проводятся.

Однако ж мы забрались в историю и психологию, — это уж лишнее. {Вместо: уж лишнее. — начато: находится в разн } Занимаешься рассказом, так занимайся рассказом.

Слова Марьи Алексеевны, имевшие так много смыслов, имели и много результатов. Одним было понижение платы за урок с целкового на полтинник. Другим, что от этого удешевления учителя, то есть теперь уже не учителя, а Дмитрия Сергеевича, Марья Алексеевна еще более утвердилась в хорошем мнении о нем, то есть и во мнении, что он, {Далее начато: плут перво} как две капли воды, похож на нее саму и что его компания может {Вместо: и что его ~ может — было: я стало быть, мож} только принести пользу Верочке, то есть прочнее утвердить Верочку в принципах ее самой, Марьи Алексеевны, — конечно, Верочка и сама дока, но все еще молода, {Далее было: а. Начато: ну не б. ну ей не мешает посмотреть поближе на} — если еще остаются в ее голове какие-нибудь глупости, там какие-нибудь глупые девические мечты, так он поможет Марье Алексеевне выбивать их из дочери. {Вместо: так он поможет ~ дочери. — было: так это для нее хорош}

Третьим результатом слов Марьи Алексеевны было, разумеется, то, что {что учитель} Верочка и Лопухов стали с ее разрешения и под ее покровительством и надзором проводить {Исправлено на: могли проводить} вместе довольно много времени. Лопухов, кончив урок часов в восемь, оставался в семействе {в доме} Марьи Алексеевны еще часа два-три, игрывал в карты с матерью семейства, отцом семейства и женихом; говорил с ними, играл на фортепьяно, а Верочка пела, или Верочка играла, а он слушал, или она и он разговаривали, и Марья Алексеевна не мешала, не косилась, хотя, конечно, не оставляла их без надзора.

Разумеется, не оставляла, потому что, хотя Дмитрий Сергеевич и очень хороший молодой человек, но все же недаром говорится пословица: «пальца в рот никому не клади». Она наблюдала, — но все наблюдения утверждали ее убеждение в благонамеренности Дмитрия Сергеевича. Например, Верочка играет, а он стоит и слушает, — а Марья Алексеевна и смотрит, не запускает ли он глаз сверху за корсет, — нет, не думает запускать, — глядит в лицо Верочке, да глядит так «бесчувственно», что сейчас видно: на нее смотрит только из учтивости, а сам думает о невестином приданом; {Текст: да глядит ~ приданом; — вписан вместо начатого: да с таким [холод] спокойным выражением} и глаза у него не разгораются, как у Михаила Ивановича. {Далее было: а. так и следует Михаилу б. глазам [тольк| куда разгораться, — он, когда смотрит на нее, [так] такой в. Делали г. А чтобы сказал этак что-нибудь люб} Или вот — приносил он книги Верочке; {Далее было: Марья Алексеевна, улучивши время, когда Верочка была [в Гостином дворе] у [какой-то] подруги, обшарила в комнате у Верочки все ящики и уголки, нет ли записочек, — нет, — взяла книги, которые принес Димитрий Сергеевич} раз Верочка собралась к подруге, и Михаил Иванович тут сидел, — вот, как Верочка ушла, Марья взяла книги, принесла Михаилу Ивановичу: «Посмотрите-ко, Михаил Иванович, это какая немецкая-то книга? — французскую-то я сама разобрала: написано «Гармония» — ну, как на фортопьянах играть, это хорошо; {нуж} а вот по-немецки-то я не мастерица».

Михаил Иванович посмотрел, посмотрел на заглавие и медленно произнес: «О религии, сочинение Люд-ви-га, Люд-ви-га, — Людовика Четырнадцатого». Это, Марья Алексеевна, был французский король — отец тому королю, на место которого нынешний Наполеон сел. {Вместо: отец тому ~ сел. — было: отец тому, который вот недавно-то бежал и на место которого нынешний император сел.}

— Значит, о божественном?

— О божественном, Марья Алексеевна.

— Это хорошо, Михаил Иванович. То-то, я и знаю, что Дмитрий Сергеевич солидный молодой человек, — а все-таки нужен глаз да глаз за всяким человеком.

— Это вы правду говорите, Марья Алексеевна.

— Только вот что я думаю, Михаил Иванович: король-то французский какой был веры?

— Католик, натурально.

— Так он там не в папскую ли веру обращает?

— Нет, это напрасно беспокоитесь, Марья Алексеевна. Если бы католический архиерей писал, он, точно, стал бы в папскую веру обращать, а король этим не станет заниматься, — он, как мудрый правитель и политик, просто благочестие будет внушать.

— Это ваша правда, Михаил Иванович.

Она сказала: «ваша правда» и сама видела, что Михаил Иванович основательно рассудил, при всем его недальнем уме; но все-таки вывела дело уж совершенно начистоту. Дня через два, через три она вдруг сказала Лопухову:

— А что, Дмитрий Сергеевич, я хочу у вас спросить: прошлого французского короля отец, — ну, вот того короля, на место которого нынешний Наполеон сел, — так его отец велел в папскую веру креститься?

— Нет, не велел, Марья Алексеевна.

— А папская вера хороша, Дмитрий Сергеевич?

— Нет, Марья Алексеевна, нехороша. {Вместо: Нет ~ нехороша — было: Что же в ней [особенного] хорошего}

— Это я так только по любопытству спросила, Дмитрий Сергеевич, — как я женщина неученая, а знать интересно.

Для Лопухова до сих пор {Вместо: Для Лопухова до сих пор — начато: Лопухов до} остается загадкою, зачем Марье Алексеевне понадобилось знать, {Далее начато: а. об отце б. об учи} обращал ли людей в папскую веру отец Филипп Эгалите. Ну, как после всего этого не было бы извинительно Марье Алексеевне перестать утомлять себя неослабным надзором? {Далее начато: Но она не} И глаз за корсет не запускает, и лицо бесчувственное, и дает божественные книги читать, — кажется, довольно. Но нет, Марья Алексеевна не удовлетворилась надзором, {Было начато: а. надзор б. наблюде} а устроила пробу, — будто знала {читала индуктивную} логику г. Рождественского, говорящую, что «наблюдение явлений, каковые происходят сами собою, {Вместо: каковые ~ собою, — было: происходящих в природе [без нашего у] [соде] [естественным пор] [без наш] без нашего желания} должно быть проверяемо опытами, производимыми по обдуманному плану, для глубочайшего {яснейшего} проникновения в тайны таковых отношений», — и устроила эту пробу так, будто читала Саксона Грамматика, рассказывающего, как испытывали Гамлета девицею в лесу.

Однажды она сказала за чаем, что у нее разболелась {сильно разболелась} голова; разлив чай, ушла и улеглась. Верочка и Лопухов остались сидеть в чайной комнате, которая была рядом с спальной, куда {Вместо: которая ее куда — было: по соседству спальной, куда} ушла Марья Алексеевна. Через несколько минут больная крикнула Федю. «Скажи сестре, что их разговор не дает мне уснуть, — пусть уйдут куда подальше, чтобы не мешали мне. {Вместо: чтобы не мешали мне. — было: а я сосну} Да скажи хорошенько, чтобы не обидеть Дмитрия Сергеевича, — видишь, какой он заботливый о тебе». Федя пошел и сказал, что вот {вот так} маменька о чем просят. «Ну, пойдемте в мою комнату, Дмитрий Сергеевич, — она далеко {всех дальше} от спальни, там не будем мешать». Этого и ждала, разумеется, Марья Алексеевна. Через четверть часа она прокралась {Далее было: в чайную или столовую} в одних чулках, без башмаков, к двери верочкиной комнаты, — дверь была полуотворена, — между дверью и косяком была такая славная щель, — Марья Алексеевна приложила к ней {Так в рукописи.} и навострила уши.

Увидела она следующее. В верочкиной комнате было два окна; в промежутке окон стоял письменный стол Верочки. У одного окна, с одного конца стола, сидела Верочка и вязала шерстяной нагрудник отцу; у другого окна и с другого конца стола сидел Лопухов, — локтем одной руки оперся на стол, и в этой руке была сигарка, а другая рука у него была засунута в карман; расстояние между ним и Верочкою было аршина два, коли не больше. Диспозиция успокоительная, — но разговор, подслушанный Марьею Алексеевною, был еще лучше диспозиции разговаривающих.

— .. .надобно так смотреть на жизнь? — с этих слов начала слышать Марья Алексеевна, — их говорила Верочка.

— Да, Вера Павловна, — так надобно.

— Так правду говорят {Вместо: правду говорят — начато: не обман} холодные практические люди, что человеком управляет только расчет выгоды? {Далее было: эгоизм.}

— Они говорят правду. То, что называют возвышенными {Было начато: благор} чувствами, идеальными стремлениями, — все это в общем ходе жизни совершенно ничтожно перед стремлением каждого к своей пользе. {Вместо: каждого к своей пользе. — было: а. к выгоде б. к польз в. к личной пользе каждого.}

— Да например вы, разве вы таков?

— А каков же, Вера Павловна? Вы послушайте, в чем существенная пружина всей моей жизни. {Далее было: а. Начато: «Учись, Митя, — говорил мне отец, с тех пор, как я помню, что б. Начато: «Митя, корми в. Бывало, отец и мать ласкают меня и приговаривают: «Расти, Митя, большой, кормилец нам будешь на старости лет» — да вот вам первая, коренная идея [высосанная мною с молоком матери, — идея], лежавшая в основании самых чистых, бескорыстных отношений моего детства, а ведь отец и мать у меня очень хорошие люди, бескорыстнейшие люди, они для меня последнюю серебряную [ложечку] ложку продали, когда отправляли меня в Петербург.} В чем состояла сущность моей жизни до сих пор? Я учился, я готовился быть медиком. Прекрасно. {Текст: В чем состояла ~ Прекрасно. — вписан.} Зачем отдал меня отец в гимназию? {Далее начато: С тех пор, как} Он твердил мне: «учись, Митя, учись: выучишься, чиновник будешь, нас с матерью кормить будешь, да и самому будет хорошо». Вот почему я мог учиться, — без этого у отца не достало бы силы делать для меня такое пожертвование — ведь семейству нужен был работник. Да я и сам, хоть полюбил ученье, не стал бы тратить на него время, если бы не думал, что трата {потеря} вознаградится с процентами мне и семейству. Я подрос, стал оканчивать курс, убедил {Начато: реш} отца отпустить меня в Медицинскую академию, вместо того чтобы определять в чиновники. Это как случилось? Опять точно так же. Мы с отцом видели, что медики живут гораздо лучше канцелярских чиновников и столоначальников, выше которых мне едва ли подняться, если б я поступил на службу из гимназии. Вот вам и причина, по которой очутился и оставался я в Академии. Дело шло о том, чтобы обеспечить хороший кусок хлеба себе и семейству. Без расчета пользы {выгоды} я не мог бы поступить в Академию и не захотел бы оставаться в ней.

— Но ведь вы любили учиться в гимназии? Ведь