другую сторону. Сторешников слышал и видел, что богатые молодые люди приобретают себе хорошеньких небогатых девушек в любовницы, — ну и он добивался сделать Верочку своею любовницею, другого слова не приходило ему в голову; он услышал другое слово «можно жениться» {Вместо: «можно жениться» было: «женись»} — ну и стал думать на тему «жена», как прежде думал на тему «любовница». {Далее было: По-моему это так, и все тут. Но историки и психологи не довольствуются таким объяснением, — им, кроме того, что переменяются [люди]}

Это общая черта, {Вместо: общая черта, — было: а. общее объясн б. общая причина, с которой Стор} по которой Сторешников очень удовлетворительно изображал в своей особе {Вместо: в своей особе — было: собою} девять десятых долей истории рода человеческого. Но и историки и психологи говорят, что в каждом конкретном случае общая причина индивидуализируется местными, {конкретными,} временными, и племенными, и личными мотивами и что вот они-то и важны, — то есть, что все ложки {Далее было: просто ложки и только} хотя и ложки, но каждый хлебает {Было: а. ест б. подносит} суп или щи тою ложкою, которая у него, именно у него в руке, и что вот именно эту-то ложку надобно рассматривать. {Далее было: По-моему следует больше рассматривать суп или щи, хороши ли они или нет} Почему не рассмотреть?

Главное уже сказала Жюли: {Далее было: люди} сопротивление разжигает охоту. {Далее начато: и увидев, что} Сторешников привык мечтать, как он будет «обладать» Верочкою, — я схожусь {Далее было: по характеру} с Жюли в том, что люблю называть грубые вещи прямыми именами грубого и пошлого языка, на котором почти все мы почти постоянно мыслим и говорим, — о чем кто думает чисто, о том надобно говорить чисто, деликатно, а грубость зачем скрашивать словами? — Я в этом случае нахожу неудовлетворительным слово «обладать»; но публика так деликатна, что не позволила бы мне выражаться, как надобно, {Вместо: как надобно — было: сме} ну, будем {стану} говорить «обладать», а разуметь будем самые грязные мечты пустого сладострастия. Сторешников уже несколько недель занимался тем, что воображал себе Верочку в разных позах, и хотелось ему, чтобы эти мечты осуществились. Оказалось, что не осуществит их она как любовница, — ну пусть осуществляет как жена, это все равно. Приятные мысли, — ну да их мы попробуем разобрать когда-нибудь в другой раз. {Далее начато: А жена, признаюсь вам}

О, грязь, — о, грязь! {Далее было: только} — «обладать» — кто смеет обладать человеком? Обладают сюртуком, {Далее было: шляпкою, сапо} халатом, туфлями. Пустяки, заидеальничался: каждый из нас, мужчин, обладает кем-нибудь из вас, наши сестры. {читательницы.} Опять заидеальничался, какие вы нам сестры, вы — наши лакейки, — иные из вас — многие господствуют над нами, — ничего, {Далее было: это господство и держится все} ведь и многие лакеи господствуют над своими барами. {Далее начато: но мне эти го}

Сладострастие разыгралось в Сторешникове после театра с такою силою, какой он еще не знал. Когда он показал любовницу своей фантазии, то узнал, что эта любовница занимает между всеми женщинами по красоте. Ведь красоту, все равно что ум, что всякое другое достоинство, большинство людей оценивает с точностью только по общему отзыву. Всякий видит, что красивое лицо красиво, {Далее было: а до какой именно степени красивей этого?} но у большинства только этим неопределенным впечатлением или суждением и ограничивается мнение, пока красота не получит {Далее начато: соответствующего} диплома на ранг, соответствующий ее достоинству. {Далее начато: а. Конечно, Гоголь хорошо п б. Диплом был получен. Диплом очень высокий} Верочку в галерее или в последних рядах кресел, конечно, не замечали; но когда она явилась в ложе второго яруса, на нее было наведено больше биноклей, чем на кого-нибудь, — а сколько восторженных похвал ей слышал Сторешников в фойе, куда отправился, проводив ее, — а Серж — о, это человек с очень разборчивым вкусом, — а Жюли, страшная Жюли, — они как отозвались? Ну нет, когда наклевывается такое счастие, {Далее начато: что позы, перина, осущест} так не надо разбирать, {зевать,} как им завладеть.

Самолюбие было раздражено вместе с сладострастием. Но оно было затронуто и с другой стороны: «она едва ли пойдет за вас». «Как? за меня не пойдет? при таком {Далее было: чине} мундире и доме? Нет, врешь, француженка, пойдет, — вот пойдет же, пойдет».

Была и еще одна причина в том же роде. Мать Сторешникова, конечно, станет противиться женитьбе, — мать в этом случае представительница света, а Сторешников до сих пор трусил матери и, конечно, тяготился своею зависимостью от нее. Для людей бесхарактерных очень завлекательна мысль: «я не боюсь; захочу, так не побоюсь, у меня есть характер».

Конечно, тут было и желание блистать в обществе через жену. {Далее было начато: а. но главное б. словом сказать}

А тут прибавилось и то, что ведь Сторешников не смеет показаться к Верочке в прежней роли, — а так {Было: а как же} и тянет посмотреть на нее. {Далее было: особенно, когда она играет на фортепьяно, да и}

Словом сказать, с каждым днем Сторешников все тверже {Вместо: все тверже — было: а. яснее б. ближе} думал жениться и через неделю явился с предложением. Верочка не выходила из комнаты — он мог сказать свое намерение только Марье Алексеевне. Марья Алексеевна отвечала, что она с своей стороны почтет за большую честь, но как любящая мать спросит мнение дочери и просит пожаловать за ответом завтра поутру. {и просит ~ поутру. — вписано.}

— Ну, молодец-девка моя Вера, — говорила мужу {Вместо: говорила мужу было: думала} Марья Алексеевна, удивленная таким быстрым оборотом дела: гляди-ко, как она забрала молодца в руки, — а я думала, думала, не знала, как и ум приложить, — думала, что много хлопот мне будет опять его заманить, — думала, испорчено все дело, — а она, моя голубушка, не портила, а к доброму концу вела; знала, как надо поступать. — Ну, хитра, нечего сказать.

— Господь умудряет младенцы, — произнес Павел Константинович.

Он редко играл роль в домашней жизни, но Марья Алексеевна была строгая хранительница добрых преданий, и в таком парадном случае, как объявление дочери о предложении, она дала {Далее было: ему надлежащую} мужу ту почетную роль, какая по праву принадлежит главе семейства и господину. {Далее было: Призвали Верочку} Павел Константинович и Марья Алексеевна уселись на диване, как на торжественнейшем месте, и послали кухарку попросить барышню пожаловать к ним.

Верочка пришла.

— Садись, Вера, — сказал отец.

Верочка села на один из стульев. {Текст: Павел Константинович и Марья Алексеевна ~ из стульев. — вписан.}

— Вера, — начал Павел Константинович, — Михаил Иванович просит твоей руки. Мы отвечали, как любящие тебя родители, что принуждать тебя не будем, но с своей стороны рады. Ты как добрая и послушная дочь, какою мы тебя всегда видели, положишься на нашу опытность, что такого жениха мы от бога молить не смели. Согласна, Вера?

— Нет, — твердо сказала Верочка.

— Что ты говоришь, Вера? — закричал Павел Константинович: {Далее было: очевидность} дело было таково, что и он мог кричать, не спросившись прежде у жены. {таково ~ у жены, вписано.}

— С ума ты сошла, дура? Повтори, сквернавка, ослушница? — закричала Марья Алексеевна, подымаясь {налетая} с кулаками на дочь.

— Позвольте, маменька, — сказала Верочка, вставая, {Вместо: сказала Верочка, вставая, — было: отступая шаг назад,} — если вы до меня дотронетесь, я уйду {убегу} из дому, — запрете — брошусь из окна. Я ждала этого предложения, знала, как вы примете мой отказ, и обдумала, что мне делать. Сядьте и сидите, {и слушайте,} или я уйду.

Марья Алексеевна опять уселась. («Экая дура я, не догадалась переднюю-то дверь запереть, — задвижку-то в одну секунду отодвинет, не поймаю, убежит!») {Текст: «Экая я дура ~ убежит!» — вписан.}

— Я не пойду за него, а без моего согласия не станут венчать. Делайте со мною, что хотите, но я не соглашусь.

— Вера, ты с ума сошла, — сказала Марья Алексеевна задыхающимся голосом.

— Как же это можно? Что же мы ему скажем завтра? — говорил отец.

— Вы не виноваты перед ним, что я не согласна.

Часа полтора продолжалась сцена. Марья Алексеевна бесилась, двадцать раз {двадцать раз вписано.} начинала кричать и сжимала кулаки, но Верочка {Далее начато: каждый} говорил; «не вставайте, или я уйду». Бились, бились, ничего не могли сделать. Покончилось тем, что вошла кухарка и спросила: подавать ли обед, — пирог уже перестоялся.

— Хорошо, Вера, подумай до вечера, — сказала мать: — одумайся, дура. Марья Алексеевна шепнула что-то кухарке. {Марья Алексеевна ~ кухарке вписано.}

— Маменька, {Далее было: я боюсь, что вы думаете запереть меня, или} вы что-то хотите сделать надо мною — вынуть {запереть} ключ из двери моей комнаты или что-нибудь такое. Не делайте ничего — хуже будет. {Вместо: хуже будет — было: раскаетесь}

Марья Алексеевна сказала кухарке: «не надо». («Экой зверь какой {Далее было: уродился}, как бы не за рожу твою тебя сватал, всю бы ее в кровь избила. Тронуть-то — изуродует себя, проклятая».)

Пошли обедать. Пообедали молча. После обеда Верочка ушла в свою комнату. Павел Константинович прилег, по обыкновению, соснуть. Но это не удалось ему. Только что стал он дремать, вошла кухарка и сказала, что хозяйский {господский} человек пришел, — хозяйка просит {требует} Павла Константиновича немедленно пожаловать к ней. Кухарка вся дрожала, как осиновый лист, — ей-то какое дело дрожать? {Против текста: Пошли обедать ~ дрожать? — заметка: Мать Сторешникова Анна Петровна}

А как же прикажете не дрожать ей, когда {Далее начато: а. все дела из б. она кру в. она всю эту} через нее вся эта беда сочинилась? Как только она позвала Верочку к родителям, тотчас же побежала сказать жене хозяйского повара, {швейцара,} что «ваш барин {Было начато: Михаил} сосватал наш; барышню», — призвали младшую горничную или, как бы это определить {сказать} точнее? подгорничную или унтергорничную {младшую горничную ~ унтергорничную вписано.} хозяйки, стали попрекать что она не по-приятельски себя ведет, ничего им до сих пор не сказала младшая горничная не могла взять в толк, за какую скрытность ее порицают, — ей сказали, — «я сама ничего не слышала»; перед ней извинились, {Вместо: перед ней извинились — было: ее извинили или лучше} что напрасно поклепали ее в скрытности, — она побежала сообщить