новость старшей горничной, — старшая горничная сказала: «значит это он сделал потихоньку от матери, {от барыни} коли я ничего не слыхала, — уж я-то все должна знать, что Анна Петровна {барыня} знает», и пошла сообщить барыне. Вот какую историю наделала кухарка! «Язычок мой проклятый, много он меня губил!» — Ведь доследует Марья Алексеевна, через кого вышло наружу.
Анна Петровна, одна из тех богатых барынь {полных и дрянных бары} дурного тона, которых так много в высшем круге чиновничества и офицерства, {Вместо: в высшем круге ~ офицерства, — было: в высших слоях [бога] неаристократического чиновничества [имею] и высшего офицерства} — не аристократичном, но с претензиею {Вместо: не аристократичном, но с претензиею — было: не аристократичных, но имеющих [(слабый) дост] поползновение} на аристократизм, — и которых уж столько раз описывали, охала, охала, {Вместо: охала, охала, — было: а. прослез б. ахнула, охнула,} два раза упала в обморок {Далее было: а. наед б. в течение} (наедине с старшею горничною, значит действительно была сильно огорчена) и послала за сыном. Сын явился.
— Мишель, справедливо то, что я слышу? {слышала?}
— Что {О чем же} вы слышали, maman?
— То, что ты сделал предложение этой… этой.., ну, дочери нашего управляющего?
— Сделал, maman.
— Не спросив мнения матери?
— Я хотел спросить вашего согласия, когда получу ее. {Далее начато: Но если она}
— Я полагаю, что в ее согласии ты мог {можешь} быть уверен более, чем в моем.
— Maman, так ныне принято, что прежде узнают о согласии девушки, потом уже говорят родственникам.
— Это, по-твоему, принято, — может быть, также, по-твоему, принято ныне сыновьям хороших фамилий жениться бог знает на ком, а матерям соглашаться?
— Она, maman, не бог знает кто; когда вы {если бы вы} узнаете ее, вы одобрите мой выбор.
— Когда я узнаю ее! — я никогда не узнаю ее! — Одобрю твой выбор! — я запрещаю тебе всякую мысль об этом выборе, — слышишь, запрещаю!
— Maman, это не принято ныне. Я не маленький мальчик, чтобы вам нужно было водить меня за руку. Я сам знаю, куда иду.
— Ах! — Анна Петровна закрыла глаза.
Марья Алексеевна называла Сторешникова Мишкою-дураком, — перед нею он действительно был дурак; перед Верочкою и Жюли он совершенно пасовал, — но ведь они были женщины с умом и характером; а тут по части ума {ума и характера} бой был равный, и если по характеру был небольшой перевес на стороне матери, зато у сына была под ногами надежная почва, — он боялся ссоры с матерью, уступал ей до сих пор по привычке, но ведь они оба твердо помнили, что дом принадлежал не ей, а ее мужу, стало быть хозяин-то, собственно, сын, хотя мать и распоряжалась до сих пор, как полная хозяйка. Потому-то она и медлила теперь решительным словом «запрещаю», а тянула разговор, надеясь сбить и утомить сына прежде чем дойдет до настоящей схватки. Но сын зашел уже так далеко, что вернуться было нельзя, и он необходимости должен был держаться.
— Maman, {Матушка} уверяю вас, что лучшей дочери вы не могли бы иметь.
— Maman, будемте рассуждать хладнокровно. Ведь {Вы знаете, что} раньше или позже жениться надобно, а женатому человеку нужно больше расходов, чем холостому. {Далее начато: Другая} Я, пожалуй, мог бы жениться на такой, что все доходы с дома понадобились бы на мое хозяйство. А она будет почтительною дочерью, и мы могли бы жить с вами, как до сих пор.
— Изверг! Убийца мой! Уйди с моих глаз!
— Maman, не сердитесь, я ничем не виноват!
— Женится на какой-то дряни, и не виноват!
— Ну, теперь, maman, я сам уйду. Я не хочу, чтобы при мне ее называли такими именами.
— Убийца мой! — Анна Петровна упала в обморок, а Мишель ушел, очень довольный тем, что бодро выдержал первую сцену, которая важнее всего.
Видя, что сын ушел, Анна Петровна прекратила обморок. Сын решительно отбивается от рук! Вот тебе и «запрещаю!» — он в ответ на запрещенье делает, что дом принадлежит ему! Анна Петровна подумала, подумала, что ей делать, излила {Начато: посове} свою скорбь старшей горничной, — которая, надобно отдать ей справедливость, совершенно разделяла ее чувство презрения к дочери управляющего, {Было: к Верочке, как бог знает} — посоветовалась с нею и послала за управляющим.
— Я была до сих пор очень довольна вами, Павел Константинович; но теперь интриги, в которых вы, может быть, и не участвовали, легко заставят меня поссориться с вами.
— Ваше превосходительство, я ни в чем тут не виноват, бог свидетель.
— Мне давно было известно, что Мишель волочится за вашей дочерью. Я не мешала этому, потому что молодому человеку нельзя жить без развлечений. {Далее было: и шалостей} Я снисходительна {снисходительная мать} к шалостям молодых людей. Но я не потерплю унижения моей фамилии. Слышите? Как ваша дочь осмелилась забрать себе в голову такие виды?
— Ваше превосходительство, она не осмеливалась иметь таких видов. Она почтительная девушка, мы ее воспитали в уважении.
— То есть, что это значит?
— Она, ваше превосходительство, против вашей воли никогда не смеет. {не посмеет} Анна Петровна ушам своим не верила, — неужели в самом деле такое благополучие?
— Вам должна быть известна моя воля. Я не могу согласиться на такой странный, можно сказать неприличный брак.
— Мы это чувствуем, ваше превосходительство, и Верочка чувствует, ваше превосходительство. Она так и сказала, ваше превосходительство: «я не смею, говорит, прогневить их превосходительство».
— Как же это было?
— Так было, ваше превосходительство, что Михаил Иванович выразили свое намерение моей жене, а жена сказала им, что я вам ничего не скажу до завтрего утра, — а мы с женою, ваше превосходительство, намерены были явиться к вам и доложить обо всем, потому что как в теперешнее позднее время не осмеливались тревожить вашего превосходительства. А когда Михаил Иванович ушли, мы сказали Верочке, и она говорит: «Я с вами, говорит, папенька и маменька, согласна, что не нам об этом не следует». {Так в рукописи.}
— Так она благоразумная и честная девушка?
— Как же, ваше превосходительство, почтительная девушка.
— Ну, я этому очень рада, что мы можем остаться с вами в дружбе. Я награжу вас за это. Теперь же готова наградить. {Далее было: Во втором этаже на улицу по парадной лестнице квартира напр} По той парадной лестнице, где живет портной, квартира во втором этаже направо ведь свободна?
— Через три дня освободится, ваше превосходительство.
— Возьмите ее себе и отделайте {Далее было: конечно, на мой счет, — не роскошно, но порядо} заново. Можете израсходовать до двухсот на отделку. Я прибавляю вам и жалованья 240 рублей в год.
— Позвольте осмелиться попросить ручку поцаловать у вашего превосходительства.
— Хорошо, хорошо, {Далее было: Возьмите} Татьяна! — Вошла старшая горничная. — Найдите мое синее бархатное пальто. — Татьяна принесла пальто. — Это я дарю вашей жене. Оно стоит 150 рублей, я его только два раза надевала. А вот это я дарю вашей дочери, — Анна Петровна подала управляющему {Было: Павлу Конс} очень маленькие дамские часы с цветочками из довольно крупных брильянтов: — за них заплатила я 300 рублей. Я умею награждать и вперед вас не забуду.
Павел Константинович снова выпросил поцаловать ручку и был отпущен с новыми уверениями в милости.
Как {Едва} он вышел за дверь, Анна Петровна опять кликнула Татьяну. Попросить ко мне Михаила Ивановича, — или нет, лучше я сама пойду к нему. Она боялась, что посланница передаст лакею, а лакей {Вместо: лакею, а лакей — было: слуге сына, а слуга} сыну содержание известий, сообщенных управляющим, и {и таким образом} букет выдохнется, не так шибнет ему в нос от ее слов.
Михаил Иванович лежал {лежавший} и не без некоторого довольства ходом дела покручивал {покручивавший} усы. {Далее было: а. вскочил б. при виде матери встал} «Это еще зачем пожаловала сюда-то? ведь у меня нет {Далее начато: спиртов да от} нюхательных спиртов да гофманских капель от обмороков», думал он вставая при ее внезапном появлении. Но он увидел, что на ее лице написано презрительное торжество.
Она села и сказала:
— Садитесь, Михаил Иванович, и мы поговорим. — Он сел. {Далее было: предчувствуя, что произошло что-нибудь чрезвы} Она долго смотрела на него с торжествующею улыбкою. Наконец произнесла:
— Я очень довольна, Михаил Иванович. Отгадайте, чем я довольна?
— Я, право, не знаю, maman, {Далее было: а. он не мог решить б. сказал он, затрудняясь} что и подумать; вы так странно…
— Вы увидите, что нисколько {вовсе} не странно. Подумайте, может быть и отгадаете.
Опять долгое молчание. Он теряется в недоумении, она наслаждается торжеством. Долгое молчание.
— Вы не можете отгадать, я вам скажу, — это очень просто и натурально; если бы в вас была искра благородного чувства, вы отгадали бы. Ваша любовница, — в прежнем разговоре Анна Петровна лавировала, теперь ей уже нечего было лавировать: {сдержи} у неприятеля отнято средство победить ее, и она дает себе полную волю потешаться над ним, — ваша любовница, — не возражайте, Михаил Иванович, — вы сами повсюду разглашали, что она ваша любовница, — мне все это было известно тогда же, не возражайте же, — это существо низкого происхождения, низкого воспитания, низкого поведения, — даже это презренное существо…
— Maman, я не хочу слышать таких выражений о девушке, которая будет моею женою.
— Я {Да я} и не употребляла бы их, если бы она будет {Так в рукописи.} вашею женою. Но я и начала с тою целью, чтобы объяснить вам, что этого не будет и почему не будет. Дайте же мне докончить. Тогда вы свободно можете порицать меня за все выражения, которые тогда останутся неуместны, по вашему мнению, — но теперь дайте мне докончить. Я сказала, что ваша любовница, это существо без имени, без воспитания, без поведения, без чувства, — даже она пристыдила вас, даже она поняла все неприличие вашего намерения…
— Что? что такое, maman? говорите же…
— Вы сами задерживаете {перерываете} меня. Я хотела сказать, что даже она, — она, понимаете ли вы, — даже она умела понять и оценить мои чувства, — и она, {Далее начато: присла} узнавши от матери о вашем предложении, прислала своего отца сказать мне, что она не пойдет против моей воли и не обесчестит нашей фамилии своим замаранным именем.
— Maman, вы обманываете?
— К моему и вашему счастию, нет. Она говорит,
