было вообще глупо. Да этого и не бывает. Это фальшивое понятие, — это сапоги всмятку, и только. Как приятнее, так и поступаешь. Так вот, поди ты, растолкуй это. В теории-то оно понятно, а как видит перед собою факт, человек-то и умиляется: вы, говорит, мой благодетель. Уж показался {Уж были} всход этой будущей жатвы: вы, говорит, меня из подвала выпустили, — какой, говорит, вы добрый! И будет потом умиляться. Очень нужно было бы мне выпускать тебя, если бы самому это не нравилось, — это я тебя выпускаю, ты думаешь? — стал бы {очень нуж} заботиться, как же, жди, как бы это не доставляло мне самому удовольствия. Может, я самого себя выпустил. Да разумеется, самому жить хочется, самому любить хочется, — понимаешь? самому, — для себя все делаю. Чорт возьми, как бы это сделать, чтобы не развилось в ней это вредное {отвратн} чувство признательности, которое тяготит. {начато: Это бы} Ну, да как сделаем, — она же умная, поймет, что я правду буду говорить. Конечно, я не так располагал сделать. Думал, что когда удастся ей уйти из семейства, то отложить дело года на два, — в это время успел бы стать профессором, денежные дела были бы {Далее было: Для нее} удовлетворительны. Вышло, что отсрочить нельзя. Ну, так мне-то какой убыток? Разве я об себе что ли думал, когда соображал, что прежде надобно устроить свои денежные дела? Мужчине что? мужчине ничего. Недостаток денег отзывается на женщине. Сапоги есть, локти не продраны, щи есть, в комнате тепло, — какого {чего} рожна горячего мне еще нужно? А это у нас будет. Стало быть, какой же {чем} мне убыток? Но женщине — молоденькой, хорошенькой — этого мало. {Далее начато: зачем красота, если} Нужны удовольствия, нужен успех в обществе. А на это не будет денег. Конечно, она не будет думать, что этого недостает ей, — умная, честная девушка, — будет думать себе: «это пустяки, это дрянь, которую я презираю» — и будет презирать. {Далее начато: Да ведь это} Да разве помогает то, что человек не знает, чего ему недостает, или даже уверен, что оно ему не нужно? Это иллюзия, фантазия. Натура заглушена рассудком, обстоятельствами, убеждениями, — ну и молчит, не дает о себе голоса сознанию, а молча все-таки работает и подтачивает жизнь. Не так следует жить молодой, не так красавице, — это не годится, {Было: гадко видеть} когда она и одета не так хорошо, как другие, и она не блестит {проходит} по недостатку средств. {Далее было: проигрывает} Жаль тебя, бедненькая, — я думал, что все-таки несколько получше для тебя устроится. А мне что? Я в выигрыше, — неизвестно еще, пошла ли бы она за меня через два — а теперь идет».
— Дмитрий, иди чай пить.
Лопухов отправился в комнату Кирсанова.
— Ну, Александр, теперь не будешь на меня жаловаться, что отстаю в работе. Наверстаю. {Примусь}
— Что, кончил хлопоты по делу этой девушки?
— Кончил.
— Поступает в гувернантки к Б.?
— Нет, в гувернантки не поступает, иначе уладилось. Ей можно будет вести в семействе порядочную жизнь. {Ей можно ~ жизнь, вписано.}
— Что ж, это хорошо. В гувернантках тяжело. И порядочно устроилось ее семейное положение? {Вместо: устроилось ~ положение? — было: а. устроилась она? б. устроилась беднень в. устроились ее дела? г. устроилось ее положение семейное?}
— Порядочно.
— И действительно хорошая девушка?
— Хорошая.
— Ну и прекрасно. Я теперь, брат, с зрительным нервом покончил и уже довольно много работ сделал над следующей парою. А ты на чем остановился?
— Да мне еще надобно будет кончить работу над… ну, и так далее, пошли физиологические термины.
«Теперь {Теперь у нас} 25 апреля. Он сказал, что его дела устроятся в начале июля, — ну, положим, 10-го, — ведь это уж не начало, 10-е число можно взять, — или для верности возьму 15-е, — нет, лучше 10-е, — сколько же остается дней? Нынешнего числа уж нечего считать, — в апреле остается 5 дней, май — 31 да 5 — 36, июнь — 30 да 36 — 66, июль 10, — всего только 76 дней. Я сделаю, как пансионерки и школьники делают, — право, так сделаю: разграфлю бумагу, напишу все дни и буду каждый день вычеркивать, — в самом деле, так сделаю, — а, только 76 дней, — и тогда свободна! Выйду из этого подвала! Ах, как я счастлива! Миленький мой, как я счастлива!»
Это воскресенье. В понедельник урок, перенесенный со вторника.
— Друг мой, миленький мой, как я рада, что опять с тобою хоть на минуточку! Знаешь, сколько мне осталось сидеть в этом подвале? Твои дела когда кончатся? К 10-му июля кончатся?
— Кончатся, Верочка.
— Так теперь мне осталось сидеть в подвале только 75 дней да нынешний вечер, — я один день уж вычеркнула, — я табличку, как школьники, и вычеркиваю дни.
— Миленькая моя, Верочка, миленькая моя! {Далее начато: Будет,} Да, уже недолго тебе тосковать тут, — два с половиною месяца пройдут скоро. Будешь свободна. {Далее начато: Ты}
— Ах, как весело будет! Только, мой миленький, ты теперь со мною не говори много и не гляди на меня, и на фортепьяно не каждый раз будем играть. И не каждый раз буду выходить при тебе из комнаты. Нет, не утерплю, выйду всегда, — только на одну минутку, — и так холодно буду смотреть на тебя, неласково, — и теперь сейчас уйду в свою комнату. До свиданья, мой милый. Когда?
— В четверг. {Далее было: А знаешь что?}
— Три дня! Как долго. А тогда уж только 72 дня останется.
— Считай меньше: около 7-го числа можно будет тебе вырваться отсюда.
— 7-го? Так уж теперь только 72 дня? Ах, как ты обрадовал! До свиданья, мой миленький! Четверг.
— Мой миленький, только 69 дней мне здесь сидеть.
— Да, время идет скоро.
— Скоро? Нет, мой милый. Ах, какие долгие стали дни! В другое время, кажется, целый месяц успел бы пройти, пока шли эти три дня. До свиданья, мой миленький. Нам ведь не надобно долго говорить друг с другом, — ведь мы хитрые, да? — До свиданья! Ах, еще 69 дней осталось мне сидеть в подвале!
(«Гм! гм! Да, — мне, разумеется, незаметно, — за работою {Было начато: работа очень сок} время летит. Да ведь и не я в подвале-то. Гм! гм! Да!»)
— Ах, мой миленький, еще 67 дней осталось! Ах; какая тоска здесь! Эти два дня были дольше тех трех дней! Ах, какая тоска! Гадость какая, если бы ты знал, мой миленький! До свиданья, мой милый, голубчик мой, до вторника, ах, а эти три дня будут дольше всех пяти дней! До свиданья, милый мой!
(«Гм! Да! гм! Глаза нехороши. {Далее начато: Это} Она плакать не любит. Это нехорошо. Гм! Да!») {Далее было: Нет, такие глаза тебе не годятся!}
— Ах, мой миленький, еще 64 дня осталось!
— Верочка, мой дружочек, {Далее было: ты уже слишком тоскуешь по воле} у меня к тебе есть просьба, — нам надобно поговорить хорошенько. Ты очень тоскуешь {Далее начато: это вр} по воле. Ну, дай себе немножко воли, ведь нам надобно поговорить.
— Надобно, мой миленький, надобно! {Далее начато: а. Мы с тобою ведь все б. А здесь нельзя}
— Так вот что, я тебя прошу: завтра, когда тебе будет удобнее — в какое время, все равно, только скажи, — будь опять на той скамье на Конногвардейском бульваре. Будешь?
— Буду, мой миленький, непременно. В 11 {В 12} часов? Так?
— Хорошо, благодарю тебя, Верочка.
— До свиданья, мой миленький, — ах, как я рада, что ты это вздумал, как это я, глупенькая, сама не вздумала? До свиданья. Поговорим, все-таки вздохну вольным воздухом. До свиданья, миленький, в 11 часов непременно. {Было: в 12 часов непременно! Да! Текст: До свиданья со непременно! вписан.}
— Верочка, ты куда это собираешься?
— Я, маменька? (и покраснела) — к Невскому, маменька (и покраснела еще больше.
— Так и я с тобою пойду, Верочка. Мне в Гостиный двор нужно. Да что это, Верочка, говоришь, идешь на Невский, а такое платье надела, — надо бы получше, коли на Невский.
— Мне, маменька, это платье нравится. Подождите одну секунду, {Далее было: Отправляются. Идут. Дошли до Гостиного двора, идут} маменька, я в своей комнате только возьму {Вместо: только возьму — было: а. забыла одну б. возьму} одну вещь.
Отправляются. Идут. Дошли до Гостиного двора, идут по той линии, которая вдоль Садовой, — уж недалеко до угла Невского, — вот и лавка Рузанова.
— Маменька, я вам два слова скажу.
— Что с тобою, Верочка?
— До свиданья, маменька. Не знаю, скоро ли, — если не будете сердиться, — до завтра. {Далее начато: я, маменька,}
— Что, Верочка, я что-то не разберу.
— До свиданья, маменька, я теперь к мужу. Мы с Дмитрием Сергеевичем третьего дня повенчались. Извозчик, в Караванную!
— Четвертачок, сударыня.
— Хорошо, поезжай хорошенько. — Он к вам вечером зайдет. А вы не сердитесь на меня, маменька! — Да ты не в Караванную, я только так сказала, чтоб поскорее от этой дамы уехать, — мне гораздо дальше, поезжай по Невскому, на Васильевский, в 5 линию, у Среднего проспекта, поезжай хорошенько, я прибавлю.
— Ах, сударыня, обмануть изволили! Надо уж будет полтинничек положить.
— Если хорошо поедешь.
Свадьба устроилась не очень многосложным, хотя и не совсем обыкновенным образом.
Жалко было смотреть на Верочку, — дня два {Начато: каждый} после разговора о том, что они жених и невеста, Верочка радовалась близкому освобождению, — на третий день уже вдвое несноснее прежнего стал казаться ей «подвал», как она выражалась, — на четвертый она уже поплакала, чего она очень не любила, но поплакала немножко, — на пятый побольше, — на шестой уже не плакала, только не могла заснуть от тоски.
Лопухов посмотрел, посмотрел и увидел, что не годится дело, показавши волю, оставлять человека в неволе. Подумал часа два после того, как был на уроке в субботу, — о том, как решить дело, он думал недолго, — «Все это вздор. Зачем оканчивать курс? Разве не все равно? Уроками, переводами достану себе не меньше, чем сколько получал бы жалованья, будучи ординатором. Может быть, получу еще больше. Пустяки». С этой стороны раздумья не было, {Против фразы: С этой стороны ~ не было — дата: 1 январ} — правду сказать,
