и телес наших у господа просим.
Хор (поет). Подай, господи!
В толпе. Этот дьякон никогда не кончит… То господи помилуй, то подай господи.
– Надоело уж стоять.
Дьякон. Прощения и оставления грехов и прегрешений наших у господа просим.
Хор (поет). Подай, господи!
Дьякон. Добрых и полезных душам нашим и мира мирови у господа просим.
В толпе. Опять зашумели! Ну, народ!
Хор (поет). Подай, господи!
Оленина. Петр, ты весь дрожишь и тяжело дышишь… Тебе дурно?
Сабинин. Дама в черном… она… Мы виноваты…
Стон.
Сабинин. Репина стонет… Я креплюсь, креплюсь… Котельников давит мне голову венцом… Ничего, ничего…
Дьякон. Прочее время живота нашего в мире и покаянии скончати у господа просим.
Хор. Подай, господи.
Кокошкин. Вера бледна, как смерть. Гляди, кажется, слезы на глазах. А он, он… погляди!
Кокошкина. Я же ей говорила, что публика будет дурно вести себя! Не понимаю, как она решилась тут венчаться. Ехала бы в деревню.
Дьякон. Христианския кончины живота нашего, безболезненны, непостыдны, мирны и добраго ответа на страшнем судилищи Христове просим.
Хор (поет). Подай, господи!
Кокошкина. Надо бы попросить отца Ивана поторопиться. На ней лица нет.
Волгин. Позвольте, я вас сменю! (Сменяет Котельникова.)
Дьякон. Соединения веры и причастия святаго духа испросивше, сами себе, и друг друга, и весь живот наш Христу богу предадим!
Хор (поет). Тебе, господи!
Сабинин. Крепись, Вера, как я… Да… Впрочем, скоро обедня кончится. Сейчас поедем… Она это…
Волгин. Тссс!
О. Иван. И сподоби нас, владыко, со дерзновением неосужденно смети призывати тебя, небесного бога отца, и глаголати!
Архиерейский хор (поет). Отче наш, иже еси на небесех, да святится имя твое, да приидет царствие твое…
Матвеев (актерам). Раздвиньтесь немножко, ребятки, я хочу на коленки стать… (Становится на колени и кланяется в землю.) Да будет воля твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь и остави нам долги наша…
Архиерейский хор. … да будет воля твоя, яко на небеси… на небеси… хлеб наш насущный… насущный!
Матвеев. Помяни, господи, усопшую рабу твою Татьяну и прости ей грехи вольные и невольные, а нас прости и помилуй… (Поднимается.) Жарко!
Архиерейский хор. …даждь нам днесь и остави… и остави нам долги наша… якоже и мы оставляем должником нашим… нашим…
В толпе. Ну, затянули нотное!
Архиерейский хор. …и не введи нас… нас… нас! во искушение, но избави нас от лука-а-аваго!
Котельников (товарищу прокурора). Нашего жениха муха укусила. Посмотрите, как дрожит!
Товарищ прокурора. Что с ним?
Котельников. Даму в черном, что сейчас истерика была, за Татьяну принял. Галлюцинирует.
О. Иван. Яко твое есть царство, и сила, и слава, отца и сына и святого духа, ныне и присно и во веки веков.
Хор. Аминь.
Товарищ прокурора. Смотрите, как бы он какой-нибудь штуки не выкинул!
Котельников. Вы-ыдержит! Не таковский!
Товарищ прокурора. Да, круто ему приходится.
О. Иван. Мир всем.
Хор. И духови твоему.
Дьякон. Главы ваша господеви приклоните!
Хор. Тебе, господи!
В толпе. Сейчас, кажется, водить будут. Тссс!
– Докторшу вскрывали?
– Нет еще. Говорят, муж бросил. А ведь Сабинин тоже Репину бросил! Правда это?
– Да-а…
– Я помню, как Репину вскрывали…
Дьякон. Господу помолимся!
Хор. Господи, помилуй!
О. Иван (читает). Боже, вся сотворивый крепостию твоею и утвердивый вселенную, и украсивый венец всех сотворенных от тебе, и чашу общую сию подаваяй сочетавающимся ко общению брака, благослови благословением духовным. Яко благословися твое имя и прославися твое царство всегда, ныне и присно и во веки веков. (Дает Сабинину и Олениной пить вино.)
Хор. Аминь.
Товарищ прокурора. Смотрите, как бы ему дурно не сделалось.
Котельников. Сильная скотина. Выдержит.
В толпе. Так вы же, господа, не расходитесь, все вместе выйдем. Зипунов здесь?
– Здесь. Надо будет окружить карету и свистать минут пять.
О. Иван. Позвольте ваши руки. (Связывает Сабинину и Олениной платком руки.) Не туго?
Товарищ прокурора (студенту). Давайте мне, юноша, венец, а вы шлейф тащите.
Архиерейский хор (поет). Исаие ликуй, дева име во чреве…
О. Иван идет вокруг налоя; за ним молодые и шафера.
В толпе. Студент запутался в шлейфе.
Архиерейский хор. …и роди сына Еммануила, бога же и человека, восток имя ему…
Сабинин (Волгину). Это конец?
Волгин. Нет еще.
Архиерейский хор. …его же величающе, деву ублажаем.
О. Иван идет вокруг налоя в другой раз.
Соборный хор (поет). Святии мученицы, добре страдальчествовавшии, и венчавшийся, молитеся ко господу помиловатися душам нашим.
О. Иван (идет в третий раз и подпевает). …душа-ам нашим.
Сабинин. Боже мой, это бесконечно.
Архиерейский хор (поет). Слава тебе, Христе боже, апостолом похвало, мучеников радование, их же проповедь, троица единосущная.
Офицер из толпы (Котельникову). Предупредите Сабинина, что студенты и гимназисты собираются освистать его на улице.
Котельников. Благодарю. (Товарищу прокурора.) Однако, как длинно тянется эта история! Они никогда не кончат служить. (Утирает платком лицо.)
Товарищ прокурора. Да и у вас руки дрожат… Экие вы все неженки?
Котельников. У меня Репина из головы не выходит. Мне все чудится, что Сабинин поет, а она плачет.
О. Иван (принимая от Волгина венец, Сабинину). Возвеличися, женише, якоже Авраам, и благословися, якоже Исаак, и умножися, якоже Иаков, ходяй в мире и делаяй в правде заповеди божия!
Молодой актер. Какие прекрасные слова говорятся мерзавцам!
Матвеев. Бог у всех один.
О. Иван (принимая венец от товарища прокурора, Олениной). И ты, невесто, возвеличися, якоже Сарра, и возвеселися, якоже Ревекка, и умножися, якоже Рахиль, веселящися о своем муже, хранящи пределы закона, зане тако благослови господь.
В толпе (сильное движение к выходу).
– Тише, господа! Еще не кончилось!
– Тссс! Не напирайте!
Дьякон. Господу помолимся!
Хор. Господи, помилуй.
О. Алексей (читает, сняв темные очки). Боже, боже наш, пришедый в Кану Галилейскую и тамошний брак благословивый, благослови и рабы твоя сия, твоим промыслом ко общению брака сочетавшыяся; благослови их входы и исходы, умножи во благих живот их, восприими венцы их в царствии твоем, нескверны и непорочны, и ненавстны соблюдали, во веки веков.
Хор (поет). Аминь.
Оленина (брату). Скажи, чтобы мне дали стул. Мне дурно.
Студент. Сейчас кончится. (Товарищу прокурора.) Вере дурно!
Товарищ прокурора. Вера Александровна, сейчас кончится! Сию минуту… Потерпите, голубушка!
Оленина (брату). Петр меня не слышит… Точно у него столбняк… Боже мой, боже мой… (Сабинину.) Петр!
О. Иван. Мир всем!
Хор. И духови твоему!
Дьякон. Главы ваша господеви приклоните.
О. Иван (Сабинину и Олениной). Отец, сын и святый дух, всесвятая и единосущная, и живоначальная троица, едино божество и царство да благословит вас, и да подаст вам долгожитие, благочадие, преспеяние живота и веры, и да исполнит вас всех сущих на земли благих! Да сподобит вас и обещанных благ восприятия, молитвами святыя богородицы и всех святых, аминь! (Олениной, с улыбкой.) Поцелуйте вашего мужа.
Волгин (Сабинину). Что ж вы стоите? Целуйтесь!
Молодые целуются.
О. Иван. Поздравляю вас! Дай бог…
Кокошкина (идет к Олениной). Милая моя, дорогая… Я так рада! Поздравляю!
Котельников (Сабинину). Поздравляю, окрутившись… Ну, будет бледнеть, кончилась канитель…
Поздравления.
Хор (поет). Честнейшую херувим и славнейшую без сравнения серафим, без нетления бога слова рождшую, сущую богородицу тя величаем. Именем господним благослови, о-отче!
Народ валит из церкви; Кузьма тушит ставники.
О. Иван. Иже в Кане Галилейстей пришествием своим честен брак показавый, Христос истинный бог наш, молитвами пречистыя своея матере, святых славных и всехвальных апостол, святых благовенчанных царей и равноапостольных Константина и Елены, святаго великомученика Прокопия и всех святых, помилует и спасет нас, яко благ и человеколюбец!
Хор. Аминь. Господи, помилуй, господи, помилуй, гос-по-ди, по-ми-и-илуй!
Дамы (Олениной). Поздравляю, дорогая… Сто лет жить… (Поцелуи.)
Зоненштейн. M-me Сабинин, вы, так сказать, как это говорится на чистом русском языке…
Архиерейский хор. Многая, мно-огая ле! та!! Многая лета…
Сабинин. Pardon, Вера! (Берет под руку Котельникова и бистро отводит его в сторону; дрожа и задыхаясь.) Едем сейчас на кладбище!
Котельников. Ты с ума сошел! Теперь ночь! Что ты там будешь делать?
Сабинин. Ради бога, едем! Я прошу…
Котельников. Тебе нужно с невестой домой ехать! Сумасшедший!
Сабинин. Плевать я на все хотел, и будь оно все проклято тысячу раз! Я… я еду! Панихиду отслужить… Впрочем, я с ума сошел… Едва я не умер… Ах, Котельников, Котельников!
Котельников. Идем, идем… (Ведет его к невесте.)
Через минуту слышится с улицы пронзительный свист. Народ мало-помалу выходит из церкви. Остаются только дьячок и Кузьма.
Кузьма (тушит паникадила). Народу-то навалило…
Дьячок. М-да… Богатая свадьба. (Надевает шубу.) Живут люди.
Кузьма. Все это ни к чему… Зря.
Дьячок. Что?
Кузьма. Да вот венчание… Каждый день венчаем, крестим и хороним, а все никакого толку…
Дьячок. А чего бы ты хотел собственно?
Кузьма. Ничего… Так… Все это зря. И поют, и кадят, и читают, а бог все не слышит. Сорок лет тут служу, а ни разу не случилось, чтоб бог слышал… Уж где тот и бог, не знаю… Все зря…
Дьячок. М-да… (Надевает калоши.) Зафилософствуй – и ум вскружился. (Идет, гремя калошами.) До свиданция! (Уходит.)
Кузьма (один). Сегодня в обед хоронили барина, сейчас венчали, завтра утром крестить будем. И конца не видать. А кому это нужно? Никому… Так, зря.
Слышится стон.
Из алтаря выходит о. Иван и лохматый о. Алексей в темных очках.
О. Иван. И приданое взял хорошее, полагаю…
О. Алексей. Не без того.
О. Иван. Жизнь наша, посмотришь! Когда-то ведь и я сватался, венчался и приданое брал, по уж все это забыто
