в другую, а ежели убеждаются в неправости своей секты, — обязаны обращаться к соединению с православною церковью; за нарушение сего хотя следует судить и переходящего, но всю строгость законов обращать на принявшего, как распространителя раскола. 3) Также не должны они, раскольники, принимать новоприбывшего в г. Саратов, хотя бы то был и старообрядец же, на общественное моление, ни исправлять у него треб без дозволения полицмейстера. 4) Не излишним было бы, к сокращению своевольства попечителей или старшин общества, подчинить их в отчетности прихода и расхода денег, поступающих от продажи свеч, вкладов и кошелькового сбора, или магистрату, или думе, и для сего выдавать им шнурозапечатанпые книги. 5) Для записи рождающихся, брачущихся и умерших выдавать им ежегодно таковые же книги из саратовской градской полиции и особо шнурованную книгу для писания обысков брачных, и писать оные по форме, какою пишутся сии же книги в церквах православных; метрические книги по окончании года представлять полицмейстеру, а обыскны* оставлять при молитвенном доме, пока испишутся. 6) От старшин поповской секты требовать исповедных росписей за подписью священников, по образцу подаваемых православным духовенством. 7) Поелику в секте поморской числится только около 600 душ мужеского пола, а молитвенных домов сей секты в Саратове три: первый, каменный, на общественном сей секты месте, второй при доме дворянина Волкова, третий при саде купца Никитина, Кабанова тож, то полезно было бы причислить всех поморцев к одному молитвенному дому. 8) Для собраний их на моление оставить первый из вышеупомянутых домов, как достаточный к помещению показанного числа душ, включая и женский пол, и 9) затем остальные два молитвенные дома упразднить.

Преосвященный, признав с своей стороны предположения сии уважительными и полезными к уничтожению раскола, просил на приведение их в исполнение согласия саратовского гражданского губернатора, но как он отозвался, что на сие нужно иметь предписание министерства внутренних дел, то преосвященный отнесся ко мне об оказании в сем случае содействия. Вследствие сего я относил вышеозначенные предположения по принадлежности на усмотрение г. министра внутренних дел, который представлял об оных на высочайшее разрешение.

Его императорское величество, находя предположения сии неудобными, ибо оные согласуются с теми правилами, коими руководствуются вообще священники при церквах, между тем как раскольнические действия не признаются законными, высочайше повелеть соизволил: предоставить св. Синоду сделать преосвященному саратовскому надлежащее по сему предмету наставление». (Оригинал этого документа находится в Ленинградском центральном историческом архиве.)

12 Бенарес или Бонарес — главный город одноименной области в Индии, центр браминской учености, священный город индусов. Джагарнат или Джаггернаут, также Джаганнатха — девятое воплощение Вишны в виде Кршны. Упомянуто Чернышевским вместо местечка Пури, где происходило поклонение Джаганнатхе. Шива — одно из трех главных божеств индусов послеведдий-ской поры. Под Бахвани Чернышевский, вероятно, разумел Бгавани, жену Вишну.

13 С замечаниями Чернышевского по поводу книги Кинглека «The invasion of the Crimea», 1863, cp. его статью «Рассказ о Крымской войне (по Кинглеку)», написанную, как и автобиография, в крепости (см. X том настоящего издания).

14 Алексей Давыдович — А. Д. Панчулидзев, саратовский губернатор с 1808 по 1826 г. До назначения на должность губернатора работал в Саратове по соляному делу. Будучи губернатором, Панчулидзев вел весьма широкую и веселую жизнь, требовавшую значительных расходов. Между тем средства, которыми он обладал, были весьма ограниченными. Под влиянием этого Панчулидзев допустил ряд злоупотреблений по должности, раскрытых ревизией, произведенной в 1826 г. и приведшей к отставке Панчулидзева.

45 Старший Брут — Люций Юний Брут, внук Тарквиния Древнего, — римский государственный деятель конца VI в. до н. э., организатор и вождь патрицианского восстания против царской власти. По легенде, он осудил на смерть, вместе с другими заговорщиками против нового порядка, двух своих сыновей и сам присутствовал при их казни.

16 Баус, Федор Яковлевич, начал свою службу в пензенской градской полиции; приехав в Саратов, он последовательно проходил должности квартального надзирателя, пристава 4-й части и с 1842 г. пристава 1 — й части. Находясь на службе в 1-й части, Баус возбудил против себя подозрения как в неправильных действиях по розыску в уголовных делах, так и в причастности к ряду таковых дел. Особенно сильны были улики против Бауса в деле о грабеже у отставного чиновника Секавина, в Долгом буераке, близ Саратова: в одном из грабителей, убитом Секавиным при защите, был опознан работник на мельнице жены Бауса Пятаков, причем относительно последнего выяснилось, что он состоял под следствием по обвинению в конокрадстве и ограблении церкви в слободе Покровской против Саратова, и что он был по «приказанию» Бауса, скрывшего его второе преступление, взят на поруки некиим мещанином Астрадымовым и тогда же определен Баусом работником на женину мельницу. Гибель Пятакова в се-кавинском саду дала возможность начать распутывать клубок грабежей и дерзких краж в Саратове, особенно за 1843 г.; не доверяя местной власти, министерство внутренних дел поручило расследование своему чиновнику Васильчикову. Следствие открыло шайку грабителей — разбойников и обширный круг их пособников; оно имело указания на связи их с Баусом, но не смогло установить организационного характера этих связей. Баус был предан суду саратовской уголовной палаты, а затем сената. Первая оставила его в сильном подозрении, а второй признал виновным в ряде служебных преступлений и постановил Лишить его всех прав состояния и сослать на поселение в Сибирь. Но ни та, ни другой, несмотря на ряд улик, не признали его виновным в соучастии с грабителями. Тем не менее министр внутренних дел А. А. Перовский в разговоре с саратовским губернатором А. М. Фадеевым определенно говорил о соучастии Бауса.

17 Энциклопедия Плюшара — «Энциклопедический лексикон», издававшийся в 1833–1841 гг. петербургским издателем А. Плюшаром и бывший первым в России опытом издания энциклопедического словаря. Издание его не было доведено до конца, прекратившись на букве «Д».

ВОСПОМИНАНИЯ

ѣ г

1 Как видно из письма Н. Г. Чернышевского к отцу от 18 мая 1853 г. (см. XIV том настоящего издания), Чернышевский и его жена приехали в Петербург 13 мая 1853 г.

2 Сотрудничество Н. Г. Чернышевского в «Отечественных записках» началось с № 7 за 1853 г. Возможно, что литератором, рекомендовавшим его А. А. Красвскому, был М. Л. Михайлов, с которым Чернышевский был знаком еще со студенческих лет и который с 1852 г. являлся постоянным сотрудником «Отечественных записок», или А. П. Милюков, участвовавший в библиографическом отделе этого журнала.

3 Это сообщение Чернышевского не вполне точно. На титульном листе «Современника» печаталось: «Литературный журнал, издаваемый с 1 847 года И. Панаевым и Н. Некрасовым». Однако объявления об издании «Современника» (см., например, объявление на 1854 г. в №№ 11 и 12 «Современника») подписывались Панаевым, как редактором и издателем, и Некрасовым, только как издателем журнала. Это и могло давать людям, недостаточно осведомленным в редакционных делах «Современника», повод предполагать, что по делам чисто редакционным надлежит обращаться к И, И. Панаеву. В действительности же львиная доля редакционной работы лежала на Н. А. Некрасове.

4 Из дальнейшего рассказа Чернышевского видно, что его переговоры с Па наевым, а затем с Некрасовым происходили в конце осени 1853 г. Ниже Чернышевский исправляет допущенную им в этом месте ошибку: не 29,

а 30 лет.

5 В 1850–1853 гг. «Современник» имел от двух до трех тысяч подписчиков. С 1854 г. подписка начала расти (В. Евгеньев, «Черты редакторской деятельности Н. Л. Некрасова» — «Голос минувшего», 191 5 г., № 11, стр. 94–95). Естественно, что при таких условиях журнал не мог окупаться, и долг, лежавший на «Современнике», возрастал.

6 Этот отзыв Некрасова об И. И. Панаеве находит документальное подтверждение в письмах Некрасова. В конце 1856 г. он писал заведующему конторою «Современника» И. А. Панаеву: «Прежде всего не доверяй денег И. И. и пресекай ему пути к получению их, где бы то ни было, резко и решительно. Можешь действовать моим именем и показать ему это письмо. Это для него же лучше». Некрасов. Сочинения, т. V. М. — Л., 1930 г., стр. 277.

7 Сотрудничество Чернышевского в «Отечественных записках» прекратилось в начале 1855 г. Последние его рецензии были напечатаны в этом журнале в №№ 1 и 3 за указанный год.

8 А. В. Дружинин был одним из основных сотрудников «Современника» в 1849–1854 гг. и после смерти Белинского сменил его в качестве литературного критика. «Это был добрый и образованный человек, большой англоман, — пишет о нем сотрудник «Современника» Е. Я. Колбасин, — но по принципам ярый крепостник и защитник мракобесия. Он владел сотней — другой крепостных душ и не допускал мысли о возможности освобождения крестьян. Некрасов страшно сердил его, наводя разговоры на этот предмет» (Е. Колбасин.

«Тени старого «Современника». «Современник», 1911 г., № 8, стр. 238).

В своих литературно-критических статьях Дружинин выступал как сторонник теории «чистого искусства» и вел борьбу против «натуральной школы», горячим сторонником которой выступал Белинский. Чернышевский относился к Дружинину резко отрицательно. В 1857 г. он писал И. С. Тургеневу: «Я попрошу вас указать мне во всем, что написано Боткиным, Дружининым, Дудыш-киным, хотя бы одну мысль, которая не была бы или банальною пошлостью, или бестолковым плагиатом. По-моему, уж лучше Аполлон Григорьев — он сумасшедший, но все же человек (положим, без вкуса), а не помойная яма». Дружинин в свою очередь питал непримиримую вражду к Чернышевскому. «Неужели вы довольны Чернышевским и видите в нем критика, — писал он в 1856 г. Тургеневу, — и не обоняете запаха отжившей мертвечины в его рапсодиях, неловких и в цензурном отношении?» (Тургенев и круг «Современника», М.—Л., 1930 г., стр. 194). Естественно, что при таких условиях сотрудничество Чернышевского и Дружинина в одном журнале было невозможным. Опираясь на свою близость к Некрасову и дружбу с ближайшими сотрудниками «Современника» (Тургеневым, Боткиным и др.), Дружинин делал неоднократные попытки вытеснить из «Современника» Чернышевского. Он обвинял последнего в том, что он ничего не понимает в искусстве, стремится перессорить редакцию «Современника» со всеми сотрудниками и что он подводит журнал под цензурные гонения. Пользуясь приездом Некрасова в июле 1 855 г. в Москву, где в то время был и Дружинин, последний совместно с Боткиным сделал решительную попытку воздействовать на Некрасова, чтобы убедить его расстаться с Чернышевским. Однако и эта попытка оказалась безуспешной, и Дружинину не осталось ничего другого, как прекратить сотрудничество в «Современнике». Он начинает деятельно сотрудничать в «Отечественных записках» и «Библиотеке для чтения», а с конца 1856 г. становится редактором этого последнего журнала. В №№ 11 и 12 «Библиотеки для чтения» Дружинин печатает статью «Критика гоголевского периода русской литературы и