же и совестно ей было, когда Кирсанов, приехавши к больному в десятом часу вечера и просидев подле него {Далее было: с Верою Павловною} вместе с нею с полчаса, сказал: «Вера Павловна, отдохните, мы оба просим вас; я останусь здесь ночевать». — Ведь она сама наполовину — больше чем наполовину — знала, что как будто бы и нет необходимости сидеть всю ночь подле больного, и вот заставляет Кирсанова, человека занятого, терять время; что ж это в самом деле? — да, «как будто не нужно», — «как будто», — а кто знает? Нет, нельзя оставить миленького одного, — мало ли что может случиться? да, наконец, если пить захочется, — чаю захочется, как же тут? ведь он деликатный, будить не станет, значит и нельзя не сидеть подле него, — но Кирсанову сидеть не нужно, она не дозволит, — все это передумалось в одну минуту, и она сказала, что не уйдет, а что «вам, Александр Матвеевич, нужнее отдыхать, чем мне, — ведь вы с утра до ночи работаете, отправляйтесь вы домой, я вас прошу». Перекорились таким образом раза два — «нет, вы отдохните», — «нет, вы уезжайте домой», — тогда Кирсанов встал, сказал Лопухову: «ну, брат Дмитрий, ты не у места деликатничаешь со мною, что не просишь Веру Павловну отдохнуть, — ведь ты должен видеть…» «Вижу, Александр, да мне в самом деле стыдно по пустякам отнимать у тебя ночь, ведь ты ошибаешься, если думаешь проводить ее да заснуть, — ведь она будет приходить справляться, и если застанет тебя сонного, то все равно {Далее было: уж потом мы с твоим усерди} твое присутствие не поможет». «Да разве я этого не знал? {предвид} Конечно, знаю, — так уж я поступлю и за тебя и за себя. Вера Павловна, простите, — невежда, быть может, но с истинною преданностью и чувством глубочайшего уважения имею честь» — говоря это, он стоял подле нее, предлагая ей руку, как любезные кавалеры предлагают дамам для прогулки, — она не брала руки, — отстраняла ее, — но при словах: «глубочайшего уважения» он очень плавно взял ее за, талью и повел из комнаты, продолжая: «имею честь быть вашим спутником. Серьезно, Вера Павловна, как медик, прошу вас лечь. Вот вам, на всякий случай, пилюли из морфия, — если не заснете через четверть часа, примите две». Он ввел ее в ее комнату, затворил за нею дверь и возвратился к больному.

— Мне, право, перед тобою совестно, Александр: какую смешную {дикую} роль , сидя ночь у больного, болезнь которого вовсе не требует этого. {Вместо: болезнь ~ этого — было: которому вовсе не нужно это.} Но благодарю тебя, очень благодарю. Я решительно начинал беспокоиться за нее. Нервы у ней очень {очень у ней} расстроивались.

Нервы Веры Павловны, действительно, были утомлены, — три ночи без душевной тревоги ничего бы не значили для нее: здоровье у ней было крепкое. Но она очень боялась {тревож} за мужа. Да, нервы были так расстроены, что она как дошла до кровати, как упала на кровать, {Вместо: дошла ~ на кровать — было: упала на кровать} так и лежала, — не могла раздеться, — не могла заснуть, — не могла и принять сонных пилюль, — рукам так тяжело было подняться, — почти спала, и глаза почти закрылись, но не спала. Долго, долго она так лежала неподвижною, — «только, что ж это? сплю я иль нет? в бреду я иль нет? {брежу иль нет?} — нет, не в бреду, — что ж это он так долго стоит в дверях? Он думал, что надобно взглянуть на меня, {далее было: да ведь } сплю ли я, здорова, — так ведь должно казаться, что я сплю и здорова; господи, что это он все стоит в дверях и все смотрит на меня? какой чудак!» Наконец, он ушел от дверей. — Опять прошло сколько-то времени — должно быть, много, — вот он опять в дверях, и опять стоит долго, долго, и так пристально смотрит, — наконец, опять ушел, — через несколько времени Вера Павловна заснула крепко и проспала до тех пор, {Вместо: и проспала ~ пор — было: проспала [до одиннадцати] до десяти часов} пока услышала из-за дверей голос Кирсанова:

— Вера Павловна, до свиданья. Мне пора в гопшиталь, — вставайте, бегите к своему больному, который почти так же здоров, {Далее было: который чуть ли не зд} как вы, бегите скорей, а то совесть будет мучить, что оставили беспомощным. «Ах, как я заспалась. Десять часов!»

Вера Павловна {Далее было: выспалась} чувствовала себя бодрою и была, по правде сказать, {Вместо: по правде сказать, — было начато: в самом д} очень благодарна Кирсанову за то, что он дал ей возможность отдохнуть. {Вместо: дал отдохнуть. — было: заставил ее отд} Потому она не рассердилась на его шутливый тон. Он продолжал из-за двери: {Далее было начато: Судя по голосу, вы не со}

— А видели вы, я четыре раза приходил смотреть на вас, Вера Павловна? двойная цель была, Вера Павловна: взглянуть, что с вами, — ведь я немножко трусил за вас, — показать вам себя, что я не сплю, — да была и третья цель -о ней говорю только по секрету — помолиться на вас, чтобы бог послал мне вашу добродетель ухаживать за кем не нужно.

— Да, я видела два раза.

— Неужели? я не полагал. Если видели, да еще два раза, то это значит, вам в самом деле надобно кой-что выпить, — я вам оставлю рецепт. Эти капли будут довольно вкусны, до свиданья.

— До свиданья.

И на этот вечер Кирсанов приехал ночевать и еще пять ночей провел у постели Лопухова, чтобы не допустить {Вместо: чтобы не допустить — было: не допуская} Веру Павловну проводить их без сна; {Далее начато: через пять дней} в самом деле, довольно утомлялась она заботами о больном и во время дня. Через шесть дней она убедилась наконец, что больной почти вовсе перестал быть болен и что дежурить подле него нет надобности: да и нельзя было не убедиться, — в этот вечер они втроем играли в карты, Лопухов уже полулежал на подушках и говорил уже очень хорошим {и говорил очень тверд} голосом.

— Александр Матвеевич, почему вы совершенно забыли меня? — именно меня, потому что с Дмитрием {с мужем} вы хороши по-прежнему, — он бывает у вас часто, вы у нас перед этим временем, кажется, {Далее начато: больш} с полгода не были, — да и раньше тоже, — а помните, мы {как мы} были с вами дружны вначале, — между прочим сказала Вера Павловна во время этой игры.

— Мне казалось… казалось, Вера Павловна, простите за откровенность, мне… казалось, что вы несколько недолюбливаете меня. («Как это глупо! как это низко! как это я не нашелся! {это сорвалось? Я не то хотел сказать.}»)

— Я? вас? Ну с чего вы это взяли? Да когда же не была я вам рада? {Далее начато: Причина гораздо}

— Добрая Вера Павловна, вы и послушали — это я хочу только поинтересничать, а истинная причина гораздо проще: я в эти два года был сильно занят. Я почти нигде не бываю. Я страшно работаю, а потом хочется полежать на диване с сигарой. {Далее было: Но не так вы чужды, зачем же до такой степени} Из мундира и фрака в халат, — иной переход невозможен. А халатная жизнь так привлекательна.

Ясно, к чему идет дело. {Далее начато: Начинается в ж} Опытный в романах читатель видит, что начинается новый роман в жизни Веры Павловны и что Кирсанов будет играть роль в этом романе — счастливую или несчастную, это пока еще не видно, но видно, что он влюблен в Веру Павловну, что он поэтому давно и перестал {поэтому перестал} бывать у Лопуховых. {Далее было: [что] поэтому, надобно же сказа} Является в истории Веры Павловны новое лицо, {Вместо: Является ~ лицо, — было начато: а. Новое лицо выходит на б. Является в рассказе} надобно описать {рассказыва} его.

Но описывать почти нечего. Он был друг {а. прият б. близкий в. приятель} Лопухова, — и уже было говорено, что {что сходства} между ними было гораздо больше сходства, чем разницы, — а это и почти все, что нужно сказать о нем: говорить подробнее значило бы повторять то, что мы знаем о Лопухове. Лопухов был сын мещанина, {небогатого мещанина,} зажиточного по мещанскому сословию, то есть довольно часто имеющего {Далее было: на столе} мясо во щах, — Кирсанов был сын писца уездного суда, то есть человека, часто не имеющего мяса во щах, — значит и наоборот, часто имеющего мясо во щах. Лопухов с очень ранней молодости, {Вместо: с очень ранней молодости, — было начато: с незапам} почти с детства, {Далее было: помогал отцу со} добывал деньги на свое содержание, — и Кирсанов тоже {Далее было: давал уроки} с третьего класса гимназии давал уроки. {уроки младшим.} Оба грудью, без связей, без знакомств, пролагали себе дорогу. Лопухов был какой человек? — В гимназии пофранцузски не выучивались, а по-немецки выучивались склонять der, die, das с небольшими ошибками, — а поступивши в Академию, Лопухов скоро увидел, что на русском языке далеко не уедешь в науке; он взял французский словарь да какие случились французские книжонки, — а случились «Телемак» да {Далее было: роман виконта д’Арленкура, да «Рассуждение о всеобщей} один том «Рассуждения о красноречии» старика Роллена, да несколько разрозненных ливрезонов нашего умнейшего журнала Revue etrangere, — книги все не очень вкусные, — взял их — а сам был, разумеется, страстный охотник читать — да и сказал себе: «не раскрою ни одной русской книги, пока не стану свободно читать по-французски», — ну, и стал свободно читать, а с немецким языком обошелся иначе: нанял угол в квартире, {Вместо: угол в квартире — было: квартиру} где было много немцев-мастеровых, да и жил с ними, пока стал порядочно говорить по-немецки, — угол был мерзкий, немцы скучны, в Академию ходить очень далеко, а он все-таки выжил, сколько ему было нужно. У Кирсанова было иначе: он немецкому учился {учился так, к} по разным книгам с лексиконом, как Лопухов французскому, а по-французски выучился но так, а вот как: евангелие — книга очень