еще.
— Гм. — Учитель почел {Было начато: свел наконец глаз} достаточным и прекратил допрос, посмотрев еще раз пристально в глаза Михаилу Ивановичу.
(«Однако же», «однако же», думает Верочка, — что «однако же», она не может выразить себе определительное, — наконец находит, {замечает,} что именно такое «однако же» — «однако же он держит себя так, как держал бы себя тот офицер, который был с француженкою, — да какой же он дикарь? — Но почему ж он странно говорит о девушках, о том, что красавиц любят глупые — и — и» что такое «и»? — Да, нашла, что такое «и», — «и почему же он не хотел ничего слышать обо мне, сказал, что это нелюбопытно?»)
— Верочка, ты сыграла бы что-нибудь на фортепьянах, мы с Михаилом Ивановичем послушали бы, — говорит Марья Алексеевна, когда Верочка ставит на стол вторую чашку. {Вместо: мы с Михаилом Ивановичем ~ чашку. — было: говорит Марья Алексеевна минуты через две или через три.}
— Пожалуй.
— И если бы вы спели что-нибудь, Вера Павловна, — прибавляет заискивающим голосом Сторешников.
— Пожалуй и спою.
(«Однако ж она не ломается, — и опять, ведь вот я сижу тут минут десять уж, — она не то чтобы кокетничать или строить глазки — она на него ни разу не взглянула, кроме того, когда отвечала, — а тут смотрела просто, {Далее было: как на человека, до которого} будто на отца, или на Федю, или на свою кухарку, — что ж это значит? Федя вздор болтал? Хорошо, так зачем же ты идешь за него? — Ты не кокетка, верю; но неужели ты так алчна к деньгам?») {Далее было: а. Да что за вздор, будто б. Тут что-нибудь и}
— Федя, а ты допивай поскорее, — заметила {Было начато: ск} мать.
— Не торопите его, Марья Алексеевна, — я хочу послушать, если Вера Павловна позволит.
Верочка раскрыла {Далее начато: стоявшую} первые ноты, какие попались, даже не посмотрев на них, раскрыла тетрадь опять где попалось {Далее было: но оказалось, она раскрыла на середине какой-то пьесы. Верочка перевернула} и стала играть машинально, — видно было, что ей все равно, что бы ни сыграть, лишь бы поскорее отделаться. Но пьеса попалась со смыслом какая-то ария из порядочной оперы, и скоро игра девушки одушевилась. Кончив, она хотела встать.
— Но вы обещались спеть, — если бы я смел, я попросил бы вас, Вера Павловна, пропеть из Риголетто, — сказал Сторешников {Было начато: Мих} (в ту зиму {Далее было: а. весь Петербург б. модною ариею была «La donna e mobile» } La donna е mobile была модною ариею). {Фраза: в ту зиму ~ ариею). — вписана.}
— Извольте. — Верочка пропела La donna e mobile, — встала и ушла в свою комнату.
— Не правда ли, хорошо? — сказал Сторешников учителю уже без всяких замашек снимания мерки.
— Да, хорошо.
— А вы знаток в музыке, как слышно по вашему тону.
— Так себе.
— И сами музыкант?
— Несколько.
У Марьи Алексеевны, слушавшей разговор, блеснула счастливая мысль.
— А на чем же вы играете, Дмитрий {В рукописи: Андрей} Сергеевич? спросила она.
— На фортепьяно.
— Можно попросить вас доставить нам удовольствие?
— Очень рад. — Он сел и сыграл какую-то пьесу, {Далее начато: потом по} играл он не бог знает как, но недурно.
Когда он оканчивал урок, Марья Алексеевна подошла и сказала, что послезавтра у них маленький вечер — день рожденья дочери — и что она просит его пожаловать.
(«Понимаю, в кавалерах недостаток, по обычаю всех таких вечеров; ну да ничего — посмотрю на нее поближе, тут есть что-то странное». {Вместо: тут есть что-то странное». — было: она что-то странно}) — Очень благодарен, буду. {Было начато: непремен}
Марья Алексеевна хотела сделать большой вечер на верочкины. {Так в рукописи.} Верочка упрашивала, чтобы вовсе не звали никаких гостей. Одной хотелось сделать выставку жениха, другой тяжела была. {Так в рукописи.} Поладили на том, что сделать самый маленький вечер, пригласить лишь несколько человек близких знакомых. Позвали сослуживцев Павла Константиновича, двух приятельниц Марьи Алексеевны, четырех девиц, {девушек,} которые были короче других с Верочкою. Одна из девиц не могла приехать по нездоровью, {по небольшому нездоровью} три приехали. {осталось три.}
Осматривая собравшихся гостей, Лопухов увидел, что в кавалерах нет недостатка: при каждой из девиц находился молодой человек, кандидат в женихи {Вместо: кандидат в женихи — было: искавший или думавший} или уже и вовсе жених. {Далее начато: Лопухов сообр} Стало быть, Лопухова приглашали не в качестве кавалера; зачем же? Подумавши, он вспомнил, что приглашению предшествовало испытание его игры на фортепьяно, — стало быть, он позван для сокращения расходов, чтобы не брать тапера. «Хорошо, — подумал он, извините, Марья Алексеевна», и подошел к Павлу Константиновичу.
— А что, Павел Константинович, пора бы устроить вист. Видите, старички-то скучают.
— А и правда, что пора. {А и правда, что пора, вписано.} А вы по какой играете?
— По всякой играю.
Тотчас же составилась партия, и Лопухов уселся играть. {Далее было: Он играл и играл очень хорошо, как многие из медицинских студентов.} Академия на Выборгской стороне — классическое учреждение по части карт: там не {Далее было: бывают партии, которые} в редкость, что играют по полтора суток сряду. {Далее начато: Игрывал} Чуть ли не половина медицинских студентов очень хорошие игроки. Сильно игрывал в свое время и Лопухов.
— Mesdames, как же быть? {Далее было: Ну, мы будем играть поо} Играть поочередно, это так — но ведь нас остается только семь: будет недоставать кавалера или дамы для кадрили? {Далее начато: Через}
Первый роббер оканчивался, {подход} когда одна из девиц, {Далее начато: а. побойчее б. очень} самая бойкая подлетела к Лопухову.
— Мсье Лопухов, вы должны танцевать.
— С одним условием, — сказал, вставая и кланяясь.
— Каким? {Далее начато: Первая}
— Я прошу у вас первую кадриль. {Далее было: (однако какой светский, хоть бы офицеру такому быть).}
(«Однако какой он светский, хоть бы офицеру такому быть».) — Ах боже мой, я на первую ангажирована; вторую — извольте.
Лопухов снова сделал глубокий {глубокий и вместе важный} поклон.
Танцовали восемь {Было исправлено на: девять} кадрилей; Лопухову пришлось танцевать две кадрили с каждой из дам. Двое из кавалеров поочередно играли.
На третью {Было: На третью или четвертую} кадриль Лопухов просил Верочку, — первую она танцевала с Сторешниковым, вторую — он с бойкою девицей.
— Мсье Лопухов, я никак не ожидала видеть вас танцующим, — начала Верочка.
— Почему же? {Далее было: Разве}
— Вы, кажется, ненавидите нас, женщин.
— Я? Нет, но я избегаю женского общества.
— Почему же?
— Я обручен, и у меня очень ревнивые невесты. {Далее было: Невесты? Как}
— У вас не невеста, а невесты?
— Да, у меня две невесты.
— Однако же это интересно, даже страшно.
— Да, одна из невест довольно страшная. Одна, которая не страшна, но тоже очень ревнива, — почти неотступно сидит со мною, когда я дома, и следит за каждым моим движением, — но исчезает, лишь только кто войдет в комнату, и не выходит за порог ее. Мы с нею ставим на лампу реторты, режем лягушек, она очень добрая, но безжалостная.
— Ну, эта невеста мне не интересна. Не называйте ее, пожалуй, — знаю. Но другая невеста, другая, — другую вы должны назвать мне.
— Другую? Нет, другую не назову, — может быть, после, когда мы ближе познакомимся. Но теперь — нет. {Далее было: боюсь}
— «Не назову?» Или это секрет? Но я требую.
— Назвать не могу, потому что она не бесплотное существо, как первая, нет, эта невеста живая.
— По крайней мере, можно описать ее? Она хороша собою?
— Очень.
— Брюнетка или блондинка? {Далее начато: а. Блондинка б. Этого я не}
— На это я не могу вам отвечать. Но я вам могу сказать, например, {как мы} где и как мы с нею виделись ныне, да нет, это было бы длинно, {Далее было: довольно} — мы слишком много раз виделись в течение дня, — скажу, как я виделся с нею, когда ехал сюда. На Выборгской мне встретился старик, довольно хилый, и тащил узел белья, — я его знаю, это отец двух вдов, прачек, они живут подле нас, — с ним шла моя невеста и так дружно разговаривала с ним. — Я выехал на мост — шла женщина {Далее было: и несла на руках ребенка, в очень легонь} в каком-то дрянном капоте, который вовсе не согревал ее, — она дрожала, — я взглянул — моя невеста идет и говорит с нею. Я проехал еще несколько — мне встретился мастеровой, такой худой, оборванный, пьяный, — я взглянул — моя невеста идет и говорит с ним. Я выехал на набережную, — …
— Довольно, довольно, — понятно: бедность, нищета.
— Может быть, вы отгадали, может быть, вы не отгадали, — я сказал, что не могу назвать вам ее имени. Впрочем, я отвечаю вам такими аллегориями, которые хороши {лучше} в поэмах, а не в разговоре. {в простом разговоре.} Вы спросили, ненавижу ли я женщин? Нет, я их очень люблю — прежде влюблялся, теперь просто люблю, но мне их жалко. {Вместо: но мне их жалко. — было: и очень жалею}
— Жалеете? Вот новость! Разве мы так жалки?
— Да разве вы не женщина?
— Мое положение совершенно особенное.
(«Странно, — как она посмотрела — с какою-то благодарностью. Гм! Так вот что! Однако трудно верить после всего, что я слышал. — Или хочет передо мною разыгрывать жертву? Это скорее».)
— А если вы женщина, то, хотите, я скажу вам самое задушевное {глубочайшее} ваше желание, самую глубочайшую тайну вашу?
— Скажите, скажите, — это тем любопытнее, что у меня нет никаких.
— Да? — Он посмотрел на нее.
— Нет.
— Ну, личных, особенных, может быть, еще и нет. Но это общая тайна всех женщин.
— Скажите ее, я еще не знаю ее.
— Вот она: «Ах, как бы мне хотелось быть {Вместо: как бы мне хотелось быть — было: если б я была} мужчиною!» Я не встречал женщины, у которой бы нельзя было найти {выманить} эту задушевную тайну. А большею частью она прямо высказывается, даже без всякого вызова. Как только женщина чем-нибудь расстроена, она тотчас говорит {Далее начато: — «несчастные} что-нибудь такое: «зачем я не мужчина?» или: «бедные мы существа, женщины», или: «мужчина совсем не то, что женщина», или что-нибудь такое. Правда?
