вставай, мой дружочек, {Далее было: зачем?} умываться. Я подам тебе, ты умоешься, не вставая.

— Да, я не буду вставать, мне так хорошо здесь, какой ты умный, миленький, как я тебя полюблю! Вот я и умылась, неси сюда чай — нет, прежде обними меня, мой миленький, — и она долго не выпускает его из своих объятий. — Ах, мой миленький, какая я смешная, как я к тебе прибежала, что теперь подумает Маша? Нет, мой миленький, мы это скроем от нее, что я проснулась у тебя. Принеси мне сюда одеваться. Ласкай меня, мой миленький, ласкай меня, я очень люблю тебя, тебя мне нужно любить — я буду любить тебя, как еще не любила.

Комната Веры Павловны теперь стоит пустая. {Вместо: теперь стоит пустая — было: пустая} Она, уж не скрываясь от Маши, поселилась в комнате мужа. «Как он нежен, как он ласков! Мой милый, и я могла думать, что ты не любишь меня, что я не люблю тебя? {Далее было: Вера Павловна хо} Какая я смешная».

— Верочка, теперь ты успокоилась, моя милая, скажи же мне, что тебе приснилось третьего дня?

— Ах, мой миленький, ничего, пустяки, — мне только приснилось, что я тебе сказала, что ты мало ласкаешь меня, — а теперь мне так хорошо, мой милый. {мой друг} Зачем мы всегда не жили с тобою так? Тогда мне не приснился бы этот гадкий сон, — страшный, гадкий, я не хочу помнить его.

— Да ведь без него мы не жили бы так, как теперь.

— Правда, мой миленький, я очень благодарна ей, этой гадкой, она не гадкая, она хорошая. {добрая.}

— Кто она? у тебя новая подруга? {Далее было: так}

— Да, мой миленький, новая, ко мне приходила какая-то женщина с таким очаровательным голосом, гораздо лучше Бозио, — и какие у нее руки, мой миленький, — ах, какая дивная красота, — только я руку и видела, мой миленький, сама она пряталась за пологом, мне снилось, что у моей кроватки, — той, брошенной, — есть полог и что она прячется за ним, — но какая дивная рука у нее, мой милый! и она пела мне про любовь и подсказывала мне, что такое любовь; я поняла теперь, мой милый, — какая глупенькая была я раньше, мой миленький, я не понимала {Далее было: какая глупая} — ведь я была девочка, мой миленький, глупенькая девочка?

— Моя милая, всему своя пора: и то, как мы раньше жили с тобою, любовь, и то, как теперь живем, — любовь. Одним нужна одна, другим — другая любовь; раньше тебе было довольно одной, теперь нужна другая. Да, ты стала женщиной, мой друг, {Вместо: стала ~ друг — было: из девочки стала женщиной, мой друг, как хороша ты стала} и то, чего не нужно было тебе раньше, стало нужно теперь.

Проходит неделя, две. Верочка нежится после обеда, — ведь теперь в своей комнате, в своей комнате бывает она только за делом, {Далее было: а. и странно б. смешно} — диван вынесен из комнаты Дмитрия Сергеевича, ему нет места, он в комнате Веры Павловны, а на его месте стоит кроватка Веры Павловны, — кроватка {она} узенькая, но тем лучше — ведь {Далее было: Вера Павловна так обнимает мужа, когда спит} подушка Веры Павловны его грудь, ей просторно, она умеет так хорошо, ловко прилечь, обнявши его, — Верочка нежится после обеда на своей кроватке, у кроватки сидит муж и любуется на нее.

— Ах, мой миленький, зачем ты цалуешь мои ноги? Ведь я этого не люблю. {Далее было: Да? и не люби}

— Да? ну, значит, я обижаю тебя, — и буду обижать.

— Миленький мой! Ты во второй раз избавляешь меня — спас меня от злых людей, спас меня от себя самой! Ласкай же меня, милый, ласкай меня!

Проходит месяц.

Верочка опять нежится после обеда на своей кроватке в комнате мужа, она обняла мужа, прилегла к нему головой на грудь, — но она задумывается, задумывается — и на глазах слезы; он цалует ее, но не прогоняет поцалуями слез — они тихо льются.

— Верочка, милая моя, что с тобою?

Она плачет и молчит, — нет, она отерла слезы.

— Нет, не ласкай меня, мой милый. Довольно. Благодарю тебя. — Она {И она} смотрит ему в глаза. — Благодарю тебя, ты так добр ко мне.

— Добр, Верочка? Что это значит?

— Добр, мой милый; ты добрый.

Через два дня. Вера Павловна опять нежится, — нет, не нежится, а только лежит и думает, — в своей комнате на его диване. Он сидит подле нее, обнял ее, думает.

Лопухов: «Да, это не то. Во мне нет того».

Вера Павловна: «Какой он добрый. Какая я неблагодарная!»

Вот что они думают.

Она говорит:

— Мой милый, иди к себе, занимайся или отдохни.

— Зачем же, Верочка, ты гонишь меня? Мне здесь хорошо.

— Нет, иди, мой милый, ты довольно делаешь для меня, — иди, отдохни.

Он начинает цаловать ее, и она забывает свои мысли, и ей опять так сладко и легко дышать. — Благодарю тебя, мой милый.

Проходит два дня. {Другой день} А Кирсанов совершенно счастлив. Трудновата была борьба в этот раз, но зато сколько и довольства собою. — Он честен. Да. Он сблизил их. Он лежит на своем диване и думает: «будь честен, и будет отлично, — какое простое правило! {Далее было: И ведь} — Счастливы те, кто родился с наклонностью понять его. И я довольно счастлив в этом отношении. Конечно, я очень много, может быть больше, чем натуре, обязан развитию. {Вместо: Конечно ~ развитию. — было: Но как нужно очень большое развитие ума.} А постепенно будет развиваться это в обычное правило, которое будет внушаться всем воспитанием, всею обстановкою жизни. Тогда как легко будет всем жить на свете, — так, как теперь мне. Да, {Далее начато: да, здесь и сам доволен, и они довольны — не риго} я очень доволен. Надобно, однако, зайти к ним. Я не был уж около месяца. Пора, хоть это уж и неприятно мне. Теперь меня уж не тянет к ним. {Далее было начато: но мне как-то неловко, так как для меня все прошло} — Но пора, — на-днях заеду {зайду} на полчаса. Или лучше не быть, — кажется, можно и не быть, — побываю через два-три месяца, — кажется, уж отступление сделано вполне, маневры кончены, скрылся из виду, и не заметят, две недели или три месяца не буду я у них».

А Лопухов входит в комнату жены, берет на руки свою Верочку, несет ее на ее кроватку. — Отдыхай здесь, мой друг, — и любуется на нее. Она задремала, улыбаясь. Он сидит и читает. А она уж снова открыла глаза и думает: {Против текстов: Проходит два дня ~ я у них» и: А Лопухов ~ и думает: — знаки перестановки: 2) и 1)}

«Как у него убрана комната: кроме необходимого нет ничего. Нет, и у него есть и свои прихоти: этот ящик сигар, который я ему подарила {подарила еще} в прошлом году, — он еще стоит на окне, ждет своего срока. {Далее было: едва ли кто из всех наших знакомых знает} Как он любит старые сигары, — да, ведь он теперь знает в них толк, — это для него единственная роскошь, единственная прихоть. Нет, и вот еще прихоть, — фотография этого старика, {Далее начато: двух} — какое благородное лицо у старика! Какая смесь наивности и проницательности в его глазах, во всем выражении лица! Сколько хлопот было Дмитрию достать эту фотографию, — ведь портретов Овена нет нигде, ни у кого. Писал ему три письма, двое из бравших письма не могли отыскать старика, третий нашел. Как он был счастлив, когда получил эту фотографию и письмо от святого старика, {Вместо: святого старика — было: старика} как он зовет его, в котором старик хвалит меня по его словам. А вот и другая роскошь: мой портрет. {Далее было: А сколько времени он собирал на него деньги, — говорят, портрет хорош — еще бы, ведь он обошелся ему, кажется,} И только. {Далее было начато: В самом деле? Неужели так дорого? Ведь не все} Неужели дорого стоило бы купить {повесить} какие-нибудь гравюры или фотографии, как у меня? — Нет, это не потому, что дорого, а потому, что ему не нужно это. {Далее было вписано: В моей комнате цветы — у него нет цветов? Ведь это так мило, а у него нет и цветов, а у Кирсанова} А отчего ж мне приятно, что в моей комнате стены не голые? У него нет и цветов, которых так много в моей комнате, — отчего мне нужны цветы, а ему не нужны? Неужели оттого, что я женщина? Что за пустяки! Или это оттого, что он серьезный, ученый человек? Но ведь у Кирсанова комнаты точно так же убраны — у него есть и гравюры, и цветы, — а ведь он тоже ученый и серьезный человек».

— «И почему ему скучно отдавать мне много времени? — думает опять Вера Павловна. {думает опять Вера Павловна вписано.} — Ведь это ему стоило усилия? неужели оттого, что он ученый и серьезный человек? Но ведь Кирсанов… Нет, {Далее было: не хочу думать этого, это гадко думать} он добрый, добрый, он все для меня сделал, он все готов для меня сделать, — кто может так любить, как он? {Далее было: этот месяц я его больше люблю, я только его люблю и буду любить} Я его люблю, и я готова на все для него».

— Верочка, а ты уж не спишь?

— Миленький мой, отчего у тебя в комнате нет цветов?

— Изволь, мой друг, я заведу, завтра же. Мне просто не случилось подумать об этом, что это хорошо; а это очень хорошо.

— И о чем я тебя еще просила бы: купи себе фотографий, — или лучше я тебе куплю на свои деньги, и цветов и фотографий. {Далее было: Дня через два после этого Лопухов вошел к Кирсанову и сказал очень просто:

— Я зашел звать тебя к нам, — ты нас совсем забыл.

— С удовольствием, только вы не претендуйте на мою забывчивость: ты знаешь, сколько у меня работы. Но, пожалуй, нынешним вечером я могу располагать.

В самом деле, отказаться не будет ли неловко;