— вероятно Вера Павловна.

— В таком случае, господа, расстанемтесь, — отправляйтесь на тот диван, — говорит дама в трауре молодежи, указывая на противоположный конец комнаты. Все четыре раба вздыхают, возводят глаза к небу, и один говорит: {Рукопись с текстом: Был уже 1863 год ~ говорит — утрачена, и он воспроизводится здесь по копии М. Н. Чернышевского (ЦГАЛИ).} предвидели это, мы взяли б с собою кинжалы, а теперь мы не можем заколоться.

— Когда принесут закуску, заколемся вилками, — говорит другой. — Двое других {Все} с чувством жмут и говорят: благодарим за прекрасную мысль. — Все четверо уходят в другой угол комнаты.

— Какой она молодец! — серьезным тоном тихо говорит один из них, {Далее было: подходя} когда они усаживаются в этом другом углу комнаты.

— Да, ты правду говорил про нее, — замечает второй, обращаясь к одному из остальных, — молодец, {Далее было: по двое все один за другим} молодец.

— Я был уверен, когда уж он сказал, {похвалил} что молодец, он даром не похвалит, — говорит третий.

— Хорошая женщина, — говорит тот, рекомендация которого найдена {была найдена} справедливой. {Вместо: Я был ~ справедливой — было:

— Он ее не стоит, — говорит первый.

— Отчего? Он хороший человек, — говорит второй.

— Кто ж говорит — нехороший? — говорит первый, — хороший, не стоит ее

— А я бы тебя попросил указать мне человека, который бы ее стоил, говорит тот, кто был с нею знаком раньше.

[Ну ты уж] — Уж будто и людей нет, — говорит третий.

— Укажи,

— Конечно, не стоит, — говорит третий, но не в этом дело, а как находишь все это?

— [Как следует] Что тут находить? — говорит четвертый. Отлично дурно, следовательно отлично! — все хохочут.} В другом углу зала: {комнаты}

— Начинай, Чарли, начало твое. {Далее было: говорит Вера Павловна.}

— Как же мне начинать, Верочка? Я ничего не знаю, я человек приезжий, говорит Бьюмонт.

— Когда он не хочет, то я за него, — говорит Катерина Васильевна, обращаясь к даме в трауре. — Что с вами? — прибавляет она в испуге.

— Что с вами? — говорит Кирсанов.

— Чарли, воды! — говорит Катерина Васильевна.

— Нет, это ничего, — говорит дама, — это сейчас пройдет, {Далее было: только позвольте мне на [несколько] минуту [встать] уйти} прошло, только теперь я не могу вас слушать, — пожалуйста, не говорите об этом, мне совестно, {пожалуйста ~ совестно вписано.} — говорит дама в трауре, — через пять минут:

— Господа рабы! — кричит она, — ко мне! {за мной!} Дама в трауре идет к рояли. {фортепьяно} — Вы были огорчены моею жестокостью, {моим изгн После: жестокостью — было начато: я хочу утешить} — мне стало жаль вас — я хочу вас утешить — что бы вам спеть? {Далее было: Да что вас спрашивать?} Ах, вот что! — и она запела, стараясь выводить ноты как можно визгливей сантиментальнее:

Стонет дружо

Все {Все захо} зажимали рты, {Далее было: платками} чтоб не фыркнуть от смеха, {Далее было: но голос вдруг} голос дамы задрожал в самом деле.

— Не удается, господа, — надобно что-нибудь другое, — а между прочим вот вам {Ах вот что ~ вот вам вписано.} мое материнское наставление: не влюбляйтесь и знайте, что вам не должно жениться, — я вам спою:

Много красавиц — Но веселей молодецкая воля.

— Этот стих {Далее было: теперь я бы спела} не годится, нужно бы другой, но это все равно, вы понимаете, — а вот дальше хорошо:

Не женися меня…

— Дальше глупость, {вздор} не стоит петь. Впрочем, господа, и влюбляться можно, и жениться можно, — только с разбором, и без обмана. Тогда нельзя будет жалеть. Я вам спою про себя, как я выходила замуж. Романс старинный — но ведь и я старуха. {Как я выходила ~ старуха вписано.}

— Я шотландка, дочь барона, я сижу в балконе, в нашем замке — Дальтоне, {Далее было: но романс говорит} подле лес и река Брингал. К балкону {к замку Далее было: я пою: возьми меня} подходит мой жених и — он бедный человек, а я богатая, но я его люблю, и я пою:

Я убегаю с тобой из моего замка,

— Что ж он отвечает мне? как вы думаете? — Вот что поет он:

Ты хочешь сан

— Ведь я вам говорила — я знатная дочь шотландского барона, — я очень похожа на дочь шотландского барона, не правда ли? такая беленькая, белокурая? {Далее было: Опять все смеются: — не может быть этого}

Но раньше

— Он рассказывает мне, господа, кто он — он разбойник, — что ж, ведь и это правда, господа. {Далее было: Он разбойник — она печальна была}

О дева, друг недобрый я,

Глухих конец

— Но я все-таки отвечаю: все-таки я иду с тобою на все. И пошла. Так, можно и жениться. Только умейте выбирать.

Месяц встает

И тих и спокоен

в такую можно влюбиться, на такой жениться, такую любить разрешаю и благословляю, дети, это хорошо, это всему помогает, — раскрывайте сердце для жизни, французы говорят: il a du coeur, это значит: он честен и не трусит, так, это дает силу.

Мой милый, смелее вверяйся ты року!

развеселилась с вами, господа,

Гей, шинкарка

кто будет — мне шампанского — Вера Павловна, Катерина Васильевна, кто из вас? — дама в трауре протянула к ним руку, как бы за стаканом.

— Меду, теперь не нужно это только потому, что слова из песни не выбросишь, давайте шампанского — полстакана.

А шинкарка что говорит:

Коли ты женатый, то иди до дому,

Коли ж не женат, останься со мною.

Видите, господа, шинкарка еще существо нравственное — как нравственно рассуждает: если ты женат, ступай домой.

— Благодарю, Кирсанов. Господа, чье здоровье пить?

— Ваше, ваше! пейте свое здоровье!

— Это за мои советы вам? Хорошо

Да разлетится горе в прах!

И разлетится.

И в обновленные сердца

Да снидет радость без конца.

Пью свое здоровье! Извольте оставаться здесь и пойте — я приказываю, я пойду слушать. Теперь все прошло — пойте, да хорошую песню.

Один из молодежи сел за фортепьяно, — господа, ведь ее нельзя петь песню, надо уж в самом деле хорошо, — вот припев:

Iuch he

я буду соло — и подтяните припев:

Iuch he

и все вчетвером грянули:

Ich hab…

— Что это за нигилист такой? Ну теперь знаете? — Гете

Und mir

Хор:

Iuch he

Я еду к моему сама — как? — говорила Вера Павловна на другом диване, в конце зала.

— Так? Молодец, Вера Павловна! дама в трауре хлопнула в ладоши, господа, сюда не подходить? но аплодировать оттуда.

— Ура, — раздались и аплодисменты.

— А чему мы аплодируем? — Ну да кто ж их знает? Только если он велел, так верно чему-нибудь хорошему, — молодец он — молодец, молодец! А как же об этом думаете? А жалко ее! Что делать! Без этого нельзя!

— Конечно нельзя, а жаль.

— Что жалеть? Сама говорит: молодец. {Рукописный лист с текстом: в такую можно влюбиться ~ молодец — утрачен и воспроизводится по копии М. Н. Чернышевского (ЦГАЛИ).}

— Однако вы наделали много вздору, — сказала дама в трауре, {Далее было: хорошо что} — теперь умнее? {Вместо: Однако ~ умнее — было: а. Начато: Итак б. Да что это? ивы поднимали такой шум! говорила дама в трауре. — Из таких пу} А ведь это все ужасно забавно! {Далее было: — Где он теперь? — Говорят, в последний раз видели подле Вены, потом он хотел ехать в Америку. — Ему бы пора воротиться}

— Ты знал его?

— Немного. {Далее было: но довольно, чтобы сделать} Но точно, это человек, — вот как она.

— Вот бы пара. {Далее было: Они мне милы и в одиночку}

— Такие люди парами не живут. {Далее было: сожгут друг друга, да ведь она много старше? — Это ничего.} Каждый из них должен командовать. Двум командирам нужны разные команды. Им под пару нужны смирные.

— Правда. А где он теперь?

— Говорят, в последний раз видели между Веной и Мюнхеном, говорят, что через год уедет в Америку.

— Бьюмонт не встречал его там? {Вместо: Бьюмонт со там? — было: Он его не в}

— Нет.

— Так и неизвестно, где?

— Неизвестно.

— А пора б ему воротиться!

— Да, пора.

— Не беспокойтесь, не пропустит своего времени.

— Да, а если возвратится?

— Так что ж? {Далее было: Ты знаешь, свято место не бывает пусто, был бы хлеб, а зубы будут.} За людьми никогда не бывает остановки, если будет им дело; — найдется другой, — был бы хлеб, а зубы будут.

— А мельница мелет, сильно мелет! Готовит хлеб! Так проходит {прошел} вечер, — пора по домам!

— Позвольте еще тост, — сказала дама в трауре

ДОПОЛНЕНИЕ

Заметка для А. Н. Пыпина И Н. А. Некрасова

Если бы у меня был талант, мне не было бы надобности прибегать к таким эффектцам в стиле Александра Дюма-отца, автора Монте-Кристо, как пришивка начала второй части романа к хвосту первой. Но при бесталанности это дозволительно и пользительно. — Вторую часть я начну писать не скоро, — в ней новые лица, на градус или на два повыше, чем в первой; потому надобно дать пройти несколько времени, чтобы Вера Павловна с компаниею несколько сгладились в памяти, чтобы новые лица не сбивались на старые, — например, дама в трауре на Веру Павловну. — Итак, вторая часть будет готова к печати осенью или зимою, следовательно пройдет правдоподобный срок со времени пикника, с которого начинается действие второй части; оно идет очень быстро, всего с месяц. Общий план второй части таков: дама в трауре — та самая вдова, которая была спасена Рахметовым в третьей главе. Она, видите ли, убивается из-за любви к нему. И сей герой взаимно. Кирсановы и Бьюмонты, открыв таковую нежную страсть, лезут из кожи вон помочь делу. И отыскивают оного Рахметова, уже прозябающего в Северной Пальмире. С разными взаимными объяснениями обоих сих любящихся свадьба устроивается. — Из этого видно, что действие второй части совершенно отдельно от первой и что первой части только искусственно придан вид недоконченности прибавкою пикника. — Но я очень дорожу этою прибавкою и шестою главою как беллетристическою хитростью.

Общая идея второй части: показать связь обыкновенной жизни с чертами, которые ослепляют эффектом неопытный взгляд, — изложить истину, что у Наполеона или Лейбница тоже, как и у всех людей, были две руки, две ноги, нос, два уха, а не то что уж пять голов, как у