полюбить кого-нибудь, — когда Кирсанов перестал быть юношею, он {он перестал} мог только жалеть Крюкову, {Далее было: как не} не больше, — он был дружен с нею по воспоминанию, не больше. {и только} Грусть по ней скоро сгладилась, но когда она рассеялась {но очнувшись} на самом деле, ему все еще помнилось, что он занят этою грустью, {Далее было: хотя в} а когда он заметил, уже не имеет грусти, а только вспоминает {помнит} о прошлой грусти, он увидел себя в таких отношениях к Вере Павловне, что увидел, {Вместо: что увидел — было: что почувствовал [надоб] себ} что попался в большую беду.
Вера Павловна старалась его развлекать, и что же было теперь, через два-три месяца после того, как начала она развлекать его от грусти о Крюковой? — Да ничего больше, как только то, что он почти каждый вечер или проводил у Лопуховых, или провожал куда-нибудь Веру Павловну — провожал часто вместе с мужем, чаще один.
И какой был теперь характер дня Веры Павловны? — до вечера {до обеда} тот же самый, как и прежде, — но {но вечер} вот 6 {7} часов, — бывало она в это время идет одна в свою мастерскую или сидит в своей комнате и работает одна. А теперь, если ей ныне нужно быть в мастерской и вечером, Кирсанову сказано об этом накануне, и он является провожать ее, {Далее было: она занята} — по дороге туда и оттуда — впрочем, очень недальней — они толкуют о чем-нибудь, обыкновенно о мастерской; там она занята распоряжениями, и у него много дела, — он сидит, болтает с детьми, — тут же подсело несколько девушек и участвуют в болтовне обо всем на свете — и о белых слонах, которых так уважают в Индии, и о белых кошках, которых многие так любят у нас, Кирсанов и половина компании находит, что это безвкусие, белые слоны, кошки, лошади, коровы — все это альбиносы, это болезненная порода, — в самом деле, по глазам у них видно, что они не имеют такого отличного здоровья, как цветные, — другая половина компании отстаивает белых кошек и коров, потому что они в самом деле очень милы, — и они вовсе не так болезненны — это предубежденье, — главная защитница их, {один главный оратор — защитник} девочка лет 14, пришла к такому заключению; {Вместо: пришла ~ заключению; было: доказывает} она так и говорит, что «она пришла к этому заключению»: дикие животные имеют определенный цвет шерсти, — дикий белый гусь непременно серый, и если бы встретился дикий гусь с белыми перьями, он, точно, был бы альбинос и больной, — а ручные, домашние животные становятся разноцветными, и белый домашний гусь — такой же здоровый, как и темный, {черный} — ведь {ведь он тоже} темный тоже не серый {Далее было: неужели и он} — однообразие цвета исчезло, {распалось на} — или: {Далее было: они толкуют} не знает ли Кирсанов чего-нибудь поподробнее о жизни {Далее начато: Марии} самой Бичер-Стоу, роман которой мы все знаем? — Нет, теперь Кирсанов не знает этого, — а в следующий раз он будет знать, ему самому это интересно, {Далее было: он прочтет это} а теперь пока он может рассказать кое-что о Вильберфорсе, {Далее было начато: а. который дей б. и об англий} — и в этом роде идут то рассказы Кирсанова, то споры Кирсанова с компаниею, детская половина которой каждый раз одна и та же, потому что всегда в полном комплекте, а взрослая половина каждый раз новая. {Далее было: Но Вера Павловна и теперь далек}
Они возвратились домой к чаю и сидят втроем после чаю очень долго, {Далее начато: Лопухов при Кирсанове} — теперь Вера Павловна и Дмитрий Сергеевич проводят гораздо больше времени вместе, чем когда не было тут же Кирсанова, — на половину вечеров, которые они проводят втроем, устроивается музыка, — даже больше, чем наполовину: Дмитрий Сергеевич играет, Вера Павловна поет, Кирсанов сидит и слушает, — иногда тоже играет, {поет. Далее было: а больше, сидит и слушает.} — тогда Дмитрий Сергеевич поет вместе с женою, а иногда Кирсанов поет вместе с нею, — но теперь они очень часто бывают в опере, — наполовину втроем, наполовину один Кирсанов с Верою Павловною. У Лопуховых {У них} чаще прежнего стали бывать гости, — прежде бывали почти только Мерцаловы, — теперь Лопуховы сблизились с двумя-тремя такими же милыми семействами, {Далее было: завели} — Лопуховы, Мерцаловы и два другие семейства положили каждую неделю поочередно устроивать маленький вечер с танцами в своем кругу, — бывает по 6, {по 5} иногда даже по 8 пар танцующих. Лопухов без Кирсанова не бывает {никуда не является} почти никогда ни в оперу, ни {ни на этих} в знакомых семействах, — но Кирсанов часто провожает один Веру Павловну в этих выездах; Лопухов часто говорит, что хочет оставаться в своем пальто на своем диване, — иногда этот диван оттягивает его из залы, где фортепьяно, когда у Лопуховых нет никого, кроме Кирсанова, {Далее было: он, замечая в нем эту наклонность} но это мало спасает его: через полчаса, много через час Вера Павловна и Кирсанов уж тоже бросили фортепьяно и сидят подле его дивана, — впрочем, Вера Павловна недолго сидит подле дивана, — она скоро устроивается полуприлечь на диване так, что мужу {Лопухову} все-таки просторно сидеть, — ведь диван широкий, то есть не совсем уже просторно, но она обняла мужа одною рукою, и поэтому сидеть ему все-таки ловко.
Вот таким-то образом прошли месяца три {уже два месяца} из тех четырех, которые прошли со времени рассказа {разговора В} Крюковой.
Идиллии нынче не в моде, и я сам вовсе не люблю их, то есть лично я не люблю, как не люблю шампанского, не люблю гуляний, {печальных гуляний} не люблю лилового цвета, не люблю спаржи, — мало ли чего я не люблю, ведь нельзя же одному человеку любить все цвета, {Далее было: мне нравится яркий желтый с густым, несколько оранжевым отливом Далее дата: 18 янв} все блюда, все способы развлечения, все сорты вин, — но я знаю, что эти вещи, которые {Далее было: лично} не по моему личному вкусу, очень хорошие вещи, что они нравятся большему числу людей, чем то, которое, как я, предпочитает гулянью {Вместо: как я ~ гулянью — было: а. не находит в них [удов] личной приятности б. предпочитает [им более] шампанскому мадеру} — шахматную игру, спарже — кислую капусту с конопляным маслом; {Далее было: и что у большинства} знаю даже, что у большинства, вкусов которого я не разделяю, вкусы не хуже моих. {Вместо: вкусы ~ моих — было: вкусы [более сообразны][лучше] вернее, чем} Так, я знаю, что огромного большинства людей, — которые ничуть не хуже меня, — счастье {даже счастье} должно иметь идиллический характер. А что идиллия не в моде и потому они чуждаются ее, так это не возражение: чуждаются ее, как лисица в басне чуждалась винограда, — кажется им, что недоступна идиллия, потому они и придумали: «пусть она будет не в моде». А хорошая вещь почти для всех людей идиллия, — и возможная, очень возможная, — только не для одного или десяти человек, а для всех, — ведь и итальянская опера, {Далее было: и Невский проспект} и «Полное собрание сочинений П. В. Гоголя, Москва, {СПБ} 1361 г.» — все это вещи, невозможные для одного, для десяти человек, — а для всех, как видите, очень возможны. Но пока итальянской оперы для всего города нет, {Вместо: для всего города нет, — было: нет} можно лишь некоторым особенно усердным меломанам пробавляться домашними концертами; и пока вторая часть «Мертвых душ» не была напечатана для всей публики, только немногие, особенные поклонники Гоголя приготовляли каждый для себя, {Вместо: приготовляли ~ для себя — было: запаслись} не жалея труда, рукописные экземпляры; {списки} — рукопись хуже печатной книги, домашний концерт плох перед итальянской оперой, {Вместо: плох ~ оперой — было: хуже итальянской опер} — а все-таки хороша, все-таки хорош. {К последующему тексту романа, помеченному: 23 янв — относится заметка на полях: Отсюда я начинаю писать сокращенно, как писаны все мои черновые [ру], — это я делаю потому, что надеюсь, Комиссия уже достаточно знакома с моим характером, чтобы знать, что в моих бумагах [(несколько густо зачеркнутых слов) ничего] и не может быть ничего противозаконного. Притом же, ведь это черновая рукопись, которая переписывается набело без сокращений. Но если непременно захотелось бы прочесть и эти черновые страницы романа, я готов прочесть их вслух (это легче) или дать ключ к сокращениям.}
Если бы кто пришел посоветоваться с Кирсановым о таком положении, в каком он себя увидел, когда очнулся, а Кирсанов был бы посторонним человеком этому делу, он принял бы в ровное соображение интересы всех троих лиц, до которых могло коснуться дело, {Незачеркнутый вариант: которых оно могло коснуться} и сказал бы своему собеседнику: «Поправить дело бегством поздно; не знаю, как оно разыграется, но знаю, что бежать или оставаться одинаково опасно; делайте, как хотите, все равно».
Если б Кирсанов пришел посоветоваться с Лопуховым, Лопухов принял бы в главное соображение спокойствие Веры Павловны (по теории эгоизма, что для него самого {что свое} это главное, что ее интерес составляет главную его выгоду, пред которой другие соображения для него не важны) и сказал бы: «Друг мой, бежать — хуже, чем оставаться. Если ты остаешься, — я тебя знаю, — ты будешь держать себя так, чтоб она как можно дольше не замечала твоего чувства; в ней самой, без вызова с твоей стороны, оно возникнет, — вероятно, уж и возникло, остается только обнаружиться ему перед нею самой; скоро или нет это будет при тебе, мы еще не знаем; но твой отъезд тотчас же вызовет это, — он только ускорит дело, которого ты хочешь избежать, — твое удаление усилит ее чувство, в этом нет сомнения. {Текст: твое удаление ~ сомнения. вписан.} Но важнейшая вещь не в этом: если ты будешь здесь, {Далее было: чувство это не будет иметь} мы всегда можем все вместе дружески обдумать, как нам поступить, но если тебя нет, {Далее было: будет тяжелее и борьба с чувством} не будет одного из лиц, {Вместо: нет ~
