за что же, мой друг, что вы сделали?
Он еще больше смутился и как будто опечалился.
— Что с вами, мой друг?
— Да, вы и не заметили. — Он сказал это так грустно и вдруг засмеялся так весело. — Ах, боже мой, как я глуп, как я глуп! Простите меня, мой друг.
— Ну, что такое?
— Ничего, вы уж наградили меня.
— Ах, вот что! Какой же вы чудак! Ну хорошо, зовите так, не сержусь.
— Друг мой, мне мало этой награды.
— Неблагодарный! Если так, то Дмитрий Сергеевич и Вера Павловна, слышите, — не иначе.
[- Пожалу] — Да ведь вы не знаете, что я хотел сказать.
— Ну, что же?
— Я ни разу еще не цаловал вашу руку?
— Да кто ж вам запрещал? Но разве [можно, когда] это можно было?
— Только как же это сделать, чтобы не заметили?
— Вот как.}
В четверг было гамлетовское испытание по Саксону Грамматику, и после того надзор стал слабее.
Суббота. {В субботу.} После чаю {До разговора} Марья Алексеевна уходит считать белье, принесенное прачкою.
— Мой друг, дело, кажется, устроится.
— Да? Если так, — ах, боже мой, ах, боже мой! Скорее! Я, кажется, умру, {умираю,} если это еще продлится. Когда же и как?
— Решится завтра. {Я буду завтра.} Почти, почти несомненная надежда.
— Что же, как же?
— Слушайте, {Ну, слушайте} держите себя смирно, мой друг, — заметят, вы чуть прыгаете от радости, друг мой, — ведь ваша маменька может сейчас войти за чем-нибудь.
— А сам хорош. — Вошел, сияет, так что маменька долго смотрела на вас.
— Что ж, я ей сказал, отчего я весел, я заметил, что надобно было что-нибудь сказать.
— Несносный, несносный! Вы занимаетесь предостережениями {наставлени} мне и до сих пор ничего не сказали. Ну, что же?
— Ныне поутру Кирсанов — вы знаете, мой друг, фамилия моего товарища Кирсанов… {Вместо: вы знаете ~ Кирсанов… — было: дал мне адрес дамы, котор}
— Знаю, несносный, несносный, говорите же скорее без этих глупостей.
— Сами мешаете, мой друг.
— Ах, боже мой, и все замечания, вместо того чтобы скорее говорить дело. Я не знаю, что я с вами сделала бы, — я вас на колени поставлю, здесь нельзя, велю вам стать на колени на вашей квартире, когда вы вернетесь домой, и чтобы ваш Кирсанов смотрел, и чтобы написал мне записку, что вы стояли на коленях, — слышите, что я с вами сделаю?
— Хорошо, я буду стоять на коленях. А теперь молчу. Когда исполню наказание, буду прощен. Тогда и буду говорить.
— Ну, прощаю, только говорите, несносный.
— Благодарю вас, {Этого мало, что} вы прощаете, когда сами виновата, сами все перебивали, Вера Павловна.
— Вера Павловна? Это что? А «ваш друг» где же?
— Да, это был выговор, мой друг. Видите, какой обидчивый и суровый.
— Выговор? Вы {От вас} мне смеете давать выговоры? Если так, я не хочу вас слушать.
— Не хотите?
— Не хочу. Что мне еще слушать? Ведь уж вы все сказали, — что дело почти кончено, что завтра оно решится, — видите, мой друг, ведь вы сами еще ничего не знаете нынче, что же слушать? {Далее начато: ваши по } До свиданья, мой друг.
— Да послушайте, друг мой… друг мой, послушайте же.
— Не слушаю и ухожу. Ну, {А вы} говорите скорее. Не буду перебивать. Ах, боже мой, если бы вы знали, как вы меня обрадовали! {Было: как я рада!} Боже мой, когда ж это было со мною, чтобы я шутила, чтобы я болтала вздор, шалила, как дитя! Дайте вашу руку. Видите, как крепко, крепко жму. Благодарю вас, благодарю вас. Теперь давайте говорить дело. Рассказывайте. {Вместо: дело. Рассказывайте — было: теперь я спокойна.}
— Ныне поутру Кирсанов дал мне адрес дамы, которая назначила мне завтра поутру быть у нее. Я лично не знаком с нею. Но очень много слышал о ней от нашего общего близкого знакомого, который и был посредником. Я знаю также ее мужа. Судя по этому, я уверен, что в ее семействе можно жить. А она сказала, давая адрес нашему знакомому для передачи мне, что уверена, что сойдется со мною в условиях. Стало быть, мой друг, дело можно почти совершенно конченным.
— Ах, как это будет хорошо! Ах, какая радость! — твердила Верочка. — Но я хочу знать это скорее, как можно скорее! Вы от нее прямо проедете к нам?
— Нет, мой друг, это возбудит подозрения. Я бываю у вас только для уроков. Мы сделаем вот что. Я пришлю по городской почте письмо к Марье Алексеевне, что не могу {мне нельзя} быть на уроке во вторник и переношу его на среду; если будет написано: на среду утро, — значит, дело состоялось; на среду вечер — неудача. Марья Алексеевна это {сама это} расскажет и вам, и вашему батюшке, и Феде.
— Когда же придет письмо?
— Вечером.
— Боже мой, это так долго! Нет, у меня не достанет терпенья! И что же я узнаю из письма? Только «да» или «нет»? и потом ждать до среды, если «да» нет, это мученье. Если «да», я завтра же перейду жить к этой даме. Мне надобно знать {Я хочу зна} тотчас же. Как же это сделать? Боже мой! Знаете, что я сделаю: я буду ждать вас на улице, когда вы выйдете от этой дамы.
— Друг мой, да это было бы еще неосторожнее, чем мне приехать к вам. Уж лучше я приеду.
— Нет, здесь, может быть, нельзя будет и говорить, и во всяком случае маменька стала бы подозревать. Нет, {Было начато: а. Луч б. Я в. Нет, как} сделаю так, как вздумала. У меня есть такой густой вуаль, что никто не узнает.
— А что же, в самом деле? кажется, это можно. Дайте подумать. {Вместо: А что же ~ подумать — было: В самом деле, ведь мне этого и не пришло в голову, что вуаль может}
— Некогда думать. Маменька может войти каждую минуту. Где живет эта дама?
— В Галерной, подле моста.
— Во сколько часов вы будете у ней?
— Она назначила в час. {В 1-ом часу.}
— С часу я буду сидеть на Конногвардейском бульваре, на последней скамье того конца, который ближе к мосту. Я сказала, что на мне будет густой вуаль. Но вот вам примета: я буду держать в руке сверток нот. Если меня не будет еще там, значит меня что-нибудь задержало. Но вы {Текст: значит ~ Но вы — вписан.} садитесь на эту скамью и ждите: я могу опоздать, но буду непременно.
— Пусть будет по-вашему, мой друг.
— Как я хорошо придумала! — твердила Верочка. — Как я вам благодарна, мой друг, — как я буду счастлива! Я перейду к этой даме завтра же. Вы так и скажите ей: завтра же. Хорошо, что мы успели все переговорить. Теперь разговор для маменьки. Что ваша невеста, Дмитрий Сергеевич? вот вам, вы из друзей уже разжалованы в Дмитрия Сергеевича. Да говорите же о вашей невесте.
— Моя невеста? {Далее начато: а. Нам надобно б. Бог з} Я в эти забывал ее.
— Этого вы не должны делать. {Далее было: Но если вы не можете этого говорить, скажите, что же она} Но нет, и я не могу говорить ни о чем, кроме этого. Я сажусь играть.
Она начала играть {Далее было: самые веселые отрывки из «Севильского цирульника».
— Видите, гораздо хуже играю это, чем все, что вы слышали. Это потому, что давно, очень давно не играла я [таких] ничего веселого, а теперь} какие-то вальсы, галопы, польки.
— Друг мой, какое унижение искусства, какая порча вашего вкуса! Оперы {Росси} брошены для галопов? {танцев?}
— Брошены, брошены!
Через несколько минут вошла Марья Алексеевна. Дмитрий Сергеевич поиграл с нею в преферанс, — сначала выигрывал, {выиграл,} потом дал ей отыграться, даже проиграл около полтинника, {Вместо: около полтинника — было: полтинник} это в первый раз он дал ей торжество {такое торжество} и, уходя, оставил ее очень довольною.
Эту ночь Верочка не спала так спокойно, как после дня рождения. {именин.} Ей снилось, что она заперта в сыром, темном подвале, — и вдруг замок сорван, — кем же? как же? {Вместо: кем же? как же? — было: а. Начато: прек б. какой-то дамой, как В} — и Верочка очутилась в поле, — бегает, резвится и думает: «Как же это я могла не умереть в подвале? Это потому, что я не видала поля, — если бы я его видала, я бы умерла в подвале!» — и опять бегает, резвится. Ей снится, что она разбита параличом, — она думает: «Как же это я разбита параличом? Это бывают разбиты старики, старухи, а молодые девушки не бывают».
«Бывают, часто {очень часто} бывают, — говорит кто-то: — и ты теперь будешь здорова, вот только я коснусь твоей руки, — видишь, ты уж и здорова вставай же». Кто ж это говорит? А как стало легко — вся болезнь прошла, — и Верочка {Вместо: говорит кто-то ~ и Верочка — было: а. говорит опять какая-то прекрасная дама: «Очень часто бывают, но я умею их вылечивать, я тебя уже вылечила, как только подала руку, у меня такая рука. Пойдем со мною, Верочка [и они опять]» б. вдруг кто-то дотрогивается до [нее] ее руки и говорит: полно лежать, пойдем. — Кто же это говорит} встала, идет, бежит, и {и она} опять на поле, и опять резвится, бегает, — и опять думает: «Как же это я могла переносить паралич? Надобно было умереть. — Это потому, что я родилась в параличе и не знала, как ходят и бегают, а если бы знала, не перенесла бы паралича», и бегает, и резвится. А вот идет девушка, {дама, нет, это не та дама} — как {какая} странно: и костюм, и лицо, и походка все беспрестанно меняется {все меняется} в ней, — то она англичанка, то француженка, вот она уж немка, — полячка, — а вот стала и русская, {Вместо: стала ~ и русская, — было: и русская} — опять англичанка, — опять немка, опять русская, {Вместо: опять ~ русская, — было: — и какая странность, меняется, а не так} — и {вот и} выражение лица беспрестанно меняется: какая сердитая! {раздраженная} какая добрая! какая печальная! какая веселая! {Далее было: — и как с каждою минутою переменяются [осанка] в
