А что ж у тебя в руках?} Верочка смотрит — на столике лежит толстая тетрадь с надписью: «Дневник В. Л.» {В. П. Л.} Откуда взялась эта тетрадь? Верочка берет ее, раскрывает, — тетрадь писана ее рукою — когда же? {Против текста: Верочка смотрит ~ когда же? — дата: 27 янв.}

— Читай последнюю страницу.

Верочка читает: «Снова мне приходится часто сидеть одной по целым вечерам — но это ничего, я так {я к этому} привыкла».

— И только?

— Только.

— Нет, ты не все читаешь!

— Здесь ничего больше не написано.

— Меня не обманешь, — а это что?

Из-за полога протягивается рука, — как хороша эта рука, — нет, это не рука Бозио, только у Фиоретти {Вместо: только у Фиоретти — было: разве это Ф В рукописи Фьорито} такие руки, — и как же она протянула руку через полог, не раскрывая полога? {Вместо: не раскрывая полога? — было: Ведь полог не раскрыт?}

Рука дотрогивается до строк.

— Читай, — говорит гостья.

Что за странность? На странице выступают под ее рукою новые строки.

— Читай, — повторяет гостья. Верочка читает:

«Нет, одной скучно теперь, это прежде мне не было скучно. Отчего это раньше мне не было скучно одной?»

— Переверни страницу назад, — говорит гостья.

Вера Павловна перевертывает страницу. «Лето нынешнего года…» Кто ж так пишет дневник? Надобно было написать 1855, положим, июль или июнь, и написать, какое число, а тут: «лето нынешнего года». Кто ж так пишет в дневниках? «Мы едем, по обыкновению, за город {Было начато: Мы едем за}. В этот раз едет с нами миленький. (Ах, так это август — какое же число; не помню, кажется, около 10, это про ту поездку, после которой бедный мой миленький захворал.) Как это приятно».

— Только? — говорит гостья.

— Только.

— Нет, ты не все читаешь. А это что?

Снова сквозь нераскрывающийся полог является рука, снова касается страницы, снова выступают новые строки. {Против текста: Снова ~ новые строки. — дата: 28 янв}

«Миленький все время гулянья говорил {спорил} с этим несносным Рахметовым {Ральгиным} — или, как они все зовут его в шутку, ригористом — и с другими его товарищами, подле меня посидел {В рукописи: едва посидел} едва четверть часа, кроме того времени, когда мы сидели рядом в лодке, — да и тут больше говорил с Рахметовым. — 11 августа у нас сидели {Вместо: у нас сидели — было: снова сидели} студенты, миленький весь вечер говорил с ними. Зачем {Почему} он отдает им так много времени, мне так мало? У него много занятий; так, но ведь {Далее было: он отдыхает же, ведь он сам мне говорит: я читаю этот вздор только для отдыха, а собственно этого не стоит читать, — почему же отдых только за книгою, а [не со мной] не в разговоре со мной?} не все же время он работает, — ведь он сам говорит, что {Далее начато: много времени} и отдыхает, думает о чем-нибудь только для отдыха, {Далее начато: или читает какую-нибудь} почему ж он отдыхает и думает один, почему не со мною?»

— Переверни еще несколько листов {Вместо: еще ~ листов — было: еще страницу. За месяц или за полтора. Верочка посмотрела на последнюю страницу третьего дня. Как это странно написано, надобно было написать 23 дек, — еще, — еще лист назад. Несколько листов} назад.

«Я {а. Мы б. Я задумала} на днях открываю швейную и отправилась к Жюли просить заказов. {Далее начато: а за мной зае} Миленький заехал к ней за мною. Она велела подать {Она поставила} завтрак, велела {стала} подать шампанское. Заставила меня выпить почти два стакана. Мы с нею {Было начато: Я так} начали шалить, бегать, бороться. Так было весело».

— Будто только? — Снова рука гостьи касается страницы, снова выступают новые строки.

«А миленький смотрел и смеялся. Почему ж бы ему не пошалить с нами? Ведь это было бы {Нам было бы} еще веселее. Разве это было бы неловко принять участие в нашей игре? {Далее начато: или не сумел бы} Нисколько; но нет, у него такой характер, — он только не мешает, он одобряет, он радуется — и только».

— Переверни страницу.

«Ныне мы с миленьким были в первый раз у наших после моей свадьбы. Мне было так тяжело видеть, как я раньше жила. Миленький мой, от какой отвратительной {ужасной} жизни он меня избавил. Ночью мне при снился страшный сон: будто маменька упрекает меня в неблагодарности и говорит правду, но такую страшную правду, что я начала стонать, — миленький услышал этот стон и вошел в мою комнату, — а я уж пела — все во сне, потому что пришла моя любимая красавица и утешила меня Миленький был моей горничной. Так было стыдно. Но он так скромен только поцаловал мое плечо». {Далее было: Разве только? Читай дальше.}

Опять рука касается страницы, опять выступают новые слова.

«А ведь это даже как будто обидно». {Далее было: Тогда мне это понравилось.}

— Переверни страницу.

«Нынче я ждала своего друга Дмитрия {Лопухова} на бульваре подле нового моста: там живет {была} дама, у которой думала я жить гувернанткой. Но она не согласилась. Мы воротились домой очень унылые. Я в своей комнате перед обедом думала все о том, как лучше умереть, потому что нельзя так жить, как я живу теперь, — вдруг за обедом Дмитрий говорит: «Вера Павловна, пьем здоровье моей невесты и вашего жениха!» — я едва могла удержаться, чтоб не заплакать тут же при всех от радости о таком неожиданном избавлении. После обеда мы долго говорили с Дмитрием о том, как мы будем жить. Как я люблю, он выводит {избавляет} меня из подвала».

— Читай же все снова…

«Так неужели я люблю его за то, что он выводит меня из подвала? Не самого его, а свое избавление из подвала?»

— Переверни, читай самую первую страницу.

«Ныне, в день моего рожденья, мы в первый раз говорили с Дмитрием, и я полюбила его. Я еще ни от кого не слышала таких благородных, утешительных слов, — как он сочувствует всему, что требует {нуждается} сочувствия; хочет помогать всему, что требует помощи; как он уверен, что счастье возможно, что оно должно быть, что злоба и горе не вечно, что быстро {скоро} идет к нам новая, светлая жизнь. Как у меня расширялось сердце, когда я слышала эти уверения человека серьезного, ученого — ведь они подтверждали мои мысли, как добр он был, когда говорил о нас, бедных женщинах, — каждая женщина полюбит такого человека. Как он умен, как благороден, как он добр!» {Далее было: Разве только? Читай дальше.}

— Хорошо, переверни опять на последнюю страницу.

— Но эту страницу я уже прочитала.

— Нет, это еще не последняя. {Далее было: 22 декабря. Но эта страница была} Переверни еще лист.

— Но этом листе ничего нет. {Вместо: Но ~ нет. — было: И он был Далее дата: 29 янв}

— Читай же, — видишь, как много написано на нем.

Снова выступили от прикосновения руки гостьи строки, которых не было раньше, — и Вера Павловна читает:

«Он человек благородный, {Далее было: я за это полюбила} он мой избавитель. {Далее было: за это полюбила} Но {Далее было: а. сходны ли мы б. благородство в. Такую любовь Кирсанову внушает благородство} благородство внушает приязнь, избавитель награждается признательностью, {Вместо: избавитель ~ признательностью, — было: за него [Кирсанову] избавителю внушается признательность.} преданностью. Разве у него натура, может быть, более пылкая, {Вместо: Разве ~ пылкая, — было: а. Начато: Сходны ли б. Разве [любовь за] та любовь, которая называется страстною любовью [внушается], более сходна с чувством и вся только и [ огромного благородства, великих услуг] [он страст] [у него характер более страстный] У него натура может быть более страстной} чем у меня. Когда кипит кровь, ласки его жгучи. Но есть {Но только есть ли у меня} другая потребность {Далее было: а. Начато: кто б. любуется ли он} — потребность тихих, долгих ласк. Знает ли он ее? Сходны ли наши характеры? Сходны ли наши потребности? Он готов умереть для меня — и я для него — но {Далее было: а. живая эта приязнь б. наша приязнь — любовь ли? Любовь то [для меня] к нему — я такую любовь} довольно ли этого? Мыслями ли обо мне живет он? Мыслями ли о нем живу я? Люблю ли я его такою любовью, какая нужна мне? Раньше я не чувствовала этой потребности тихой {долгой} нежности, — нет, мое чувство к нему не…»

— Гадкая, злая, {Далее было: проклинаю тебя! вскрикнула Вера Павловна} зачем ты здесь? Я не звала тебя! Уйди, я не хочу читать! — Вера Павловна бросает тетрадь.

Гостья смеется тихим, добрым, таким нежным, таким увлекательным смехом: {Далее было начато: Я не хожу без} — Да, ты не любишь его.

— Проклинаю тебя!

Вера Павловна просыпается с этим восклицанием {Далее было: а. она вся дрожит страшно б. она вся дрожит} и быстрее, чем сознала, что она только видит сон и что она проснулась, {Далее было начато: уже бежит в испуге того, чтоб прямо бежать [иск] за} она уж вскочила, она бежит.

— Мой милый, ласкай меня, защити меня, мне снился страшный сон! {Далее было: мне снился} Она жмется к мужу. — Милый мой, ласкай меня, будь нежен со мною, защити меня!

— Верочка! Что с тобою? — Муж обнимает ее. — Ты вся дрожишь, ты бледна, босая ты бежала по холодному полу; {Далее было: — Верочка} моя милая, согрейся здесь, дай мне поцаловать эти ножки, согреть их.

— Да, ласкай меня, спаси меня, мне снился гадкий сон, мне снилось, что я не люблю тебя.

— Милая моя, кого же ты любишь, как не меня? Нет, это пустой, смешной сон.

— Да, я люблю тебя, только цалуй меня, ласкай меня; я тебя буду любить, я тебя люблю! ласкай меня!

Она крепко обнимает мужа, вся жмется к нему и, успокоенная его ласками, тихо засыпает, цалуя его.

В это утро Дмитрий Сергеевич {Далее было: не идет, проснувшись} не идет звать жену пить чай, — она здесь, {спит здесь} прижавшись к нему, — она еще спит. Он думает, {Он боится} смотря на нее: «что это с нею? чем она была испугана? что снилось ей?» — Оставайся здесь, Верочка, я принесу сюда чай, {Далее было: а ты лежи, — так я} не