это, — верно, я очень скуп, сказал {скажет} бы всякий, кто подслушал бы, — разве так говорят другие, Верочка?
— Ну кто же так говорит, мой милый, — другой стал бы спорить, что не хочет {не захочет} допустить свою жену хлопотать о средствах жить, пока имеет силы работать для нее, — да я от тебя не хочу таких слов. Пусть другие {Вместо: да я ~ другие — было: а. и ты бы, пожалуй, стал это говорить, мой ми б. да тебе нельзя говорить этого, ты сам научил знаешь что, да ведь это другие} говорят это, — мы станем жить по-своему, как нам самим лучше. Как же мы будем жить еще?
— Вера Павловна, я предложил вам свои мысли об одной стороне нашей жизни, — вы изволили совершенно низвергнуть их вашим планом, назвали меня тираном, поработителем, — извольте же сама, Вера Павловна, придумывать, как будут устроены другие стороны наших отношений, — я считаю напрасным {излиш} предлагать вам мои соображения, чтобы они точно так же были изломаны вами. — Друг мой Верочка, да ты сама скажи, как ты думаешь жить, наверное, мне останется только сказать: «Ах, моя милая, как умно она обо всем думает!»
— Это что? Вы изволите говорить комплименты? Вы хотите быть любезным? {Далее было: Это обыкновенная манера} Но я слишком хорошо знаю, что льстят {Далее было: тогда, когда хотят господ} затем, чтобы господствовать под видом покорности. Прошу вас вперед говорить проще. Милый мой, ты захвалишь меня, — мне стыдно слушать, когда ты меня похвалил, {Далее было: ведь я привыкла считать себя так} нет, не хвали меня, чтобы я не стала слишком горда.
— Хорошо, Вера Павловна, я начну говорить вам грубости, если вам это приятнее. В вашей натуре, Вера Павловна, так мало женственности, что, вероятно, вы выскажете совершенно мужские мысли.
— Ах, мой милый, скажи: что это значит — женственность? Я понимаю, что женщина говорит контральтом, мужчина — баритоном, {Далее начато: а. женщина б. у женщины в. у мужчины} — ну, так что ж из этого? {Далее было: Стоит ли хвалить или унижать женщину за это?} Стоит ли толковать женщине, {ей} чтобы она не баритоном? — ведь она и так не станет делать этого, — или упрашивать {Было начато: стоит го} ее, чтобы она говорила контральтом, — ведь она и без всяких ваших внушений и забот не может говорить иначе? Зачем же все все так толкуют нам, чтоб мы оставались женственны? Ведь это глупость, мой милый! {мой друг!}
— То же самое, Верочка, как славянофилы упрашивают русский народ, {Вместо: как ~ народ, — было: [что] как упрашиванье русского народа} чтобы он оставался русским, {Вместо: русский народ ~ русским, — было: нас, чтобы мы оставались русскими,} — они не имеют понятия, что такое натура, и думают, что хоть мне, например, нужно ужасно {Вместо: хоть мне ~ ужасно — было: нам ужасно} заботиться о том, чтобы у меня волосы оставались каштановыми, — а если {а если бы} я чуть забуду об этом заботиться, то вдруг порыжею.
— Так я, мой милый, уже и не стану заботиться о женственности. Извольте, {Далее было: я буду вам говорить} Дмитрий Сергеевич, я буду говорить вам совершенно мужские мысли о том, как мы будем жить. {Далее начато: Слушай}
— Ну, посмотрим, посмотрим, каков твой {какова у тебя} план. Постараемся держаться его.
— Он очень прост, мой милый. Послушай, ты как живешь с своим Кирсановым? Ах, я еще не говорила тебе, как я ненавижу этого {Далее было: гадкого Кир} твоего милого Кирсанова!
— Да за что же, Верочка? Что он тебе сделал?
— Ненавижу, я его враг {он мне враг} — я запрещу тебе видеться с ним. Слышите ль, мой милый, запрещу? {Далее было: Вот это милое начало для человека, — ведь ты уж сказала, что не хочешь заботиться о женственности, так значит, ты просто человек}
— А скажите нам на милость, какое удачное начало: {Далее начато: заботиться} так запугана моим стремлением поработить ее, что для безопасности хочет сделать мужа куклою, которою будет играть, как ей нравится!
— Да, Дмитрий Сергеевич, я запрещу вам видеться с этим несносным, ужасным вашим Кирсановым.
— Хорошо, но как же видеться, когда мы живем вместе?
— Ах, он ничего не понимает! Не теперь, а когда повенчаемся.
— Ну, так и быть, позволю тебе с ним видеться, — только как можно реже. Ну скажи, мой милый, как вы с ним живете?
— Разумеется, как: у нас две комнаты, — в одной живет он, в другой я.
— Вы беспрестанно вместе?
— С какой же стати? Когда есть дело, тогда говорим о деле. Когда {Если иногда} хочется так посидеть вместе и болтать вздор от нечего делать — сидим и болтаем. Но вообще он живет сам по себе, я — сам по себе.
— И вы не надоедаете друг другу?
— Никогда.
— Как же вы этого избегаете?
— Да очень просто: всегда подразумевается, что я ни минуты не останусь в его комнате иначе, как по его приглашению остаться, — оно большею частью не высказывается, но ведь это видно — по лицу, по жестам, по ответам, — если я чуть замечаю, что он предпочитает остаться один, — или нет, даже больше: если я не вижу прямых признаков, что ему приятно будет, если я останусь, и неприятно, если я уйду, то я ухожу. И он делает относительно меня точно так же. {Далее было: Но как же вы тогда попадаете в комнаты [друг другу] один к другому? Может быть, ты входишь, а ему неприятно? [- Чтобы знать] Но ведь вы очень дружны [вам], — ну как же вы это сделаете, чтобы }
— Часто вы ссоритесь?
— Никогда.
— Отчего ж это?
— Да именно потому, что соблюдаем это правило: не быть на глазах один у другого иначе, по его прямому желанию.
— Ах, мой милый, как я тебя обманула, как я тебя славно обманула! Ты не хотел сказать мне, как мы с тобою будем жить, а сам все, все рассказал! Как я тебя обманула! Ну, слушай же, как мы будем жить, по твоим же рассказам! Во-первых, у нас будет две комнаты — твоя и моя — и третья комната, где мы будем пить чай, обедать, принимать гостей, которые бывают у нас обоих, а не у тебя одного или не у меня одной. Это во-первых. Во-вторых: я в твою комнату не смею входить, чтобы не надоедать тебе. Ты в мою — также. Это второе? Ну, в-третьих, — ах, мой милый, я забыла спросить об этом: Кирсанов вмешивается в твои дела? Или ты в его? Вы имеете право доспрашиваться друг у друга о чем-нибудь?
— Э, да ведь теперь я вижу, зачем ты спрашиваешь, — не скажу.
— И не нужно. Я сама знаю: не имеете права ни о чем спрашивать друг друга; не вмешиваетесь в дела один другого. Итак, в-третьих: я не имею права ни о чем спрашивать тебя, {вас, если вы} мой милый, — если тебе хочется или надобно сказать мне что-нибудь о твоих делах, ты сам мне скажешь. И точно то же — наоборот. Ну, вот три правила. Что еще дальше? {Далее было: Дальше остается только написать эти три правила крупными буквами и [про] выставить в рамках за стеклами на дверях каждой ком}
— Верочка, второе правило требует пояснений: ну хорошо, мы видимся с тобою в нейтральной комнате за чаем и за обедом. Теперь представь себе такой случай: напившись поутру чаю, я сижу в своей комнате и не смею носа показать в твою — до самого обеда, — так ведь?
— Конечно.
— Приходит ко мне знакомый, не нейтральный, а собственно мой, и говорит, что через два часа {Вместо: через два часа — было: через несколько времени} зайдет другой знакомый, — между тем мне нужно уйти на три {Было: а. на неско б. на полтора} часа из дому. Но я знаю, зачем он придет, — я могу попросить тебя передать ему тот ответ, который ему нужен, — я могу просить тебя об этом, если ты думаешь оставаться дома?
— Конечно, можешь. Возьмусь я за это или нет, это другой вопрос. Если я откажусь, ты не можешь ни претендовать, ни спрашивать меня, почему я отказываюсь. Но спросить, не соглашусь ли я оказать тебе эту услугу, спросить ты можешь.
— Прекрасно. Но я не имею права войти в твою комнату, — ведь это между чаем и обедом, — как же я спрошу тебя об этом?
— О боже, как он прост, это маленькое дитя! {Далее было: а. Начато: Ему б. Он [ничего] не может сам догадаться} Какое недоумение — скажите пожалуйста! Вы делаете вот как, Дмитрий Сергеевич. Вы входите в нейтральную комнату и говорите: «Вера Павловна!» Я отвечаю из своей комнаты: «Что вам угодно, Дмитрий Сергеевич?» Вы говорите: {Далее начато: Через} «Я ухожу из дому; в мое отсутствие зайдет господин А (вы называете фамилию вашего знакомого), у меня есть некоторые сведения для передачи ему. Могу ли я просить вас, Вера Павловна, передать ему их?» Если я отвечаю: «нет», — наш разговор кончен; если я отвечаю: «да», — я выхожу к вам в нейтральную комнату, и вы сообщаете мне, что я должна, по вашей просьбе, передать вашему знакомому. Теперь вы знаете, {Вы поняли меня} маленькое дитя, как надобно поступать?
— Да, моя милая Верочка, шутки шутками, а ведь в самом деле лучше всего жить так, как ты говоришь. Только откуда набралась {составила себе} таких мыслей?
— Ах, мой милый, да разве трудно до этого додуматься? {Вместо: да разве ~ додуматься? — было: разве я слепая, или не ду} Ведь я видала семейную жизнь, {Вместо: семейную жизнь, — было: [как] сколько мелких неприятностей в семействах, — только от того, что им} — я говорю не про свою семью, она такая особенная, — но ведь у меня есть же подруги, я же бывала в их семействах, боже мой, сколько неприятностей между мужьями и женами, — ты не можешь вообразить себе, мой милый!
— Ну я-то, Верочка, воображаю. {Далее было: Нет, мой милый, и ты не воображаешь, — помнится, что ты мне говорил о задушевном желании всех женщин}
— Знаешь ли, что мне кажется, мой милый? Так
