«скорее, давайте обед, — на два прибора, скорее, где тарелки и все, давайте, — я сама возьму, накрою стол, вы теперь несите. Александр так устал в своем гошпитале». Она идет с тарелками, на тарелках звенят ножи, вилки, ложки, — «ха, ха, ха! мой милый — первая забота влюбленных при первом свидании — поскорее пообедать! Ха, ха, ха!» И он смеется и помогает ей накрыть стол — много помогает, но больше мешает, потому что все цалует ее руки {Далее начато: бледн} — ах, ах, как бледны эти руки! и все цалует их, — и они {и оба они вместе} цалуются и оба смеются. За столом сидят смирно, не шалят. Степан подает суп, — за обедом она рассказывает ему, как все это было. «Ха, ха, ха! как мы едим, влюбленные!» Входит Степан с другим {с новым} блюдом. «Степан, {Далее было: вам, я думаю} кажется, от меня вы останетесь без обеда?» — «Да, Вера Павловна, придется идти прикупить {купить} для себя в лавочке». — «Ничего, Степан, вперед вы уже будете знать, что надобно готовить для двоих. Давай мне свою сигарочницу, — она сама обрезывает для него сигару, сама закуривает ее, — кури, мой милый, а я пока пойду готовить {Далее было: а. кофе б. чай, в. поскорее кофе} кофе — или ты хочешь чаю? чего ты хочешь? Нет, твой обед должен быть лучше, вы с Степаном слишком мало заботились об этом». {Далее было: Какая в самом деле проза — первое свидание и суп, кружится голова от первого поцалуя и хороший аппетит!}
Она возвращается через пять минут, — Степан несет за нею чайный прибор, и, возвратившись, она видит, что его сигара погасла. {Далее было: — Он так и остался неподвижен, как она} «Ха, ха, мой милый, как ты замечтался без меня!» И он смеется, {Далее начато: да, я} они пьют чай. «Кури же, — она снова закуривает сигару и подает ему, — кури же».
И припоминая {передумывая} все это, она и теперь смеется: «как же прозаичен наш роман! — первое свидание — и суп, головы закружились от первого поцалуя — и хороший аппетит! — вот сцена любви! {Далее было: Вот ро, не знаю, найде} — Как все это было забавно! {Далее было: Нет, не забавно.} Да, как сияли его глаза, — что ж, впрочем, они и теперь так же сияют, — и сколько его слез упало на мои руки, которые были тогда так бледны! {Далее было: нет слез, они уж} — Этого теперь уж нет; в самом деле, у меня руки хороши, он говорит правду».
«Я сажусь, хочу разливать чай. {Вместо: Я сажусь ~ чаq — было: Мы сидим и пьем чай.} — Степан, у вас нет сливок, как же с этим быть? можно ли где достать хороших? да нет, некогда». — «Нет, сударыня, у нас здесь нет хороших сливок». {Далее было: Ну если нет, я буду пить с вином} — «Ну, так и быть, но завтра мы устроим это, — кури ж, мой милый, ты все забываешь курить».
Еще не допит чай, раздается страшный звон колокольчика, и в комнату влетают два студента, — они в своей торопливости {Вместо: в своей торопливости — было: запыхавшись и ничего не замечая} (даже и не видят ее и, запыхавшись и перебивая друг друга: {и запыхавшись ~ друг друга вписано.} «Александр Матвеевич, интересный субъект! {Далее было: говорит запыхавшись один} сейчас привезли, скорее! {Далее начато: нуж} чрезвычайно редкое осложнение!» — бог знает какой-то латинский термин, обозначающий болезнь интересного субъекта. — «Нужна немедленно помощь, {Далее было: спешит прибавить первый, — скорее} каждые полчаса дороги». — «Скорее же, мой милый, {Далее было: а. гонит б. говорит} спеши!» говорит она; — только тут студенты замечают ее, раскланиваются {и раскланиваются} и уходят с Александром, сборы его были недолги, потому что он все еще так и оставался в своем военном сюртуке. {Вместо: в своем ~ сюртуке. — было: а. в своем му б. в своем военном мундире} «Оттуда ты ко мне?» говорит она, прощаясь с ним. «Да». Долго ждет она его вечером — вот и 11 часов, и 12, и час, и два, а его все нет — что это такое? Она, конечно, нисколько не беспокоится, — ведь ничего ж не может случиться, но неужли он так долго задержан больным? Да, он является на другое утро в 9 часов — он до 4 часов оставался в госпитале, {Далее было: едва успел заснуть на часо} случай был очень трудный и очень интересный, — он едва заснул на три часа и поспешил к ней. {Далее было: всего на полчаса, потому что ему кажется надобно поскорее обойти} Она гонит его: «отправляйся назад, сумасшедший, как это можно! Спи! послал бы ко мне Степана сказать, как это было. Отправляйся же, спи, я буду к обеду», — и она прогоняет его.
Как оригинальны два первых свиданья! Но этот второй обед идет уж, как следует: они рассказывают друг другу свои истории, они и смеются, и задумываются, и жалеют друг друга, — каждому из них кажется, что другой страдал больше него… {Далее было: Через полторы недели они} Через полторы недели уж снята маленькая дача на Каменном острове, — ведь Александру нельзя быть слишком далеко от госпиталя, — и они поселяются на ней.
Не очень вспоминала Вера Павловна прошлое {свое прошлое} своей теперешней любви, — ведь в настоящем так много жизни, что не очень много {Вместо: не очень много — было: мало} места остается для воспоминаний. Но когда она вспоминала, то иногда, — сначала {сначала мимолетно} это было редкое, слабое, мимолетное чувство, потом развилось до очень заметной силы, — она была почему-то недовольна собою в этой истории: чем именно недовольна, это долго оставалось для нее совершенно смутным. Но она вдумывалась, вдумывалась, и ей стало казаться, что причина недовольства относится не к одному прошедшему, что она и теперь чем-то недовольна в себе.
— Скажи, мой милый, правду, — ты медик, ты физиолог, ты натуралист: как ты думаешь, должна быть разница в характере чувств между мужчиною и женщиною?
— Это один из множества таких вопросов, на которые {на которые точно} сама наука еще не отвечает, отвечают только ученые; один говорит «да», другой говорит «нет». {Далее было: это все смотря чью сторону берет наука}
— Ну, конечно, все говорят: «да», — все, кроме очень немногих, которые обо всем говорят не то, что все. Ты говоришь: «нет»? Я не говорила об этом с Дмитрием, — ведь мы вообще за четыре года меньше с ним говорили, чем с тобою в эти полгода, — хотя и с ним мы много говорили, то есть почти все я одна говорила, — ты говоришь «нет»?
— Да, я говорю «нет», но я ручаюсь {я уверен} только за то, что я так думаю и что я могу опровергнуть все возражения против этого; а за то, что это действительно полная истина, я не ручаюсь. {Далее было: Конечно, мой милый; полная истина то, что кровь обращается в жилах, что от движения зависит то, что бьется сердце [а пожалуй и то, что сердце бьется], а отчего бьется сердце, отчего нервы заставляют беспрестанно сжиматься и разжиматься его мускулы — ведь об этом существуют только мнения, а полной истины еще не известно. [Я знаю, что так и тут]}
— Но все-таки ты говоришь «нет»?
— Нет, я тебе не скажу, что я думаю, это обидно для нас, мужчин.
— Знаю, ты уж говорил это, — что организация женщины совершеннее и что, очень вероятно, женщина оттеснит мужчину на второй план в высших отраслях жизни, когда исчезнет господство грубого насилия, {Далее было: и когда женщина} которое теперь не дает женщине ни таких средств развития, ни таких мотивов для стремления к развитию, какие имеет мужчина. Я сама так думаю, мой милый, — но это время еще так далеко от нас, что мужчинам {вам} еще рано обижаться. Но я вопрос и более частный: как ты думаешь, должны ли чувства иметь больше власти над женщиною, чем над мужчиною?
— Ведь и об этом нельзя сказать {нельзя сказать вписано.} ничего положительно несомненного {Далее начато: нельзя сказать} при нынешнем состоянии знания. Но мне кажется скорее наоборот. Размер силы женского организма много меньше, {В рукописи ошибочно: больше} но крепость женского организма больше. Это доказывается уж одним тем, что продолжительность средней жизни у женщин больше, чем у мужчин, несмотря даже на то, {несмотря даже на то вписано.} что нынешний образ жизни гораздо менее здоров. Насколько я могу судить, женский организм энергичнее выдерживает впечатления, — о метеорологических влияниях погоды, климата, {Далее было: всего того} не совсем удовлетворительной пищи это, кажется, можно сказать положительно, — ведь это, {Далее было: прямо доходит до} вероятно, прямо доказывается тем, что средняя продолжительность женской жизни больше; но из этого, по моему мнению, выходит слишком сильная вероятность того, что он должен легче выносить и нервные {он должен ~ нервные вписано.} впечатления, потрясающие внутреннюю жизнь.
— Да, мне кажется, что это должно быть так. Отчего это не так?
— Обычай, дурная привычка, — то, почему разбитая армия бежит, хотя если она вздумала бы остановиться, то ведь она остановила бы неприятеля.
— То, почему мы способны вязать чулки и не способны читать по-гречески, хотя выучиться по-гречески {Вместо: выучиться по-гречески — было: греческий язык} вовсе не труднее, чем выучиться играть {Вместо: выучиться играть было: игра} на фортепьяно, и хотя греческая грамматика не должна быть скучнее штопанья старых чулок, заниматься которым доставало же терпенья у старухи-мещанки, нашей хозяйки на Васильевском острове, — помнишь? ведь мы на той квартире были дружны. Нам толкуют: женщины слабы, женщины слабы, — вот и втолковали нам, чтоб мы считали себя слабыми, — а это очень много значит, как думаешь о себе, чего ждешь от себя.
— Конечно, все равно как в средние века пехота воображала о себе, что она не может устоять против конницы, — и действительно никогда не могла устоять, и целые армии пехоты разгонялись, как овцы, какими-нибудь несколькими сотнями всадников, до той поры, когда пришли английские пехотинцы из гордых мелких самостоятельных земледельцев, у которых была собственная земля, которые никому не привыкли уступать место без боя; как только пришли эти
